2. Знакомство.

Прошло уже два часа с момента взлета, а этот кудрявый все не затыкается. Сначала он пытался спрашивать меня, но получая исключительно односложные ответы, решил переключиться на себя любимого. Уж лучше бы я отвечал на его вопросы. За эти сто двадцать минут я успел узнать, что парень только полтора года, как окончил институт, но при этом уже несколько лет работал в одной крупной фирме, ни разу не взяв за это время отпуск. Он копил деньги и выходные как раз на эту поездку. Не без трудностей договорившись с начальством на двухмесячный отпуск, Саша собрал свои сбережения и купил билет в Индию. Это если кратко. Мне он все это рассказывал с миллионом уточняющих подробностей и увлекательных предысторий. Заткнулся он только на полчаса во время принесенного стюардессой ужина. Причем все эти его без сомнения невероятно интересные истории сопровождались постоянным облизыванием им собственных губ и постепенным расстегиванием верхних пуговиц его развеселой клетчатой рубашки. Сначала я смотрел на все это с изрядной долей скептицизма, но сейчас уже сидеть в моем кресле мне было далеко не так удобно, как казалось в самом начале. Парень то аккуратно, с невероятной медлительностью проводил кончиком своего языка по еще не успевшим пересохнуть губам, то широко раздвигал своими тонкими пальцами ворот расстегнутой рубашки, оголяя выступающие ключицы, то изящным движением зарывался ладонью в свои кудри, убирая все так же лезущие в глаза пряди за ухо, и открывая моему взору небольшое черное колечко в его призывно алеющей мочке. Вот же… Он что, соблазнить меня пытается? В самолете? Да, сейчас это не сложно. Чертова работа и месячное воздержание! Парень даже начинает казаться весьма ничего таким, симпатичным. Заметив мой плотоядный взгляд, он замолкает на полуслове, и в полумраке ночного режима освещения стальной птицы я замечаю, как заалели его скулы. Парень смущенно лыбится и отводит взгляд, а потом резко меняется в лице и склоняется вперед над своей сумкой, валяющейся у него под ногами. Единственный минус нетолкания в очереди на посадку – когда приходишь, все верхние ящики для ручной клади уже заняты. Маневр парня заставляет его рубашку задраться на спине, открывая самую, на мой взгляд, сексуальную часть тела – ямочки на пояснице. Чем они выразительнее, тем сильнее мне сносит крышу. В основном, именно поэтому моя любимая поза - колено-локтевая. У этого Саши ямочки просто сногсшибательные! Все, он добился, чего хотел. Я уже тянусь к его оголенной спине, чтобы коснуться своего фетиша, как в этот же момент парень распрямляется, зажимая в руке что-то выуженное из сумки. Он с какой-то неловкостью смотрит на меня и кивает в сторону туалета.

- Я… это… - Содержательно.

Парень встает и быстро скрывается за темно-синей шторкой, разделяющей пассажирский салон и санитарное помещение. Ощущая уже приличное напряжение в джинсах, я оглядываю соседние кресла с мирно спящими в них пассажирами. Чертовы ямочки!.. Рейс этот ночной, ужин уже давно разнесли и убрали, основной свет погасили, и многие пассажиры спокойно уснули. Никто не заметит. Не то чтобы меня это сильно волновало, главное, чтобы никто не вздумал позвать проводницу… Черт, эти ямочки!... Я же теперь не успокоюсь. Ну, парень нарвался.

Я встаю и так же быстро скрываюсь за шторкой. Четыре кабинки, ни одна не заперта. Значит, я точно был прав. Открываю ближайшую к себе и вижу в ней… ямочки… Перед глазами чуть не темнеет. Парень склонился над раковиной и брызгает себе на лицо водой. Я захожу внутрь и предусмотрительно закрываю дверь на замок. В этот момент Саша замечает меня и распрямляется, отрываясь от своего занятия. Капли воды градом стекают с его лба, ресниц и скул, задерживаясь на приоткрытых губах, и капая с них на все тот же темно-синий ковролиновый пол. Читаю в его глазах удивление. Не ожидал, что твой спектакль сработает? Если бы не ямочки, даже не знаю…

- Ты чего…?

Не даю ему закончить, мгновенно сокращая и так небольшое расстояние между нами. Наваливаюсь на парня всем телом, заставляя его чуть выгнуться и лбом упереться в висящее над раковиной зеркало, а руками - в стену по обе стороны от него. Я обнимаю его за талию, прижимая ближе к себе и упираясь уже конкретным стояком ему в бедра.

- Жень, ты чего…?

- Заткнись! Я всего лишь исполняю твою немую просьбу.

Он отрывает голову от зеркала, и я встречаюсь с его злобным взглядом в отражении. Что, не ожидал такого напора? Резким движением задираю его рубашку и с нажимом провожу большими пальцами по его сексуальным ямочкам. Это действие заставляет парня еще немного выгнуться мне навстречу. Да, я знаю, что это чертовски приятно.

- Отвали, извращенец! – Саша резко пинает меня локтем в бок, но из-за неудобности позы удар получается не слишком сильным, поэтому я лишь слегка дергаюсь, не выпуская парня из рук.

Ну, уж нет, после такого я точно не отступлюсь. Не собираясь устраивать никаких прелюдий – мы же даже не в постели, - я быстрыми движениями расстегиваю ремень на Сашиных джинсах, которые, оказывается только за его счет и держались. Они моментально спадают ниже, только каким-то чудом задержавшись на его ягодицах. В этот момент парень снова начинает активно трепыхаться, вырываясь слишком яро для простого ломания.

- Отпусти меня, козлина! – В его голосе и взгляде столько злости, что я на секунду задумываюсь, что вдруг я все-таки ошибся, и ослабляю хватку.

Этой заминки ему хватает, чтобы резко вырваться, развернуться и впечатать меня в хлипкую перегородку, разделяющую туалетные кабинки. Его взгляд резко меняется с озлобленного на торжествующий, и я чувствую, как его колено разводит мои ноги.

- Я предпочитаю быть сверху. – Пошлая ухмылочка и он впивается своими губами мне в шею, не особо заботясь спрятать зубы.

Вот же скотина! Хотя от его явного намерения оставить на моей шее засос, по всему телу проносится волна пьянящей дрожи… Черт, нет! Я резко перехватываю его руки и, скрутив их, фиксирую за его спиной.

- Боюсь, сегодня твои предпочтения никого не интересуют. – Он вновь пытается испепелить меня злобным взглядом, но теперь-то я знаю, что это все только театр.

Я рывком отпихиваю его от себя, вновь разворачивая лицом к зеркалу. Его руки все так же держу скрещенными за спиной. Свободной рукой я быстро расстегиваю застежки на его джинсах и вместе с бельем спускаю их к коленям. Аппетитная попка. Даже очень. В паху заныло с новой силой и я, расстегнув застежку и ширинку на джинсах, даже не стал их сильно спускать, только чуть-чуть, чтобы высвободить свой уже болезненно пульсирующий член. Парень чертыхается и шипит, но я чувствую, что он не особо-то и вырывается. Хотя, это может быть всего лишь попытка усыпить мою бдительность, чтобы я снова ослабил захват. Не зная, насколько Саша опытен, я все же решаю его немного растянуть, только вот смазки у меня с собой нет. Мой взгляд падает на дозатор жидко мыла и я, недолго думая, выдавливаю себе немного на пальцы. Главное, чтобы не очень пенилось, а то потом будет жутко противно. Но сейчас мне на это «потом» было откровенно плевать – перед глазами маячили две нереально сексуальные ямочки на пояснице парня. Немного потеряв рассудок от пылающего внутри возбуждения, я вхожу в него сразу двумя пальцами и чувствую, как он резко дергается и сдавленно рычит.

- Отпусти, сссука…

Ага, сейчас! Пять минут назад ты надеялся то же сделать со мной. И я, вот, очень сомневаюсь, что ты бы меня отпустил.

Он такой узкий. Мои пальцы еле могут двигаться в нем. У парня явно давно никого не было. Я наклоняюсь вперед и примирительно целую его в шею, впервые ощутив его на вкус. Все же не хочу, чтобы он весь процесс злобно шипел. А у него очень приятная, гладкая кожа, сейчас покрытая легкой испариной, от которой во рту остается еле заметный солоноватый привкус.

- Тише, тише. Успокойся, сейчас будет хорошо… Только расслабься. – Шепчу ему прямо в ухо, а затем засасываю в рот его черное колечко вместе с мягкой мочкой.

Чувствую, как парень немного расслабляется, и я начинаю более активно растягивать его пальцами. Времени на долгую подготовку нет, и я убираю руку, приставляя к его входу головку своего истекающего смазкой члена. Чуть надавливаю, и она проскальзывает внутрь, от чего парень снова дергается от меня, но я перехватываю его уже свободной рукой поперек живота. Как же хорошо!.. От его тесноты возбуждение мощным потоком ударят в голову, и я еле сдерживаю равновесие, сильнее навалившись на парня. Слышу, как Саша начинает стонать, и я тут же убираю руку с его живота и  зажимаю ему рот – не хватало еще, чтобы нас застукали благодаря его крикам и вынесли запрет на пользование этими авиалиниями. У меня еще обратный билет на них. Вновь слышу его теперь уже приглушенный стон, приятной волной растекающийся по всему моему телу. Давно я так не возбуждался… Не в силах больше сдерживаться, я довольно резко подаюсь вперед и врываюсь в его тело почти до основания. Еле успеваю сжать ладонью рот парня, из которого явно рвется крик. Сильнее зажимаю его руки, прижатые к пояснице, чтобы не вырывался, и начинаю двигаться в нем, сразу переходя на довольно быстрый, рваный темп. Не до растягивания удовольствия, когда занимаешься этим в тесной кабинке туалета в самолете. Вколачиваюсь в парня уже со всей силы, чувствуя, что разрядка уже совсем близко. Где-то на задворках сознания проскакивает мысль, что ему бы тоже нужно доставить удовольствие. Следуя этой мысли, я отпускаю его руки, которыми он тут же упирается в стену, и спускаю свою ладонь ниже его живота. Ага, конечно, сверху он быть хотел! Мои пальцы натыкаются на каменно твердый член парня, весь скользкий от вытекающей из него смазки. Как только я сжимаю его в ладони, Саша изгибается дугой, сильнее насаживаясь на меня, и издает такой полу-стон, полу-крик, едва заглушенный моей ладонью, что я уже не сомневаюсь, что нас услышали. Но это лишь добавляет к заменившему кровь возбуждению адреналина, и я с глухим рыком продолжаю вдалбливаться в парня, помогая ему самому рукой. Надолго его не хватает – всего несколько моих движений ладонью и я чувствую, как он сжимает меня внутри себя, а моя рука на его члене становится липкой. Я и сам уже готов кончить, поэтому наклоняюсь ближе к Саше, делаю еще пару толчков и с силой впиваюсь зубами ему в плечо, сотрясаясь мелкой дрожью оргазма.

Давно мне не было так хорошо…

- Слезь с маня, придурок. – Беззлобный шепот парня возвращает меня к действительности, и я понимаю, что нужно разлепиться.

Мыло все же вспенилось и заляпало всю мою футболку и его рубашку. Я выхожу из парня и с каким-то маньячным удовольствием наблюдаю, как моя сперма вытекает из него и тонкими белесыми струйками медленно бежит вниз по его еще подрагивающим ногам. Потрясающее зрелище!

- Рад, что тебе понравилось. – Чувствую, что открывшийся передо мной вид вызывает во мне новую волну возбуждения. Черт, жаль, что нет времени. Тем не менее, я поддаюсь какому-то секундному внутреннему порыву и, наклонившись вниз, жадно целую его безумно сексуальные ямочки – каждую по очереди. Чувствую, как при этом действии парень в моих руках замирает, но не напрягается, скорее наоборот. Через несколько мгновений моих даже для меня неожиданных ласк, Саша начинает тихо постанывать и сильнее выгибаться, подаваясь мне навстречу. Бля, «актив» хренов! Я бы так никогда в жизни не смог изогнуться!

Наш продолжающийся банкет прерывает внезапный стук в дверь и нарочито доброжелательный голос с той стороны.

- Простите, наш самолет вскоре начнет снижение. Пожалуйста, займите свое место.

Черт! Я с сожалением отстраняюсь от парня и с довольной ухмылкой слышу его разочарованный выдох. Вытершись бумажными полотенцами, я жду пока Саша, заливаясь стыдливым румянцем и сверкая на меня злобным взглядом, тоже приведет себя в порядок.

- Я выйду первым, ты через пять минут. – Поворачиваюсь к испепеляющему меня взглядом парню спиной и открываю дверь. Только успеваю прикрыть ее за собой, как она снова распахивается и из кабинки выходит Саша, мило улыбаясь ошарашено смотрящей на нас стюардессе.

- Милый, давай в следующий раз ты будешь сверху, а то я так устал. – Тянет эта кудрявая сволочь, невинно моргая своими серыми глазищами.

Я чуть не дергаюсь, чтобы придушить его тут же, но девушка в форме видимо настолько шокирована, что просто просит нас пройти на свои места, потому что уже загорелось табло «Пристегните ремни». Как только приземлимся, я его все-таки задушу! Это была единственная мысль у меня в голове до тех пор, пока эта сволота не начала пытаться поудобнее устроиться в кресле, болезненно при этом морщась от каждого движения. Я смотрю на него в упор, злорадно растягивая счастливейшую улыбку на все лицо.

4. Упущенные шансы.

Уже в пятый раз слушаю длинные гудки, нудно раздающиеся из динамика мобильного. Мишка не отвечает. Это странно, я ведь предупреждал его, что прилетаю сегодня. Я хмурюсь и кидаю взгляд на часы - уже полдень. Саша ушел минут десять назад. После душа он нацепил широкие шорты до колена, ярко-рыжую футболку и бейсболку с изогнутым дугой козырьком. Запихал в небольшую сумку документы, карту, фотик и ключи, и, кинув, что вернется вечером, вышел за дверь. Моя совесть и терзающее ее чувство гадливости и вины немного успокаиваются. После душа Саше явно полегчало, и он уже не собирался превращать меня своим взглядом в дымящуюся кучку пепла. Только пару дырок сделать. Но это уже лучше. К тому же, мне все-таки удалось впихнуть ему немного денег, резонно мотивировав это тем, что будет некруто, если он в первый же день своего отпуска помрет от голода, а вернуть сможет завтра утром, когда банки откроются. Решаю, что попробую дозвониться Мишке попозже, сам направляюсь в душ, потом одеваюсь в максимально легкую одежду и выхожу из номера, прихватив с собой то же, что и Сашка.

Отель находится недалеко от культурного центра города, я специально так выбирал, чтобы можно было пешком дойти. На улицах пыльного Дели действительно много счастливо улыбающихся людей. Они развешивают повсюду небольшие фонарики, смеются и обнимаются, поздравляя друг друга с победой Добра. И без того привлекающий своей непривычной красотой город, сейчас, во всей этой мишуре, становится каким-то сказочным. Он словно слегка приоткрывает завесу своих тайн, еще больше распаляя плещущееся внутри желание их раскрыть. Оказаться в центре подобного события - большая редкость и, несомненно, невероятная удача. Как еще можно проникнуться атмосферой страны, города, его культурой и традициями, если не через народный праздник – яркий момент единения жителей от мала до велика, от самого нищего до безумно богатого? В этот момент все они равны. Равны их души и наполняющая их радость, равны их сердца и царящие в них добро и любовь.

Оказавшись на впервой более-менее широкой улице, я сразу же попадаю в бурлящий поток разноцветных одежд, расшитых немыслимыми узорами, и моментально смешиваюсь с ним, окруженный калейдоскопом искренне счастливых улыбок. Я не замечаю, как в моих руках оказывается горсть каких-то сладостей и маленький, размером с яблоко, светящийся фонарик. Вместе с толпой, моментально заразившей меня своей радостью и весельем, двигаюсь, судя по всему, к центральной площади города. Отовсюду и в тоже время ниоткуда льется мелодичная, чуть звенящая музыка. Ее быстрый и в то же время спокойный ритм для моего слуха звучит слегка непривычно, но мне он нравится. Свои сладости и фонарик я уже отдал какому-то симпатичному мальчишке, подвернувшемуся по дороге, у самого в руках постоянно щелкает фотоаппарат.

В этом потоке я шатаюсь по городу несколько часов, периодически сворачивая с главных улиц и отрываясь от толпы, чтобы разглядеть заинтересовавшую меня замысловатую архитектуру очередного храма, пейзаж невероятно узкой улочки или чтобы просто немного отдохнуть от шума. На карте памяти моего фотоаппарата уже практически нет свободного места, а это только первая половина дня. Останавливаюсь в очередном переулке, чтобы почистить память, удалив неудачные или повторяющиеся кадры. Включаю режим просмотра и листаю снимки, периодически нажимая на кнопку со значком мусорки. Если честно, безумно жалко удалять даже чуть смазанные снимки, но я помню, что утренний таксист обещал вечером салют. К тому же, когда стемнеет, от всего этого изобилия фонариков улицы города наверняка станут еще красивее и притягательнее, и если я не смогу запечатлеть их, буду жалеть еще больше. Перелистнув один из последних кадров, я на мгновение замираю и возвращаю его обратно. На небольшом экране моего цифровика пестрит самыми разнообразными цветами замершая толпа. Больше всего здесь оранжевого – красивые, нарядные сари от светло-рыжего, почти персикового цвета, расшитые золотистыми и серебряными нитями, плавно, зацепляя все остальные оттенки, перетекают в ярко-рыжие, практически апельсиновые наряды. Но среди всего этого разнообразия мой взгляд цепляется за другой оранжевый, слишком искусственный для этого места. Ярко-рыжая футболка и бейсболка с изогнутым козырьком. Сашка чему-то улыбается. Все-таки мне очень жаль, что так с ним получилось, он вроде парень ничего. Возможно, мы даже смогли бы с ним подружиться… Черт, да кого я обманываю?! Я хочу его! Снова! Его ямочки просто не дают мне покоя! Я смотрю на время снимка, потом на часы – семь минут назад. Значит, он должен быть где-то недалеко. В принципе, это не удивительно - достопримечательности можно и завтра посмотреть, а все самое интересное сейчас как раз на этой улице. Я выключаю фотик и быстро возвращаюсь в колышущуюся толпу, уверенно продвигаясь вперед. Вскоре мне даже кажется, что где-то в толпе впереди меня мелькает высокая фигура в оранжевой футболке и широких шортах. Может, только кажется – здесь ведь многие в оранжевом, но я все же пытаюсь догнать свой мираж. Я по возможности ускоряю шаг, аккуратно раздвигая перед собой празднующих. Теперь я уже точно вижу, что это именно он. Еще несколько метров и догоню. Но, видно, не судьба. Слишком распалившись от желания догнать Сашку, я не замечаю сбоку от себя очередную фигуру и довольно ощутимо в кого-то врезаюсь.

- Черт, простите! Я Вас не заме… Мишка?

Удивленно распахнув глаза, разглядываю такого же удивленного загорелого парня.

- Жека! Какая встреча! Здорова! – Друг очнулся первым и уже сжимает меня в своих объятиях.

Я тоже его обнимаю. Соскучился.

- Я тебе звонил все утро, ты чего не отвечаешь? Я же говорил, что сегодня прилетаю!

Мишка уже тащит меня в сторону от толпы к какому-то ресторанчику. На главных улицах они сегодня все-таки работают.

- Да, блин, извини, я телефон дома забыл! – Мы уже зашли в помещение и устраиваемся за небольшим деревянным столиком. – Черт, как же я все-таки рад тебя видеть!

Я смеюсь и мы снова обнимаемся. Я тоже рад. Очень. Дальше мы делаем заказ, в процессе чего я понимаю, что жутко проголодался за время своей прогулки. Потом мы рассказываем друг другу последние новости из личной жизни.

- Кстати, а почему ты один? Где супруга? – Я только сейчас вспомнил о его жене. Видимо, Мишка тоже, потому что он моментально меняется в лице и даже, кажется, немного бледнеет.

- Она… У нее были дела и мы договорились с ней встретиться здесь. Я просто раньше пришел. – Мишка хмурится и как-то напряженно начинает стучать пальцами по столу. – Слушай, дай телефон, я позвоню ей и отменю встречу, скажу, что тебя встретил.

Давно я не видел друга таким. Очень давно. С тех пор… как мы стали друзьями. То есть в последний раз это было в тот день, когда он сказал мне, что влюбился и нам придется прекратить наши близкие отношения. Меня это удивляет и интригует. Может, она беременна, а он просто не хочет говорить? Эта мысль как-то не очень приятна. Я же уже говорил, что осадок-то остался.

- Да ладно, зачем? Пусть приходит. Вы столько лет уже женаты, пора бы нам и познакомиться. – Знакомиться с Мишкиной женой у меня нет ни малейшего желания, я ее все-таки заочно недолюбливаю. Но любопытство, как известно, не порок.

Друг хмурится еще сильнее и напряженно кивает. Странно все-таки. Нам приносят наш заказ и большой графин с водой в довесок, хотя мы и так заказали пива. Я с недоверием кошусь на графин. В экзотических странах никогда и ни при каких условиях нельзя ничего пить из незакрытой бутылки. Иначе очень легко можно заработать букет таких же экзотических болезней и отравлений. Помню, когда еще был маленький и мы жили в Того, я схватил из только что принесенных пакетов с покупками немытый банан и слопал его. Казалось бы, что такого? Кожуру же не ешь, значит, ничего страшного. В ошибочности этого мнения я лично три дня убеждался в посольской больнице, проходя курс промывания желудка. Если честно, до сих пор осталась привычка мыть все овощи и фрукты с мылом. Даже яйца. С водой и другими напитками та же история: лучшее защита от кишечной палочки – закрытая бутылка.

Я с аппетитом отрезаю первый кусочек от заказанного мной блюда и отправляю его в рот, краем глаза замечая ехидную Мишкину улыбку. Поздно. Мой рот обжигает невероятно разнообразная гамма специй, из глаз моментально брызгают слезы, все рецепторы и слизистая воспаляются, требуя избавить организм от слишком острого куска пищи. И без того изнывающее от жары тело начинает просто гореть, капельки пота и испарины выступают на пояснице, лбу и висках. И это я даже еще не начал жевать. Выплюнуть еду мне не позволяет воспитание, поэтому я проглатываю этот адский кусок, не разжевывая, и сразу же опрокидываю в себя полбутылки ледяного пива. Еле отдышавшись, поднимаю глаза на откровенно ржущего Мишку.

- Я тебя убью!.. Предупредить не мог?! – Я, конечно, слышал про остроту местной кухни, но не думал, что все настолько плохо. И как мне теперь здесь питаться?

- Извини. – Вот вижу же, что он ни капли не сожалеет. – Я просто не мог удержаться.

Да уж, с такой пищей здесь можно и из-под крана воду хлестать – ни одна бактерия все равно не выживет.

- Привыкнешь со временем. – Мишка спокойно отрезает небольшой кусочек мяса, и отправляет его в рот, тщательно пережевывая. – Главное, ешь маленькими кусочками и пей что-нибудь очень холодное.

Мой голод никуда не делся, но есть этот поперченный кусок «чили» у меня нет никакого желания. Поэтому я принимаюсь за принесенный нам хлеб, запивая его пивом.

- Слушай, ты завтра свободен? Может, покажешь мне здесь что-нибудь. А то я… Мих, ты чего? – Мой друг снова бледнеет, смотря при этом куда-то мне за спину.

Я оборачиваюсь. Через узкий проход между столиками в нашу сторону направляется девушка. Она нам улыбается, и эта улыбка кажется мне смутно знакомой. Она одета в широкие шорты-бермуды и свободную маечку на тонких лямочках. Девушка кажется мне довольно угловатой и не особо фигуристой, но, в общем, симпатичной. Короткие каштановые волосы в таком же беспорядке, как у меня, прикрывают ее уши и шею сзади. Ровный прямой носик чуть вздернут кверху, придавая ей этим чуточку озорства. У меня такой же… Темные брови изящно выгибаются над большими красивыми глазами яркого синего цвета. Цвета моих глаз… Тонковатые для девушки губы, изгибаясь, складываются в обворожительную улыбку. Такую же, которая позволила мне получить в самолете место у окна. Но вот эта улыбка сползает с ее лица, и я смотрю в свое отражение, непонимающе разглядывающее меня. Я не помню, когда успел встать, но сейчас мы стоим друг напротив друга, и я читаю в ее-своих глазах недоумение, понимание и боль одновременно. Наверное, то же читает она.

- Эээ… Кать, привет. Это Женя, мой друг, я тебе про него рассказывал. Жек, это моя жена, Катя. – Голос Мишки очень напряжен, но я даже не сморю в его сторону.

Копия. Его жена – моя женская копия. Я часто видел в интернете фотографии двойников голливудских и других звезд, политиков и прочих знаменитостей. Даже встречал пару раз людей, которые были невероятно похожи на моих знакомых. И вот теперь я стою напротив своей копии. Только она девушка. И она жена человека, в которого я был влюблен. Может, даже любил, но он не дал этому чувству развиться. Я поворачиваюсь к Мишке и сморю ему прямо в глаза. Как же так? Я ведь не дурак, я понимаю, что все это значит. Медленно опускаюсь на свой стул и залпом допиваю оставшееся пиво. Слишком легкий напиток для такого момента. Краем уха слышу, как Катя придумывает какую-то отмазку и быстро уходит. Мишка не идет за ней, остается со мной. Мне даже становится жалко девушку. Она ведь, видимо, тоже не дура. Миха мне что-то говорит, но я его не слышу. Я просто пытаюсь понять, что происходит, но у меня ничего не получается.

- Жень!.. Жек! Ты меня слышишь? – Его голос, наконец-то, достигает моего сознания, но мне от этого не легче. – Жек, слушай… Я понимаю, как это выглядит, но я могу тебе объяснить.

Я поднимаю на него взгляд. В его глазах отчаяние. Что он может мне объяснить? Что бросил меня, чтобы жениться на точной моей копии только с грудью и вагиной вместо члена меду ног?

- Я… Знаешь, как сильно я тебя любил? – Он смотрит мне прямо в глаза, и я понимаю, что мысленно он произносил эту речь уже очень много раз. Мысленному мне. От этого в груди начинает колоть. – Я же тебя еще до нашего знакомства заметил, сразу как ты к нам работать пришел… Наблюдал за тобой месяц целый… А потом ты со мной познакомился… Я так счастлив был, просто с ума сходил… Влюбился тут же!

Он берет мою ладонь в свою руку, и я не в силах ее отнять. Воспоминания о тех днях накрывают с головой. И даже не столько о том, что было, сколько о том, что я чувствовал. Мне ведь, правда, очень хорошо было с ним тогда.

- Но… У нас с тобой был один общий знакомый. Тот, который помог тебе к нам устроиться. Я его тоже знал… - Мишкины глаза сейчас горят так же, как и пять лет назад. – Я у него спрашивал про тебя, и он рассказал… Рассказал, что ты долго при себе никого не задерживаешь…

Я вздрагиваю. И сказал-то ведь так, чтобы я полной сволочью выглядел. Бесчувственной расчетливой сволочью.

- …Поэтому я и сказал тебе, что серьезные отношения мне не нужны… Думал, что так подольше смогу тебя задержать… - Его ладонь сильно сжимает мои пальцы, но больно мне становится внутри. - …А ты, дурак, ухаживать за мной начал, чувств добиваться… Да они у меня и так через край плескали!.. Каждый раз, как мы вдвоем были, я чуть не рукой себе  рот зажимал, чтобы только не сказать, что люблю тебя… Очень люблю… Сильно…

Я плохо соображаю, но при этом четко понимаю, что сейчас это была не оговорка, что «очень люблю» относится не только к прошлому. Внутри что-то вздрагивает. Только я не могу понять, что.

- …Но я держался. Изо всех сил держался… Потому что боялся, что как только скажу тебе… как только ближе подпущу… То сразу перестану быть тебе интересен и ты уйдешь… - Мишка замолкает и, наконец, отводит от меня свой невозможный взгляд. – А потом я с Катей познакомился… Случайно вышло… Я сразу в ней тебя узнал, хоть и прически у вас тогда совсем разные были… И я подумал, что это мой единственный шанс…

Я не понимаю, о чем он говорит. Шанс на что? Он любил меня, но его напрягало, что я не девушка? Когда мы менялись ролями, и он самозабвенно трахал меня всю ночь, беря раз по семь или даже девять, ему это, кажется, не мешало.

- Я ведь понимал, что твоя влюбленность рано или поздно пройдет и тогда ты уйдешь на совсем… А я бы не смог без тебя… - Его склонившаяся над столом макушка и потупленный взгляд в потертую столешницу заставляют меня подумать, что он действительно сожалеет. – Поэтому я решил, что лучше ты будешь мне хотя бы другом, а…

А Катя будет заменять ему меня в постели. Я вытягиваю свою руку из его ладони и встаю из-за стола.

- Я, может, долго ни с кем и не задерживался, но я каждому из них давал шанс, а не просто трахал. То, что они его упускали – не моя вина. – Я вижу, как его глаза наполняются слезами, но жалости у меня к нему нет. – А вот ты как раз пользовался мной, не задумываясь о моих чувствах. А как только нашел замену, сбежал и стал пользоваться уже ею.

Мне хочется сделать ему очень больно. Так же больно, как он сделал мне пять лет назад, как он делал больно Кате все это время, и как он сделал больно мне только что. Поэтому я наклоняюсь к его лицу, по которому уже сбежало несколько прозрачных капель и, глядя прямо в глаза, говорю:

-  Я ведь тогда не просто влюблен в тебя был.

Не дожидаясь его реакции, я разворачиваюсь и ухожу. Знаю, что это жестоко. Очень жестоко. И эгоистично. Но кто сказал, что это неправда? Я ведь действительно чувствовал к нему нечто особенное, чего никогда не чувствовал ни к кому другому. Ни до, ни после.

Мне уже плевать и на праздник, и на город, погрузившийся в вечерние сумерки, которые, наконец, позволяют развешанным фонарикам засверкать во всей своей таинственной красе. Я просто иду мимо улыбающихся людей, смешиваясь с их толпой, лишь бы он не смог меня догнать, если вдруг вздумает. Я действительно этого не хочу. Хочу только поскорее вернуться в свой номер, забраться в душ и смыть с себя весь сегодняшний день и те несколько месяцев, что были пять лет назад. Он всего лишь считал меня… шлюхой, не способной чувствовать и любить, а только трахать, пока не надоест. И еще столько лет другом прикидывался.

До гостиницы я добираюсь довольно быстро, днем все-таки много петлял по соседним улочкам. Прохладный душ остужает мысли, но ненадолго. Прохлада индийского вечера вытесняет жар его дня слишком медленно. В комнате душно. На душе паршиво. Выйдя из ванны, я  чуть не спотыкаюсь о полупрозрачный пакет из Duty Free. Текила. Отлично. Именно то, что мне сейчас надо. Жаль соли и лайма нет, но я переживу. Открываю бутылку и делаю первый глоток обжигающего напитка…

Какой же он все-таки мудак! Почему не сказал? Ну, почему? Откуда он мог знать, что у нас ничего не выйдет? Я же этого хотел! Очень хотел. Если я и сказал, что никогда не любил, это не значит, что никогда не хотел. Даже наоборот. Мне всегда хотелось испытать это чувство, от которого бабочки порхают в животе… Или как там? Не помню… Чувство, из-за которого целые государства развязывали войны. Чувство, которое заставляет все краски вокруг сиять ярче… Так ведь бывает? Не знаю…

И вот теперь я узнаю, что у меня уже был шанс все это испытать. Но меня его лишили. Просто не позволили им воспользоваться и все. А вдруг он был единственный? Меня накрывает все больше, и я даже не замечаю, когда дверь тихо открывается и в комнату кто-то входит. Я сижу на полу у балкона и смотрю в уже совсем темное небо, на котором, как и в любом крупном городе, не видно почти ни одной звезды. Снова прикладываюсь к горлышку неудобной квадратной бутылки.

- Как он мог? Я, конечно, не подарок, но я же старался. И старался бы и дальше, если бы он не…

Еще один глоток. Разговор вслух с самим собой всегда успокаивает лучше, чем просто ворох путающихся мыслей в голове. Хочу сказать что-то еще, но в этот момент передо мной на пол опускается Саша и внимательно заглядывает в мое лицо. Черт, я и забыл про него. Хотя, я же пью его текилу, как я мог забыть?

- Привет, Сань.

В моем голосе нет истеричных ноток. Потому что у меня не истерика. Я не испытываю душевной боли от неразделенных чувств. Просто обида. Очень сильная, но всего лишь обида. Никаких чувств уже давно нет, остались только воспоминания. Обидно оттого, что они ведь могли быть совершенно другими. И еще я друга потерял. Хорошего такого друга. Притворяться он мастер.

- Ты извини, у тебя от меня только одни неприятности. Я еще и текилу твою тут пью. Обещаю, завтра новую куплю!

Протягиваю парню бутылку, в которой не хватает всего несколько глотков. Он берет ее и снова внимательно смотрит на меня. Интересно, что он видит?

- За что пьем? – Не «Что случилось?», а «За что пьем?». Забавный он парень, хороший. Понимающий. А я с ним так плохо… Стыдно опять становится.

- За то, чтобы важные вещи в нашей жизни случались именно так, как мы хотим.

О, как завернул. Санька смотрит на меня, потом вдруг улыбается и делает глоток. Тут же морщится и отставляет бутылку в сторону.

- Жди меня здесь и не пей больше.

Такой приказной тон. Я аж поежился. Киваю в ответ, и он скрывается в ванной. Что задумал? Я, конечно, догадываюсь, но не понимаю, зачем? Да ну и хрен с ним. Нарушаю данное только что обещание и выхожу на балкон. Красиво. Весь город горит крохотными огоньками, вывешенными из каждого окошка. Чуть вдалеке слышна музыка и гул толпы, продолжающей отмечать праздник. Вообще, еще довольно рано, часов семь-восемь, но в это время года здесь темнеет очень рано. Внезапно раздается хлопок, и черное небо города окрашивается сотнями красных и синих искр, слившихся в переливающийся дождь. Сразу за первым следуют новые хлопки и теперь на темном фоне искрятся золотые и зеленые шары. Хлопки раздаются снова и снова, и праздничный салют приобретает прямо-таки грандиозный размах.

Не знаю, сколько уже продолжается салют, но я только сейчас чувствую, что уже не один зритель на этом балконе. Я разворачиваюсь к парню, и меня ослепляет вспышка его фотоаппарата.

- Черт!.. Не вижу теперь ничего!...

-  А чего ты вертишься? Я вообще-то салют фотографировал. – Слышу в голосе смешок, но ничего не отвечаю.

Все еще не обретя обратно зрение, чувствую, как меня за руку тянут обратно в комнату. Я не сопротивляюсь. Саша толкает меня на кровать и я, опять же, послушно на нее сажусь.

- Саш, зачем тебе это? Мне и так стыдно за тот раз в самолете. – Не то чтобы я не хотел, просто брать еще один груз на душу не хочется. К тому же, я же понимаю, что он это скорее из жалости, типа утешить хочет.

Парень смотрит мне в глаза, а потом молча стягивает свою футболку и шорты и ложится на кровать, откинув цветастое покрывало.

- Я хочу, чтобы важная для меня вещь случилась именно так, как я хочу.

Я усмехаюсь. Все-таки забавный он. Тоже стягиваю с себя все вещи и забираюсь в постель, окончательно скинув покрывало на пол. Парень лежит на боку и внимательно смотрит на меня. Он вообще по-другому умеет смотреть? В темноте его серые глаза кажутся чуть ли не черными. Хотя, в темноте, наверное, любые глаза кажутся такими. Еще бледная, еще не загоревшая, кожа притягивает взгляд и вызывает желание прикоснуться. Я это и делаю. Скольжу пальцами по его плечу, перехожу на ребра и талию. Я знаю, что это касание очень нежное, поэтому не удивляюсь Сашкиному сбивающемуся дыханию. Я не останавливаюсь, и мои пальцы скользят по его бархатистой, чуть влажной после душа коже, очерчивая красивую линию бедер. В самолете я не смог его рассмотреть, да и не особо стремился, если честно. Мне хватило его выразительных ямочек на пояснице. Воспоминание о них вызывает острое желание снова их увидеть. Но я сдерживаюсь. Он ведь меня почти попросил быть с ним сейчас нежным. Как с любимым. И я постараюсь. Надавливаю не его плечо, заставляя лечь на спину, и нависаю сверху. Серые глаза горят, выдавая желание, губы чуть приоткрыты, выражая нетерпение. Я невольно улыбаюсь и, наклонив голову, мягко касаюсь его шеи языком. Первая ласка вызывает невероятное количество эмоций и желаний. Хочется ласкать это тело очень долго, не пропуская ни одного сантиметра сладкой тонкой кожи. Я редко противлюсь собственным желаниям. Поэтому мой язык и губы плавно скользят по всему его телу, заставляя его выгибаться каждый раз, когда я на секунду отрываюсь. Шея, ключицы, грудь, соски, ребра, живот. Кажется, я облизал его всего и это невероятно заводит. Мой член уже давно упирается мне в живот, а его трется о мою грудь. Сашка стонет и зарывается в мои волосы руками, притягивая ближе к себе, а я и не хочу отрываться. Лизнув ямочку пупка, я еще медленнее спускаюсь ниже, целуя его пах и внутреннюю сторону бедер. Мои руки все же забираются Сашке под спину, и я тут же отыскиваю пальцами его ямочки. От прикосновения к ним перед глазами расплываются круги. Запоздало понимаю, что смазки-то нет, а без нее вряд ли получится «первый раз его мечты». Хотя я знаю способ. Отрываюсь от Сашкиных бедер и кончиком языка облизываю головку его члена. Парень тут же выгибается и издает совсем уж откровенный стон. Мне это нравится. Я вбираю его головку в рот и уже внутри ласкаю ее языком. Сашка тихо стонет и пытается толкаться глубже. Не стоит торопиться, я сделаю все как надо. Заглатываю его член глубже, сжимая губами вспухшие на стволе вены, и начинаю медленно двигать головой. Снова чувствую Сашкины пальцы в моих волосах. Это тоже возбуждает. Спустя  еще несколько движений, понимаю, что парень уже почти на грани, поэтому отстраняюсь от него. Он тут же отрывает голову от подушки и с разочарованием смотрит на меня. Я улыбаюсь. Такой нетерпеливый, а еще недавно уверял меня, что убежденный актив. Я снова наклоняюсь, но теперь уже не к члену, а ниже. Мой язык и губы скользят по его яйцам, попеременно вбирая каждое в рот. Сашка ахает. О, это еще не все. Я подхватываю его ноги под колени и задираю их наверх, прижимая к самой его груди. Мой язык скользит еще ниже и аккуратно проходится по сжатому сфинктеру. Парень дергается, видимо, пытаясь вырваться. Мне знакомо его смущение, но отпускать его я не собираюсь. Вылизываю его колечко до тех пор, пока оно не становится совсем влажным, и пока Сашка хоть немного не расслабляется. Как только я это чувствую, сильнее надавливаю языком, проталкивая его внутрь. Теперь Сашка просто вскрикивает. Он больше не пытается вырваться, а, кажется, наоборот, подается мне навстречу. У моего терпения тоже есть предел. Поласкав его языком еще немного, я отрываюсь от него и, быстро облизнув пальцы, вставляю один внутрь. Судя по продолжающимся стонам, болезненных ощущений парню это не приносит, поэтому я сразу добавляю второй, а потом и третий. Чтобы смягчить это вторжение, я снова вбираю его член в рот, поглаживая языком. Через пару минут Сашка уже усиленно извивается, насаживаясь на мои пальцы и явно требуя большего. Я и не против. Отпускаю его ноги, убираю пальцы и приставляю к его растянутому входу свой член. Ловлю шальной взгляд парня и уверенно вхожу в него. Сашка запрокидывает голову назад и вцепляется руками в уже прилично измятую простынь. Я не слышу в его стонах ноток боли, поэтому начинаю  медленно двигаться, с каждым толчком проникая все глубже. Парень стонет и мечется подо мной, сильнее сжимая мою талию ногами. Его член качается в такт моим плавным движениям, поблескивая сочащейся смазкой головкой. Хочется снова его облизать, но я так, к сожалению, не изогнусь. Обхватываю его ладонью и чуть сжимаю, входя при этом до упора. Сашка снова вскрикивает и одаривает меня умоляющим взглядом. Ох, значит, мы можем быть не только серьезными? Я понимаю этот взгляд без слов и начинаю двигаться быстрее – и рукой и бедрами. Мне и самому так хорошо, что я уже еле сдерживаюсь. И в этот раз ямочки тут ни при чем. Еще несколько резких проникающих движений, и я сжимаю пальцами его головку. Из нее тут же брызгает белесая жидкость, заставляя парня подо мной содрогаться от каждого моего следующего движения и еще сильнее цепляться пальцами за простынь. Оргазм заставляет его сжать меня внутри, и я чувствую, что в этот раз сдержать подкатывающую волну наслаждения не в силах. Да я и не хочу. С каждым толчком я заполняю Сашку внутри, еле удерживая себя на вытянутых руках, упершихся по обе стороны от его все еще дрожащего тела. Наконец, волна отступает, и я валюсь на постель рядом с ним. Перелет, прошедший день и этот просто охренительный секс вырубают меня практически сразу, позволяя только едва расслышать очень тихое «Спасибо».

Утром я просыпаюсь один. На тумбочке возле кровати лежат два ключа от номера.

6. Перемены

Короткая затяжка и задержка дыхания, чтобы легкие внутри пропитались едким дымом. Выдох и сдавленный кашель. Внешне изменения проявятся лишь через минут десять, зато внутри уже все пришло в движение. Притупляется чувство равновесия, заставляя слегка пошатываться даже сидя на остывшем после захода солнца песке. Постепенно ухудшается координация, и движения становятся плавными, словно в воде. Сердцебиение учащается, отдаваясь гулом в ушах, зрачки расширяются, практически полностью заполняя собой цветную радужку. На лице появляется мечтательная улыбка, отражающая ирреальное состояние разума, затуманенного сизым дымом. Короткие смешки без видимых на то причин все чаще прорываются сквозь очередные затяжки и кашель, постепенно превращаясь в неконтролируемый и откровенно идиотский смех.

Никогда не любил на это смотреть, и уж тем более не видел причин самому находиться в подобном состоянии. Какое удовольствие может быть в том, что твой интеллект притупляется до уровня развития одноклеточного, и от этого все вокруг приводит тебя в дикий восторг – от мелкого муравья на штанине шорт до того факта, что Земля круглая? Ты не способен нормально контролировать ни свое тело, ни тем более сознание. Никакого расширения горизонтов не происходит, удовольствие от резкой стимуляции мозга проходит быстро. Так же быстро, как возникает привыкание и отупление. Не для меня.

Саша, придурковато хихикая, передает уже почти истлевший косяк Эвересту. Парень принимает его, затягивается и лишь широко улыбается, глядя на вновь ржущего идиота. Видимо, у него опыта больше и уже не так сильно берет, как новичков.

- Точно не хочешь? – Эверест щедро протягивает мне бычок с оставшейся последней затяжкой. Как благородно.

- Нет, я лучше к бару схожу.

Встаю, отряхиваю шорты от прилипшего песка и направляюсь к бару, проходя мимо других любителей «сушеной природы». Заказываю у бармена пиво в бутылке, ничего другого в закрытой таре нет. Светящиеся огоньки, развешанные над стойкой, чуть подрагивают в ритме танцующих на танцполе, сложенном из досок прямо на песке, людей. Потоки завораживающей этнической музыки окутывают меня с головы до ног, стараясь соединить в легком трансе с остальными. Я облокачиваюсь на стойку, повернувшись лицом к залу. В тусклом свете нескольких разноцветных фонарей под потолком в каком-то только им известном ритме извиваются парни и девушки, полностью отдаваясь страсти танца. Плавные, возбуждающие движения молодых загорелых тел притягивают взгляд. Это красиво, но меня не затягивает. Если честно, я тупо не умею. То есть, я, конечно, уверен, что по большому счету мои движения ничем кардинально от их отличаться не будут, но чувствовать я себя буду неправильно. Это как когда едешь в метро в солнечных очках. То есть вроде другие с этим аксессуаром здесь выглядят вполне гармонично, но ты чувствуешь себя идиотом. Ну, кто ходит в помещении в солнечных очках? Так и здесь – предпочитаю оставаться сторонним наблюдателем.

В проеме двери бара, ведущей прямиком на пляж, появляется улыбающийся Саша. Его немного штормит, но он уверено направляется в центр танцующей толпы, видимо, тоже ведомый обволакивающими призывами мелодии. Парень останавливается и закрывает глаза, стирая с лица улыбку. Несколько мгновений внутренней настройки и он начинает двигаться, опьяненный экстазом, который его затуманенному сознанию дарит местная музыка. Его движения плавные и гармоничные, зарывшиеся в кудрявые волосы руки заставляют чуть задраться футболку и оголить тонкую полоску загорелой кожи, которую, впрочем, в практически полной темноте едва заметно. Длинные пальцы постепенно сползают на шею, чуть задев приоткрывшиеся в забытьи губы. Плавные движения бедер заставляют меня чуть не подавиться очередным глотком уже согревшегося во вспотевших ладонях пива. Его руки уже скользят вниз по груди, и, дойдя до кромки футболки, слегка забираются под нее. Завораживающее зрелище, от которого нет ни сил, ни желания оторваться. Поднимаю взгляд и теперь уже откровенно давлюсь, замечая, как кончик его языка медленно облизывает сначала нижнюю, потом верхнюю губы. Тонкие пальцы снова замирают на шее, едва касаясь выгоревших кудряшек. К черту все…

Я ставлю недопитое пиво на стойку и уверенным шагом направляюсь к не отпускающему мой взгляд Саше. Пара шагов и вот уже меня обдает жаром его тела. Опускаю свои ладони парню на поясницу, моментально находя пальцами мое наваждение – его божественные ямочки. Чуть надавливаю подушечками пальцев, от чего у самого начинает кружиться голова. Саша распахивает ресницы, и уже чуть более осознанный взгляд упирается мне в губы. Это безумно заводит. Я притягиваю несопротивляющееся гибкое тело к себе и тут же чувствую его руки на своей шее, а горячее дыхание на губах. Боюсь сойти с ума, но не спешу – сначала заглядываю Саше в глаза - я хочу, чтобы он это запомнил. Почему? Потому что чувствую, что я – запомню. Встречаюсь взглядом со снова черными в полумраке глазами и вижу в них ясность. Запомнит. Подаюсь чуть вперед и едва успеваю коснуться своими сухими губами его влажных.

В двери бара со стороны улицы резко врывается запыхавшийся местный парень и, заставив ди-джея оборвать на середине трек, что-то громко и взволновано кричит на своем. В следующее мгновение вся толпа, бывшая в баре, бросается в сторону пляжа, а оттуда - врассыпную. Поворачиваю голову на громкий свист и вижу Эвереста, яростно жестикулирующего нам, чтобы мы выметались из бара. Хватаю за руку все же еще не совсем адекватного Сашку и вместе с последними тусовщиками выскакиваю на пляж. Едва улавливаю за спиной громкие крики с одним, практически международным словом – «полизза». У меня холодеет кровь. По местным законам хранение и употребление наркотиков карается тюремным сроком до 30 лет. Плевать, что это всего лишь легкая трава и что я вообще не курил – сначала посадят, потом будут разбираться. А у меня еще и документов с собой никаких нет, не собирался же отель покидать. Дергаю Сашу с заплетающимися ногами куда-то в сторону ближайших пальм – бежать по прямой по берегу, на мой взгляд, крайне глупо. Опускаюсь на землю, тяну за собой парня и закрываю ему собирающийся начать возмущаться рот ладонью. Он вяло мычит и так же вяло толкается. Через несколько секунд мимо нас проносятся индийцы в форме местной полиции. Хорошо, что собак у них нет. Выжидаю еще пару минут, и тащу Сашу за собой вглубь деревни. Десять метров по мини-джунглям и мы выходим на совершенно пустынную ночную улицу. И совершенно незнакомую. Эверест, естественно, потерян. Номера его телефона у меня нет. До бара мы добирались на его мопеде минут пятнадцать. Оборачиваюсь к усевшемуся на пыльную дрогу Сашке. Парень сжимает свою кудрявую голову руками и болезненно мычит, раскачиваясь в стороны. Терпеть не могу наркотики и тех, кто относится к ним иначе.

- Эй! У тебя есть номер Эвереста? – я, собственно, и не рассчитываю на адекватный ответ…

Саша перестает качаться и, подняв голову, смотрит на меня, видимо, переваривая слишком сложную для него сейчас информацию.

- Нет, - я и не сомневался. Блять, сами мы ночью наш отель точно не найдем… - Но у меня есть номер Валеры.

Саша достает из кармана шорт телефон и начинает активно в нем рыться. Что еще за Валера?

- Аллё… Валер, это Саша… Нет, не тот… Мы с тобой по интернету познакомились... Ну, помнишь, ты мне говорил, что если что, я могу тебе позвонить?..

Что-то я очень сомневаюсь, что в два часа ночи можно вспомнить какого-то парня из интернета, которому ты из вежливости предложил помощь. Видимо, на том конце со мной солидарны.

- Ну, Саша я! – серьезный аргумент. – В общем, я заблудился на Гоа, ты можешь мне помочь или нет? – Валера, видимо, усиленно взвешивает все «против» и явно отсутствующие «за». – Оооо, вспомнил?… Ага… Спасибо большое!

Да ладно! Что, серьезно? Я действительно удивлен.

- Да-да, мы тебя ждем… А я… эм… - парень окидывает меня странным взглядом. – Я тут с братом! Где тут?... – Сашка непонятно зачем зажимает динамик телефона и обращается ко мне: - А мы где?..

Господи, когда у него уже мозг начнет нормально функционировать?

- Рядом с баром WildNest.

Сашка кивает и убирает руку с динамика.

- Мы у бара WildNest… Ага, ждем! Спаси… - видимо, последнее слово потонуло в коротких гудках. Впрочем, парня это особо не расстраивает, он поворачивается ко мне и довольно лыбится.

- Сейчас Валера за нами приедет!

- Угу. Кто это? – сажусь на землю рядом с Сашкой. Хоть мне и неприятно его такое состояние, но все же он нас спас от довольно прохладной ночи на улице, и я чувствую своим долгом предотвратить его попытки завалиться на бок увенчаться успехом.

Сашка моментально устраивает свою кудрявую голову у меня на плече и широко зевает, видимо, уже расслабившись.

- А я с ним на форуме познакомился, когда в отпуск собирался. Он тут уже полгода живет, сбежал от несчастной любви. Сказал, что если понадобится помощь, могу ему позвонить, - последняя фраза практически тонет в очередном зевке.

- И чем твой Валера занимается? – имя-то какое дурацкое… Не то чтобы мне очень хотелось поболтать, просто если этот начинающий наркоман сейчас уснет, что мне Валере говорить?

- Он фотограф, - как оригинально, – был моделью, но ему надоело.

Вот всего одно предложение, но теперь наш ночной спаситель нравится мне еще меньше. Терпеть не могу моделей и людей слишком уж творческих профессий. А тут два в одном. Модели все такие манерные и заносчивые, зачастую строящие из себя то, чего в них и в помине не было. Всегда требуют к себе слишком много внимания, а в ответ не дают ничего. Все только им и для них. Не берусь утверждать, что все представители этой профессии именно такие, но те, которые мне по юности попадались – точно. А потом я сам стал обходить этих жеманных мальчиков стороной - смотреть на них приятно, но вот общаться - ни капли. Люди искусства, каким бы оно ни было, ничуть не лучше. Может, только образованней. Всегда нужно восхвалять их талант и производимые ими продукты вне зависимости от того, понимаешь ли ты сам что-то в этом, и нравится ли тебе его творения или нет. Они признанные гении своего круга и, значит, талантливость их работ неоспорима. Опять же, не уверен, что на свете нет нормальных фотографов, модельеров и дизайнеров. Но мне они не встречались.

Где-то недалеко раздается звук мотора, громкость которого возрастает, приближаясь к нам. Это явно не мопед. Стряхиваю с себя уже успевшего запутать свои руки вокруг моей одной и задремать на плече Сашку, и поднимаюсь. Парень недовольно ворчит, но следует моему примеру – видимо, инстинкты берут свое. Вскоре к нам приближается  одиноко горящая фара, скрывая за собой явно не новый мотоцикл и его седока.

- Это, наверное, Валера… - так и хочется одарить его взглядом типа «да ладно!», только он ведь сейчас все равно не оценит. Терпеть не могу наркотики.

Мотоцикл останавливается возле нас и парень, не слезая и даже не сняв шлем, бросает:

- Садитесь.

Ну, я же говорил. Столько гонора. Хотя не знаю, как бы я сам повел себя, позвони мне кто-то посреди ночи и попроси за ним приехать. Ладно, дам Валере еще один шанс… Черт, ну что за имя?!

Потеснившись, забираемся на байк, и парень трогает с места. Я специально усадил Сашку посередине, а то свалится еще по дороге. Тот факт, что я сейчас вплотную прижимаюсь к его спине и бедрам, сейчас меня абсолютно не трогает. Во-первых, я устал. А во-вторых, я не люблю наркотики. Они меняют людей. И мое отношение к ним.

Отредактировано Neko-daiko (2012-05-10 22:14:55)

Whisper, спасибо большое!) продолжение, конечно, планируется, но после праздников... А Валера тут не мимоходом)
Спасибо, что читаете!

8. Божественный Рандом

- Ваш посадочный талон, пожалуйста, - дежурная улыбка представительницы моей родной авиакомпании в этот раз вызывает внутри скребущее раздражение.

Электронный писк, подтверждающий подлинность протянутого мной кусочка картона, кажется слишком уж режущим слух. Забираю остатки своего талончика и нетерпеливо шагаю к полупустому перронному автобусу, оставляя за собой еще целую толпу, как всегда торопящихся забиться в душный салон самолета, туристов. Как же все раздражает…

За время короткой поездки на аэропортном транспорте меня кто-то пихает локтем, два раза наступают на ногу, а молодая парочка рядом, отнимая тяжелые глотки пыльного и душного воздуха, щедро делится своим экзотическим перегаром. Кто-то явно везет презентом из отпуска местные специи или пряности. Их едкий запах моментально вытесняет остатки раскаленного воздуха в едва приоткрытые форточки и уже осточертело царапает мое обоняние. Как же это достало…

Раскрыв свои прозрачные двери, автобус выпускает на раскаленный асфальт перрона до костей пропитавшихся местной экзотикой пассажиров. Медленно, как в метро, поднимаюсь по трапу, окруженный загоревшими соотечественниками, с невероятным энтузиазмом делящимися полученными за несколько дней впечатлениями со своими спутниками. С теми самыми, с которыми они все эти впечатления и получили, пытаясь урвать как можно больше за те жалкие пару недель отпуска, выкроенные из жесткого рабочего графика. Им этих впечатлений хватит на всю жизнь. А если вдруг забудут, выторгованные за гроши на местных рынках цветастые фенечки, бусы, сумки, платки, специи и ароматические палочки, в конце концов, обязательно им напомнят о пережитом в стенах отеля приключении. Как же все бесит…

Все эти лица со счастливыми улыбками или с разочарованными от не оправдавшихся надежд взглядами. Яростно жестикулирующие руки с десятками полосок плетеных браслетов или с тонкими обрывками слезающей обгоревшей кожи. Звонкий смех или прокуренный явно не простыми сигаретами кашель. Как же это…

Сажусь в свое кресло в первом ряду у иллюминатора, втыкаю в уши наушники и нажимаю «плэй». Никаких экзотических мотивов, только старое, доброе, вечное: «Где-то мы расстались, не помню, в каких городах…»*. Закрываю глаза и откидываюсь на спинку неудобного кресла. Я впервые рад тому, что возвращаюсь домой зимой. Хотя, если честно, я рад не тому, что возвращаюсь домой, я рад тому, что уезжаю отсюда.

В то самое утро, три недели назад, проснувшись один и не обнаружив Сашку нигде в доме, я отнесся к этому философски – он же мне, в конце концов, ничего должен не был. К тому же, я был уверен, что в любом случае встречу его в отеле, мы же вроде как в одном остановились. А то, что сбежал – ну, может, стыдно стало за вчерашнее? Хозяина дома тоже не было, зато были топорно нарубленные бутерброды, заваренный чай и записка на кухонном столе. «Захлопните дверь посильнее» - вот все, что было написано человеком, оставившим двух незнакомых ему парней у себя дома наедине с бутербродами. Тогда мне снова стало стыдно за невымытую накануне чашку. Еще рядом с завтраком лежала потрепанная визитка какого-то местного такси. Я быстро позавтракал, помыл за собой чашку и даже убрал оставшиеся бутерброды в холодильник, вызвал такси и собрался уже уходить, когда за окном ослепительно сверкнуло и тяжелые капли тут же звонко забарабанили по тонкой крыше. Тропический ливень. Он всегда так начинается - просто по щелчку чьих-то пальцев. Еще по детским годам помню, что такое в действительности "как из ведра". Я выглянул в окно и тихо чертыхнулся: грунтовые тропинки улиц моментально размыло, превращая все вокруг в бурный поток оранжевого песка вперемешку с другой грязью и дождем. Потускневшие от толстого слоя пыли листья пальм и кустов, плохо известных мне растений, вновь сверкали своей сочной зеленью, ритмично прогибаясь под тяжелыми каплями. Плотная стена дождя в мгновение окрасила весь мир с той стороны окна в серые тона прохладного ливня. Таким же потускневшим пятном к садику перед домом подъехало вызванное мной несколько минут назад такси, а возвестивший об этом гудок сигнала едва не потонул в звонкой барабанной дроби. Я разулся, засунул кеды в первый нашедшийся пакет и босиком прошлепал к двери - воды на улице уже минимум по щиколотку, так что пользы от обуви сейчас было ровным счетом ноль, а сушить бы потом два дня пришлось. Решив воспользоваться общепринятым "вторым счастьем", я снял с вешалки в коридоре какую-то куртку, нацарапал карандашом на обратной стороне утренней записки, что обязательно ее верну, накинул куртку сверху на голову и вышел за захлопнувшуюся следом дверь.

В посвежевшем после дождя отеле я первым делом отыскал Эвереста, искренне обрадовавшегося моему появлению, и с плохо скрываемыми злостью и нетерпением задал ему пару вопросов. На первый, о подсунутой отраве, лицо парня вытянулось в таком искреннем шоке и изумлении, что мне пришлось ему поверить. К тому же, сам-то он выглядел нормально, хотя курил с Сашкой наравне. Видимо, кудрявый был просто совсем неопытный в этом деле. Надеюсь, такой дебют убедит его отказаться от следующих попыток. Немного успокоившись и вспомнив, что Сашка утром все же на своих двоих куда-то сбежал, а не в карете скорой помощи, я спросил бармена, не видел ли он нашего общего друга и не знает ли он номер его комнаты. Вот тут меня и ждал сюрприз. Оказалось, что Эверест познакомился с Сашей не за стойкой бара в свою смену, а на туристическом рынке, где его сестра торговала сплетенными ею украшениями. Эверест как раз приходил навестить ее, а Саша с невероятной кропотливостью выбирал какие-то сувениры кому-то в подарок. В процессе торга парни разговорились и бармен, будучи весьма общительным и открытым человеком, предложил показать русскому туристу местный колорит. Они договорились встретиться в нашем отеле, а дальше был вчерашний вечер. Тогда я не сразу понял, что произошло, а просто поблагодарил Эвереста, отказался от его предложения повторить вчерашний экскурс, только без парней в форме, и поднялся к себе. Душ, чистая одежда, пляж, море, кафе и снова мой номер. Только вечером, оставшись наедине с самим собой и облачком нудно жужжащих насекомых за прозрачной дверью балкона, я понял, что меня накрывает.

Первой волной была обида. Почему? Ушел и даже ничего не сказал. Может, конечно, у него дела были, я не знаю, но мог бы хотя бы разбудить, чтобы попрощаться, или записку оставить с номером телефона. Хоть что-то. А так – как будто мы и не встречались никогда. Да, я поступил плохо, совершил ошибку. Но я же исправился, во всяком случае, попытался. Он же сам меня попросил это исправить. Он, кстати, тоже не ангел, но я ведь не стал его бросать одного в клубе, на дороге или еще где... Снова появлялось неприятное чувство использованности.

Второй волной было разочарование. Как так? Я же уже практически поверил в судьбу, столкнувшую нас лбами во второй раз, а он во второй раз просто исчез. За эти несколько часов, что мы в общей сложности провели вместе, мне даже стала казаться реальностью такая глупость, что он – не такой все, другой. Потому что зацепил. А оказалось, что просто развлекся.

Последней меня накрыла злость. О чем я вообще думаю? Дела у него были – ага, как же! Какие, блин, дела на отдыхе в Индии? Обезьянку обещал покормить? Надо смотреть правде в глаза – он просто сбежал и все. Мерзкий поступок. Во-первых, оставил меня одного в доме с совершенно незнакомым мне человеком, которого и сам-то толком не знал. Во-вторых, а вдруг у меня денег не было бы? Как бы я тогда до отеля добрался? Притянуто, конечно, но, тем не менее, в силу отсутствия альтернатив, злость на Сашку во мне росла, лопнув, в конце концов, и вернув меня в первую волну.

Дальше дни потянулись как резина, с каждым новым утром раздражая меня все больше. Окружающая пёстрость уже не радовала взгляд, все чаще заставляя задуматься о ее нелепости. От горячего воздуха, пропитанного тяжестью раскаленного песка, начинало саднить горло, требуя все больше времени проводить поближе к морю. Последнее, впрочем, стало казаться слишком мутным и теплым, все настойчивее отгоняя желание в него окунуться.

Мне просто стало тошно в этой стране. В душе я понимал, что она-то тут не причем, просто так случилось, что свою несостоятельность в качестве нужного хоть кому-то человека я осознал именно здесь. Поэтому-то окружающая атмосфера и начала угнетать. И именно поэтому я несказанно обрадовался неожиданному звонку трехдневной давности, когда мой босс сообщил мне, что я им срочно нужен в офисе. Я сорвался тут же.

И вот сейчас, сидя в чуть откинутом кресле первого рядя, и ожидая пока загрузятся все мои попутчики, я снова мыслями уношусь в тот единственный вечер в небольшом номере делийского отеля. Черт, было здорово. В какой раз за эти дни я достаю из сумки, как всегда валяющейся в ногах, свой фотоаппарат и, включив, перелистываю кадры на тот самый,  где, чему-то улыбаясь, куда-то мимо меня своими серыми глазами смотрит Сашка. Его дурацкая бейсболка закрывает часть лица и прячет под собой непослушные кудряшки, все равно вылезающие из-под нее и торчащие в разные стороны. Он тут прям милашка… Жалко, ямочек не видно! Усмехаюсь сам себе и прячу технику обратно в сумку. Хватит уже.

Салон постепенно заполняется, и в какой-то момент я чувствую, как на соседнее кресло кто-то опускается. Кидаю взгляд на бледное лицо соседа и снова отворачиваюсь к окну, лишь через пару секунд понимая, чье это бледное лицо.

- Саша?! – из-за оравших в ушах наушников мое восклицание получается слишком громким и, как всегда, бывает в такие моменты, жужжащие в самолете пассажиры на мгновение замолкают.

- А, привет, Жень… - говорит так, словно это что-то само собой разумеющееся и он ждал меня здесь увидеть.

Несмотря на двухмесячный загар, лицо Саши по бледности не уступает белоснежным воротничкам проводников. Взгляд серых глаз, скользнувший по мне, выражает только одну эмоцию – страх. Скатившиеся по виску и лбу пара мутных капель пота, только дополняют картину.

- Ты чего трясешься? Мы еще даже не взлетели, - Саша уже пристегнулся к креслу, намертво затянув ремень, и теперь с излишним рвением впивается пальцами в ручки подлокотников.

- Я… У меня плохое предчувствие… - парень резко поворачивается ко мне и хватает своими холодными пальцами мою руку. Я вздрагиваю, но не от холода. – Жень, давай сойдем с самолета? На следующем полетим, а? – спрашивает так, словно мы с ним близкие друзья или еще кто. И как у него все время это получается?..

- Это тебе не автобус. Успокойся, ничего не случится, - отвечаю нарочито холодным и безразличным тоном, но руку не отнимаю. Чертов слабак – я же рад его видеть…

Саша вымученно и как-то затравленно выдыхает и сильнее сжимает мою руку. Мда, в этот раз ему как-то совсем хреново. Я отворачиваюсь к окну, чтобы не видеть ни этих кудряшек, ни черного колечка в мочке уха, ни сжатых сейчас губ и широко распахнутых глаз. За последние три недели я искал их в каждом встречавшемся мне туристе. Мне хочется повернуться к нему и задать один простой русский вопрос: «Какого хрена?!», услышать какое-нибудь нелепое оправдание, смягченное улыбкой, а потом все же получить то, ради чего я его искал по провонявшим до мельчайших деталей поездам. И именно поэтому я отворачиваюсь к иллюминатору.

Самолет взлетает, плавно набирает высоту, и мы оказываемся над ночным Дели, ярко светящимся в овальном окошке. Тонкие линии освещенных дорог, переплетаясь, соединяют друг с другом искрящиеся на темном фоне кляксы городов. Их неровные улицы спутываются между собой, рисуя в моем окне замысловатые паутинки. Красиво. Мне хочется поделиться этим чувством и я, не обращая внимания на полный паники взгляд Саши, ослабляю его ремень и притягиваю к иллюминатору.

- Смотри.

Саша отрывает от меня полный ужаса взгляд и с опаской смотрит в овал окна. С каким-то приятным чувством внутри я наблюдаю за тем, как его взгляд меняется сначала на удивленный, потом на заинтересованный, и, наконец, полный восхищения он возвращается ко мне. Я не могу сдержать теплой улыбки и через пару мгновений получаю такую же в ответ.

- Спасибо, Же…

- Простите, что выбудете на ужин? Мы можем предложить вам рыбу или курицу…

Подавив в зародыше желание потуже затянуть шелковый платок на тонкой шее проводницы, я выбираю курицу. Саша следует моему примеру, и как только девушка, улыбнувшись, уходит к следующему ряду кресел, мы остаемся в полной тишине. В таком же молчании проходит и сам ужин. После него в салоне гасят основной свет, на случай если кто-то из пассажиров захочет поспать пару часов перед посадкой. Я тоже чувствую легкую усталость и такую же неловкость ситуации, поэтому снова втыкаю в уши наушники и откидываю спинку кресла, закрывая глаза. «Я знаю, придет тот единственный час, и счастье когда-нибудь вспомнит о нас…»**. Уже почти засыпая, чувствую, как мою ладонь неуверенно накрывают прохладные пальцы, и так же неуверенно улыбаюсь.

Из неглубокого сна меня вытягивает то самое, любимое мной, чувство невесомости собственного тела. Оно и резко вцепившиеся в запястье снова ледяные пальцы. Я открываю глаза и сразу же натыкаюсь на затравленный взгляд моего кудрявого соседа.

- Саш, все нормально, это была просто воздушная яма, успокойся, - я мягко поглаживаю его пальцы своими и собираюсь сказать, что уже все закончилось, но в этот же момент самолет начинает слега потряхивать.

Ярким светом в полутемном салоне загорается табло «Пристегните ремни», проводница вышколенным спокойным голосом сообщает, что наш самолет попал в широкую зону повышенной турбулентности, вследствие чего просит всех оставаться на своих местах. Нас снова встряхивает, и в этот раз на несколько мгновений в салоне становится абсолютно темно, что вырывает нервный вздох почти у всех пассажиров, а Сашины пальцы с невероятной силой вцепляются в мою ладонь. Я краем глаза замечаю сверкнувшую за мокрым с той стороны стеклом иллюминатора молнию и поворачиваюсь к парню. Паника, отражающаяся на его испуганном лице, переходит все границы. В голове мелькает малодушная мысль о небольшой мести – выдернуть руку и оставить Сашку наедине со сковывающим его страхом, я ведь ему тоже ничего не должен. Вместо этого я откидываю подлокотник, и, насколько позволяют застегнутые ремни, притягиваю каменно замершего парня к себе. Беру его ладонь в обе руки и сильно сжимаю, не отводя взгляда от его серых глаз. В них тут же отражается вновь сверкнувшая за моей спиной молния, и Сашка вздрагивает. Черт, ему этого лучше не видеть. Освобождаю одну руку, за которую жалобно цепляются его пальцы, и, касаясь ею щеки, прижимаюсь своим лбом к мокрому лбу Сашки.

- Саш… - самолет вместе с пассажирами опять начинает трясти, и я уже не ощущаю той былой эйфории от чувства парения внутри.

– Сань, спокойно. Ничего страшного не происходит, слышишь меня? – парень ничего не отвечает, потому что самолет все еще трясется, вовлекая в панику всех пассажиров в салоне. Вот идиоты.

- Саша, послушай меня, - я уже держу голову парня обеими руками, прижимая к своему лбу, а его задеревеневшие пальцы намертво вцепляются в мою футболку.

- Саша… Сашенька… - глажу его пальцами по щекам, шее, волосам, - Саш, я здесь, с тобой, и я никуда не денусь, слышишь меня? – целую этого трусишку в скулы, нос, глаза, прижимаю к себе, - все будет хорошо, вот увидишь…

Очередная воздушная яма вырывает нервные вскрики у самых впечатлительных пассажиров. Хотя мне и самому уже немного не по себе. Слишком широкая зона со слишком повышенной турбулентностью.

Немного отстраняю от себя Сашу и заглядываю ему в глаза. В них страх и мольба. Думает, что я его оттолкнуть хочу? Вокруг меня сегодня одни идиоты. Я улыбаюсь подрагивающему в моих руках парню, и снова провожу ладонью по его кудрявым волосам. Они у него за это время отросли и теперь больше не лезут в глаза, спокойно прячась за ушком. Не могу…

Наклоняюсь вперед и, как тогда, прижимаюсь своими губами к Сашиным. Его глаза отмирают, зрачки расширяются от удивления, а руки на моей груди вздрагивают, но не отпускают. Хочу большего. И чтобы взаимно. Облизываю языком его верхнюю губу, надеясь на понимание просьбы, но в это же мгновение я теряю Сашин взгляд. Очередная встряска гораздо сильнее предыдущих, и она заставляет меня инстинктивно вжаться в кресло, вновь позволив Сашке схватить меня за руку. В салоне, объятом темнотой окончательно погасших верхних ламп, раздаются щелчки, и в еле различимом свете авариек я замечаю болтающуюся перед собой кислородную маску. Где-то снаружи раздается хлопок, за ним крики, и я попадаю в самую глубокую воздушную яму за всю свою жизнь. Саша продолжает судорожно сжимать мои пальцы, а я понимаю, что «парение» внутри меня затянулось и что наш самолет слишком резко идет на снижение.

______________________________________

*Сплин – «Выхода нет»
**Элизиум – «Стрелки на часах бегут по кругу»

Whisper, спасибо большое! Ну, раз ждете, буду писать) И раз просите....

10. Факты

Вязкие глубины сна постепенно расступаются, даруя возможность почувствовать тепло, исходящее откуда-то из реальности. Ощущения мягких прикосновений еще не до конца формируются в затуманенном дремой сознании, и пока еще кажутся лишь остатками ускользающего сна. Горячее дыхание в шею вызывает легкую дрожь от возникающего контраста по сравнению с остальным телом, окутанным прохладой. Но вот уже гораздо более осознанно ощущается влажный поцелуй в плечо и горячие руки на груди и животе. Я тянусь за ними, когда они почему-то начинают ускользать, но тут же вновь чувствую прикосновение мягких губ теперь уже к мочке уха. Всё мое тело окутывает жаром, исходящим от другого, я прижимаюсь к нему спиной, и настойчивые руки притягивают меня, давая понять, что не отпустят. Я и не хочу. Игривый укус в шею, наконец, полностью скидывает с меня пелену утреннего морока, и я уже совершенно осознано вжимаюсь в горящее за моей спиной тело.

- Саша...

В ответ новый укус и его пальцы с нажимом скользят вниз от груди к животу. Они забираются под мою футболку, вызывая судорожный вздох, и своими касаниями увеличивая и без того уже довольно сильное возбуждение. Другая рука, видимо, давно заменившая подушку под моей головой, настойчиво оттягивает ворот футболки, и я чувствую, как Сашины пальцы сжимают мой сосок.

Я хрипло дышу и выгибаюсь в жадном желании увеличить контакт, комкая пальцами простынь под руками. Саша тоже пошло двигается, упираясь пахом мне в бедра, а кончиками пальцев уже забираясь под кромку моих джинсов. Эти прикосновения и явно сдерживаемые вздохи за спиной быстро окрашивают полумрак гостиничного номера в кляксы разноцветных кругов. Я, задержав дыхание, с трепетом жду, когда горячая ладонь, проскользнув под ремень и белье, с нетерпением коснется моего возбужденного члена.

- Мммм...аахх... Саша... - я откидываю голову парню на плечо, и он тут же впивается губами в мочку моего уха, втягивая ее в рот. Через мгновение его язык проскальзывает в раковину, и мое тело словно пронзает электрический разряд, встречаясь с таким же, вызванным движениями Сашиной ладони по моему члену. Я чувствую, как его бедра выгибаются и подаются вперед, имитируя вполне конкретный предстоящий процесс. Хочу. Завожу руку назад и сам так же проникаю ладонью под жесткую ткань его джинсов, ощущая, как он существенно вздрагивает от первых прикосновений. Хочу его. Плавно двигаю рукой, стараясь поймать ритм его собственных движений, и с безумным наслаждением ловлю его пока еще сдерживаемые стоны.

- Жень… - его ладонь исчезает из моих джинс, вызывая у меня протестующий стон и безуспешную попытку повернуться. – Женя… хочу тебя…

А я и не против. Жаркий шепот в самое ухо заставляет мои пальцы сильнее сжаться на головке Сашкиного члена. Он тихо ахает и, сильнее прижав меня одной рукой к своей груди, второй начинает войну с ремнем. Я мешаю ему, активно двигаясь своими ягодицами навстречу его возбуждению, все еще скованному одеждой. Саша стонет, жадно целуя меня в шею, и уже стаскивая с меня не до конца расстегнутые джинсы. Мне кажется, что я на пределе от одних только его прикосновений и поцелуев, и эта мысль сводит с ума – он все-таки особенный.

Джинсы заброшены Сашкой где-то в районе колен, и я сам спихиваю их одними ногами. Сам он уже рывками тянет с меня футболку, заставляя прервать возбуждающую обоих ласку и задрать руки вверх. Это дело он тоже не доводит до конца, предоставив мне самому выпутываться из горла и рукавов, зато его горячие ладони возвращаются к моему телу, жадно лаская каждую его клеточку. Снова его язык терзает мое ухо, и я особенно сильно выгибаюсь, упираясь ягодицами в его скрытый одеждой член. Из меня вырывается стон, из Саши – сдавленный рык. Снова одна его рука исчезает, в этот раз расправляясь с собственным ремнем и джинсами. Спустя некоторое шуршание за спиной и еще несколько невероятно страстных поцелуев и укусов в шею, плечи и даже лопатки, заставляющие меня тихо стонать и прижиматься к парню все ближе, я, наконец, слышу глухое звяканье ремня, упавшего на пол вместе с джинсами. В то же мгновение мой член снова накрывает Сашина ладонь, и я чувствую, как его собственный скользит между моих ног, размазывая по ним выступившую смазку.

- Женя… хочу тебя… хочу… - горячее дыхание, срывающийся на хрип шепот, его руки, скользящие по моему телу и горящий возбуждением пах, упирающийся в мои бедра – все это просто сносит крышу, заставляя на выдохе так же хрипло прошептать:

- Так чего же ты жде... ааххааа… - я не успеваю договорить, как в меня резко проникает скользкая от смазки головка. Теперь перед глазами не круги, а самые настоящие звезды. Чувствую, как Сашка за спиной еле сдерживает учащенное дыхание и зачем-то себя вместе с ним. Да, мне немного больно, но почему-то сейчас это не имеет никакого значения. Мне все нравится. Просто до безумия нравится: и его властные объятия, обещающие, что не отпустят, и требовательные ласки, показывающие, что подарят негу, и жадные поцелуи, доказывающие, что хотят, и даже эта боль, дарящая пока лишь поверхностное наслаждение. Всё, каждая мелочь, просто сводит с ума. Поэтому я как можно сильнее расслабляюсь и сам толкаюсь назад. Сашу упрашивать не приходится, даже наоборот, он словно только этого и ждал. Обе руки сжимаются сильнее: одна – притягивая мою уже влажную спину к его груди, другая – вновь заставляя меня вздрогнуть от невероятно приятных ощущений в паху.

Движения постепенно ускоряются и становятся размашистыми, позволяя Саше проникать в меня почти до основания. Наши сладостные стоны сливаются в один, заполняя ночную тишину. Тела покрыты блестящим в серебристом свете луны потом, их жар окутывает нас словно кокон. Я отчаянно цепляюсь пальцами за влажную простынь, стараясь в каждом движении выгнуться как можно сильнее, лишь бы ощущать его глубже. Саша, уже не сдерживаясь, с силой вбивается в меня рваными движениями, до синяков сжимая плечи. Это какое-то безумие! Кровать под нами жалобно скрипит и глухо стукается об стену, простыни скомкались, выбившись из-под матраса, и стоны, стоны, стоны… Мне даже кажется, что я уже кричу, заглушая пошлые шлепки соединяющихся тел и такие же крики-стоны окончательно сорвавшегося Сашки. Хочу еще! Еще! Сильнее!

Оргазм накрывает не просто волной, это настоящее цунами. Первым сладостной дрожи отдается Сашка, вцепляясь при этом в мое плечо ногтями, а зубами в шею, пытаясь подавить все же вырывающийся из груди безумно пошлый стон. Мне хватает одного этого звука и его сжавшейся на головке моего члена ладони, и я растворяюсь в бурлящем водовороте эйфории и в его крепких объятиях.

Скользящий поцелуй за ушком заставляет проскочить в сознании совсем  не пугающую меня мысль: «Кажется, я влюбился». Дальше я растворяюсь уже во вновь накатившем тягучем сне, до последнего ловя все еще не успокоившееся дыхание за спиной.

* * *

Утро начинается слишком резко с громкой мелодии валяющегося на полу мобильника. Это не мой, поэтому я не спешу просыпаться. Но сон исчезает сам вслед за лениво ускользающим из-под моего бока теплом.

- Алло…

Хриплый с утра голос Сашки вызывает внутри какое-то приятное чувство – он не сбежал. Я улыбаюсь.

- …Да, привет. Нет, все нормально. Я… где-то… У нас была аварийная посадка…

Я поворачиваюсь на бок и, протянув ладонь, мягко касаюсь загорелой спины.

– Я пока не знаю, но точно не самолетом!

Сашка сначала подается назад, прижимаясь к моим пальцам, но потом резко встает и, не оборачиваясь, быстрым шагом направляется в ванну.

- Нет, я помню. Но я, блин, больше никогда в жизни не сяду в эту… Нет… Нет, подожди, послушай…

Номер слишком маленький, и даже уединившись в ванной, Саша все равно не может скрыть свой разговор. Не то чтобы я подслушивал, просто и он не шепчет.

- Хорошо, я понял… Да, хорошо… Я тебе сообщу…

Мне слышится глубокий вздох. Хочется пойти и спросить, что случилось, но когда я уже встаю с этой целью с кровати, из ванной раздается шелест включенной в душе воды. Эта ситуация с телефоном как-то немного омрачает изначально приятное утро, наконец, встреченное не в одиночестве. Но я решаю не забивать себе этим голову, а просто узнать все у моего кудрявого солнца, когда оно выйдет из душа.

Я натягиваю джинсы и в ожидании решаю заняться сборами, но некоторые движения отдаются ощущением легкого дискомфорта пониже спины. Боже, какая же это была ночь! Я довольно и немного плотоядно улыбаюсь сам себе, теперь еще сильнее ожидая возвращения Сашки из душа. Он появляется через невероятно долгие пятнадцать минут естественно в одном полотенце и с поблескивающими от оставшихся капель кудряшками. Застыв на несколько секунд, я уверенными движениями преодолеваю расстояние между нами и обнимаю Сашку за талию.

- Доброе утро, солнышко, - даже не пытаюсь сдержать глупо-счастливой улыбки и тянусь за столь долгожданным поцелуем к его приоткрытым губам. Сашка моментально расслабляется в моих руках, но как только наши губы соприкасаются, он неожиданно выворачивается и, отойдя к кровати, начинает собирать свои вещи.

- Нам надо поторопиться, если мы хотим успеть на ближайший самолет, - в его твердом голосе я слышу неуверенность и легкую примесь страха.

- Ты же вроде больше никогда не собирался летать. Что случилось? – Сашка опускает глаза и отворачивается.

- Ничего, просто мне надо как можно быстрее попасть домой. Я завтра на работу должен выйти.

Не нравится мне это. Тем не менее, я подхожу к стоящему ко мне спиной парню и обнимаю его за талию, притягивая к себе. Кладу свой подборок ему на плечо и, слизав с холодной мочки прозрачную каплю, шепчу в самое ушко:

- Как скажешь, Кудряш, - трусь носом о его шею, - я хоть пешком, мне все равно.

От этого интимного почти признания, разбавленного смешным прозвищем, Сашка снова расслабляется и сам прижимается ко мне, подставляя ласке шею. Мои руки блуждают по его телу, задевая твердые соски и уже заставляя немного сбиться дыхание. Я целую его в плечо и основание шеи, чувствуя, как начинает кружиться голова от предвкушения повторения нереальной ночи или хотя бы ее уменьшенной копии. Но Саша вдруг снова напрягается и отстраняется от меня.

- Иди в душ, а то опоздаем.

Я решаю не настаивать и еще немного понаблюдав за сосредоточившимся на сборах парне, ухожу в душ. Как-то странно он себя ведет. Меня это не столько напрягает, сколько настораживает. Вчера инициатива явно исходила от Сашки, а сегодня он словно боится чего-то. То есть он вроде и хочет моих прикосновений, и сам тянется к ним, но потом вдруг словно что-то вспомнив, чуть ли не отскакивает от меня. Может, это просто страх перед очередным полетом? Особенно после случившегося. Не сказать, что на меня произошедшее произвело какое-то такое впечатление, после которого я стану бояться летать. Да, было не очень приятно, но все же обошлось. Опять же, если вы попадете в аварию, это же не значит, что вы больше никогда не будет ездить на каком-либо колесном транспорте. Так и здесь. К тому же, что-то подобное случилось со мной впервые за более чем двадцать лет регулярных полетов. Но Саша – другое дело, он изначально боялся летать, а поле такого для него это вообще, наверное, теперь хуже самой смерти. Тогда почему он на это все же решается? Работа? Да, он говорил, что она для него важна и все такое, но чтобы настолько? Впрочем, ситуации бывают разные. А еще этот звонок. Не было похоже, что он разговаривал с начальником. Скорее, с кем-то близким. Эта мысль не напрягала – близкие бывают разными, да и не было у меня причин Сашке не доверять. Может, как раз с кем-то близким что-то и случилось и поэтом он так торопится? Хотя он говорил, что о чем-то помнит. Годовщина? День рождения? Свадьба брата, сестры? Гадать бесполезно и глупо, к тому же, от этого в голове все только путаться начинает.

Когда я выхожу из душа, Саша уже полностью собран и ждет меня, хмуро уставившись в светящийся экран мобильника. Я улыбаюсь на его поднятый на меня взгляд, ловлю его скольжение по моему обнаженному телу, вспыхивающий на скулах румянец и только потом тоже быстро собираюсь.

* * *

В этот раз полет прошел спокойно, и даже Саша нервничал гораздо меньше, чем раньше, и этим несказанно меня удивил. У меня даже сложилось впечатление, что он был очень сильно отвлечен какими-то своими мыслями и просто напросто не заметил самого полета. Тем не менее, я все равно все время держал парня за руку и поглаживал своими пальцами его. Периодически, сильно задумавшись, он отвечал мне тем же.

Наш самолет только что сел, и я с легким интересом рассматриваю бело-серый пейзаж аэропорта за стеклом иллюминатора. Раньше он бы мгновенно вогнал меня в тоску, но сейчас он мне не кажется таким уж унылым. Просто не очень ярким, но для этого  у меня теперь есть персональное солнце рядом. Я улыбаюсь и чуть сильнее сжимаю ладонь в своей руке. Она сразу из нее выскальзывает, заставляя меня обернуться. Сашка как-то виновато-грустно улыбается и кивает в сторону выхода. Я же отвечаю ему довольной лыбой и, подхватив валяющуюся в ногах сумку, выхожу вслед за парнем в длинный рукав.

Мы идем рядом, и я периодически касаюсь его ладони своей. Почему-то возникает желание нахвататься этих прикосновений как можно больше, словно они скоро станут чем-то невозможным… Я отгоняю от себя эти дурацкие мысли, останавливаясь в конце такой родной очереди на паспортный контроль. Сашка стоит рядом чуть впереди. Я едва касаюсь его спины своим плечом и, если честно, с облегчением чувствую, как он еле заметно подается назад. Улыбка снова расплывается на моем лице. Не отпущу его. Наклоняюсь вперед, обдавая его скулу своим дыханием, и с жаром шепчу о своем решении в моментально заливающееся краской ушко. Саша шумно выдыхает и отстраняется, продвигаясь в очереди вперед. Меня начинают терзать смутные сомнения, но я им не поддаюсь.

Впрочем, вскоре они сами развеиваются, уступая место фактам. Точнее, факту. Такому, не очень высокому, блондинистому факту с мутно-зелеными глазами, который со счастливейшей улыбкой бросается на шею мое… Сашке, как только мы выходим из зеленого коридора таможенного контроля.

- Алекс! Я так соскучился! – факт виснет на Сашке, закрывая от меня его лицо, но вскоре отстраняется, чтобы потянутся за поцелуем. За тем самым, которого мне так и не досталось. Впрочем, Саша его мягко отстраняет, за что получает обиженно выпяченную губу.

Наконец, он решается поднять взгляд на меня. Ничего. Я не хочу там видеть ничего. Ни насмешки, ни сожаления, ни безразличия, ни раскаяния. Это уже ничего не изменит, да и я ни во что из этого не поверю. Надоверялся, хватит. Тем не менее, мне кажется, что в его серых глазах  вижу боль. «Кажется» - значит, все-таки я что-то хотел там найти.

- Алекс, а кто это? – в мою сторону тычут аккуратненьким тоненьким пальчиком. Сашка… никогда бы не подумал. Впрочем, здесь он, видимо, «Алекс». Между прочим, производное от Алексей, а не от Александр. Хотя кто сказал, что он назвался мне настоящим именем?

- Никто. Просто попутчик, - все же я не в силах оторвать взгляда от его глаз, в которых еще недавно видел что-то особенное. – Прощай, Кудряш.

Я замечаю, как Алекс вздрагивает и даже приоткрывает рот, возможно, чтобы что-то сказать, но я не жду – просто разворачиваюсь и ухожу. Меня ждет заказанное такси. Черная «Ауди». С бутылкой шампанского и двумя бокалами на заднем сидении.

Whisper, ну, видимо, Саша сам строил иллюзии... Продочка обязательно будет)

12. Подарки

Мутная пелена, окутывающая отравленное избыточным количеством алкоголя сознание, вяло сползает, возвращая воспоминания вчерашнего вечера. Вместе с воспоминаниями в голове начинает вертеться одна-единственная мысль, столь популярная в каждое подобное утро – «я больше никогда не буду столько пить…». Я тихонечко стону и медленно, чтобы не разбудить возможную головную боль, поворачиваюсь на бок и упираюсь носом в теплое плечо. …Придурки… Притягиваю несопротивляющееся тело ближе к себе и закидываю на него ногу – так удобнее. …Идиоты… Скольжу одной ладонью вверх по груди и зарываюсь пальцами в немного жестковатые кудряшки. …Какие же все-таки идиоты… Прижимаю соседа по постели ближе к себе – так теплее. …Я их когда-нибудь точно убью… Привычно вожу пальцами по шершавому подбородку лежащего рядом тела и продумываю планы мести.

Эти два… нехороших человека, поселившиеся у меня около месяца назад, оказались не только форменными идиотами, но и полными придурками. И если Валеру я совершенно не знал, то Мишку за все наши несколько лет крепкой дружбы таким я не видел никогда. Нет, я им, конечно, очень благодарен за то, что они избавили меня от гнетущего одиночества в моей же квартире, которая после возвращения из Индии превратилась в подобие логова отшельника с вечно задернутыми темными шторами, пустым холодильником и всегда разобранной постелью. Парни довольно быстро вернули меня к жизни. Быстро и в тоже время ненавязчиво. И еще больше я благодарен им за то, что они ни о чем меня не спрашивали. Впрочем, я рассказывал сам. Не все, но основную суть. От этого действительно становилось как-то легче – очень тяжело все время держать все в себе. К тому же, Мишка – мой самый близкий друг, и уж если кому о Сашке что-то и рассказывать, то только ему. А Валера… Валера – его самый близкий человек, да и мы с ним за то время, что они живут у меня, нашли общий язык. В итоге, парни знали практически все, но, что самое главное, они меня не жалели. Я не из тех людей, кому требуется жалостливое сочувствие с поглаживаниями по голове и заверениями в том, что все, что ни делается – к лучшему. Терпеть этого не могу. Я из тех, кого нужно хорошенько встряхнуть, чтобы он не зацикливался на себе и возникшей проблеме, а наоборот, чтобы задумался над ее решением, а если его нет, то над своим отношением к ней. В данном случае решения, к сожалению, не существовало, поэтому пришлось изменять свое отношение к ситуации. Согласен - самый лучший способ этого добиться – чувство юмора. Но я, блять, и предположить не мог, насколько у этих двоих оно идиотское…

Мучающая после вчерашних двух литров текилы жажда побеждает в неравной борьбе отчаянное желание снова уснуть и больше никогда не просыпаться. Я лениво сажусь на постели и замираю – никаких резких движений, организм не оценит. Тру виски и снова кошусь на валяющееся на второй половине кровати кудрявое тело. …Как?! Как можно быть такими идиотами?!.. И где они его только нашли такого?.. Беззлобно треплю слегка жесткие кудрявые волосы и все же встаю с кровати, оставляя… этого… в одиночестве и без одеяла, которое обматываю вокруг себя. Он не замерзнет, а свершить подвиг одевания  я еще не готов.

Со стороны кухни раздаются приглушенные голоса и мучительно громкое позвякивание посуды. …И зачем было столько пить?... День рождения, конечно, хороший повод, но не настолько. К тому же, двадцать семь – это же не юбилей. Доползаю до кухни и нахожу там этих двоих в таком же помятом состоянии, что и сам. Похоже, месть свершилась без моего непосредственного участия.

- Доброе утро, именинник! – хриплый шепот, и протянутый стакан воды. За него сейчас могу простить все, что угодно.

- Как Кудряш себя сегодня вел? – я погорячился, они все же придурки и идиоты. И зачем я только им рассказал об этом глупом прозвище? Впрочем, я же не специально, просто как-то в разговоре назвал Сашку так. Черт, как же я скучаю… От одного этого напоминания под сердцем сразу как-то неприятно тянет. Но я этого не показываю, лишь корчу рожицу в ответ.

- Как обычно – бревно.

Парни сдавленно хихикают – громкие звуки нам сейчас будут весьма изощренной пыткой.

- Хорошо вчера погуляли… - мы с Мишкой одновременно стонем. Видимо, нам с ним хуже, чем Валерке, он все же моложе немного. Сашкин ровесник…

Я проползаю к столу и занимаю единственный оставшийся свободный стул.

- Ну, теперь самое время для подарка! – Валера как-то слишком бодро подрывается с места и укрывается в их с Мишкой спальне. А я снова стону.

- Только не это! – самым жалобным взглядом сверлю друга: - Миш, может, не надо?

Валера уже возвращается, довольно улыбаясь, и пряча что-то за спиной. Невольно выдыхаю – в этот раз что-то не очень объемное. Просто в прошлой раз, около двух недель назад, когда я вернулся вечером с работы, и обнаружил на кухне вкусно накрытый стол с двумя бутылками шампанского на нем, я подумал, что заявился как-то не очень вовремя и хотел по-быстрому смыться, чтобы не мешать парням, но оказалось, что это все было именно для меня. Мишка с Валерой решили меня вроде как отблагодарить за то, что приютил их, и что, пусть и косвенно, но все же явился причиной их знакомства. Впрочем, мне кажется, что этот повод был за уши притянут, лишь бы они смогли подарить мне… подарок. Помнится, я так смутился, неудобно, блин, было. Если бы я только знал, что это за подарок… В общем, они торжественно заявили, что он ждет меня в спальне и сразу потащили туда. Вот нет, чтобы уже в тот момент задуматься о том, что ничего нормального эти двое придумать не могли… Так оно и оказалось. В спальне меня ждал… он. Я вот до сих пор не могу представить, где они его такого огромного откопали… Придурки… Парни подарили мне большушщего, просто огромного, с меня ростом, плюшевого зайца – чтобы, как они сами выразились, не холодно ночью было спать. Ага, учитывая, что на улице уже почти лето. Но это еще не все. Эти… двое… еще и парик кудрявый ему пришили. Ну, не идиоты ли? По мне – так полные! Естественно, что животное сразу получило кличку «Кудряш» и навсегда обосновалось у меня в постели. И да, я действительно каждое утро просыпался в обнимку с этим чудищем. Хотя, если честно, было действительно смешно и даже очень. А еще приятно. Не потому, что парни в принципе сделали мне подарок, а потому что сделали его таким. Они не дадут мне зациклиться – это точно.

- Да ладно тебе, расслабься! – Валера усаживается рядом с Мишкой и тот привычно обнимает его за талию. Тоже так хочу…

- В этот раз все серьезно, - парни переглядываются, и у меня почему-то снова возникает чувство, что лучше бежать. Но поздно: - Держи! Надеемся, что угадали…

Мне в руки опускается обычный белый конверт. Интригует. Я распечатываю его, вынимая какую-то цветастую открытку с очередным приколом, а в ней билет. На самолет. До Крита. Вылет сегодня. Я поднимаю взгляд на Мишку и перевожу его на Валеру.

- Мы знаем, что ты больше по джунглям, но ты же сам недавно говорил, что пока туда больше не хочешь…

Говорил. А еще я тогда сказал, что хотел бы быть как все, и просто поехать на море с близким человеком. Кажется, даже уточнил, с кем именно. Пьян был, наверное.

- Жек, если тебе не хочется, можешь не ехать, мы не обидимся… - голос Мишки напряжен, но он совершенно неправильно понимает мое молчание.

- Нет, ребят, это здорово, мне очень нравится, вы молодцы! Я обязательно поеду, спасибо вам большое… Я просто не ожидал…

Я, и правда, не ожидал. И мне правда нравится. Просто… В этот раз это будет не просто новая поездка. Это будет новая ступенька, шаг на которую оставит все ненужное позади. Ненужное и неслучившееся. Хотя, если честно, так будет не только сейчас, так было всегда. Каждый раз, заходя в аэропорт, я мысленно оставлял за его стеклянными дверьми все, что мне больше было не нужно или то, что я просто хотел или должен был за ними оставить. А возвратившись в родной город, я каждый раз понимал, что это все осталось где-то позади не только в моих мыслях, но и в реальности. Для меня это, своего рода, ритуал. Врата меня всегда очищают. Так было и с Мишкой. Когда мы с ним разошлись, я сбежал в Эмираты, а вернувшись, больше не искал с ним встречи. Он сам меня нашел, но наши отношения начались с нуля – мы стали друзьями. Во всяком случае, я так думал. Теперь же то же самое случится и с Сашкой. До этого момента я не был уверен, что хочу этого. Собственно, поэтому и сидел в душном и грязном мегаполисе все это время. А сейчас, держа в руках этот билет, я понимаю – это именно то, что было мне нужно. Ведь ничего не изменится. Сашка в этот раз исчез навсегда, ведь нет совершенно никакой уверенности в том, что мы с ним еще хоть раз хоть когда-нибудь столкнемся. Тогда, почти месяц назад, как только парни обустроились у меня в квартире, я, конечно же, сразу же попытался выяснить его контакты у Валеры, они ведь созванивались. Но парень лишь развел руками – Сашка звонил ему тогда с местной индийской симки, которая сейчас уже, естественно, не работает. Последняя ниточка оборвалась особенно болезненно, но я все равно с каким-то мазохистским упорством продолжал чего-то ждать. Сейчас я даже не могу понять – чего? Уже полгода почти прошло с нашей последней встречи, пора заканчивать это бессмысленное самоистязание. К тому же, для чего оно? Я же Сашку совершенно не знаю. Возможно, в отношениях он бы оказался еще худшим партнером, чем все мои бывшие, или даже чем я сам. Не очень в это вериться, но мало ли. Получается, что я нарисовал себе какую-то полу-идеальную иллюзию, и за нее же и цепляюсь, даже не представляя, как это все может получиться в реальности. Веду себя как самый настоящий идиот. Влюбившийся в самим собой созданный образ идиот.

Так что ребята даже не подозревают, насколько правильный и нужный сделали мне подарок.

* * *

- Твой рейс номер двадцать один двадцать, стойки… ммм… со сто сороковую по сто сорок пятую, - Мишка довольно улыбается и вручает мне мою же сумку. Как будто я сам ее от машины донести не мог. – Мы там вроде все заказали, так что должно быть все нормально. Если что, звони.

- Обязательно, - я улыбаюсь провожающим меня парням, - спасибо еще раз!

Они хлопают меня по плечу, и я направляюсь к своим стойкам регистрации. Девушка как-то странно смотрит на меня после проверки паспорта, потом подзывает своего коллегу и что-то шепчет ему, отвернувшись. Он в ответ кивает.

- Что-то не так? – может, я не свой паспорт взял, их у меня дома теперь три. Но это практически невозможно.

- Нет, все в порядке, - девушка мило улыбается, но даже не спрашивает у меня про предпочитаемое место. Черт, не хочу лететь в проходе.

Впрочем, когда я всматриваюсь в выданный мне талон, понимаю, что место у меня первое – у окна. И ряд тоже первый. Как-то странно… Хотя нет. Снова улыбка расплывается на моем лице. Достаю телефон и по пути к паспортному контролю набираю заученный наизусть номер. У профессии дипломата очень много различных плюсов, которые остаются и после ухода на пенсию. В основном, эти плюсы – полезные связи.

После нескольких гудков я благодарю отца за помощь ребятам, а он, как всегда, только отмахивается – мол, сам бы обращался почаще с такими мелочами. Может, и стоило бы, но я предпочитаю общаться с родителями без подобных поводов.

Контроль в этот раз тоже не затягивается, и через пятнадцать минут я уже шатаюсь вдоль ярко пестрящих витрин пограничных магазинов. Чего-то хочется, а чего не знаю. Взгляд сам собой задерживается на квадратной бутылке самой популярной марки текилы. По спине пробегают мурашки, и я передергиваю плечами. Но это только оттого, что я еще не отошел от вчерашней попойки. Других причин нет.

Впервые не замечаю, как моё гуляние затягивается до самого объявления посадки. Все сегодня как-то по-другому… Я отгоняю от себя бредовые мысли и направляюсь к нужному выходу. Хоть не девятый…

- Добрый вечер, проходите, пожалуйста, -  девушка мило улыбается и указывает в сторону ближайшего от нее ряда. Я улыбаюсь в ответ и прохожу к своему месту, с легким раздражением замечая, что у окна уже кто-то сидит. Вечно все неправильно интерпретируют буквы на талонах.

- Извините, вы заняли мое место.

Незнакомец поворачивается от окна в мою сторону, и я замираю, выронив сумку на пол. Только сейчас замечаю заправленные под бейсболку снова стриженные кудряшки. Легкая улыбка на так и не подаривших мне поцелуя губах кажется немного виноватой. А внимательный взгляд серых глаз совершенно не выражает удивления. Он ждал меня.

14. Нечто

- Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в международном аэропорту имени Никоса Казандзакиса в Ираклионе…

Я открываю глаза. Кажется, впервые проспал посадку. Что-то со мной не то творится… Тру лицо, чтобы окончательно проснуться. За стеклом иллюминатора медленно пробегают яркие огоньки, освещающие темно-серую ленту взлетно-посадочной полосы.

- …Температура за бортом: плюс двадцать восемь градусов…

Только начинающее светлеть небо вдалеке сливается со спокойными водами темного моря, разделенное с ним же еще пока размытой ровной линей горизонта.

- …Желаем приятного отдыха…

Я решаюсь отвернуться от окна, но мои опасения напрасны – место рядом уже пустует. Опять сбежал?.. То есть я все-таки был прав. Мне становится как-то мерзко на душе, но я ничего не могу с этим сделать. Где-то в глубине я хотел, чтобы Саша не сдался. Тогда бы я, может, и поверил в то, что действительно ему нужен. Но он просто снова сбежал.

Длинная очередь из еще бледных туристов на паспортный контроль, и я в самом ее конце. Взгляд сам скользит по разношерстной толпе, ища чего-то… Не находит.

Улыбчивый парень за мутноватым стеклом звонко проставляет очередные печати в моем уже довольно потрепанном паспорте. Где-то там, среди этих розоватых страниц, есть еще одни почти годичной давности…

Прохожу мимо ожидающих свой багаж туристов к выходу. Вокруг полно загорелых сотрудников различных турфирм с табличками их логотипов в руках. Давно не был в настолько туристическом месте. Вообще давно нигде не был…

Чуть дальше стоят частники с такими же табличками, только на них уже имена. Мое в этот раз написано без ошибки. Впервые. Прежде, чем подойти. я еще раз оглядываюсь на высыпавшую из здания аэропорта толпу туристов. Нет…

Здороваюсь с водителем, он улыбается и указывает в сторону стоянки. По пути не слышу в свой адрес ни одного вопроса, что тоже необычно, но меня очень даже устраивает. Не хочу отвечать, почему путешествую один…

Подходим к затонированной машине, и я замечаю еще кучу таких же рядом. Здесь нет очереди на такси, значит, и стоять в ней некому…

Водитель загружает мою сумку в багажник, а я забираюсь на заднее сиденье.

Щелчок, и я чувствую холод стали на своем запястье.

Поворачиваю голову и в полумраке не пропускающих серый свет утренних сумерек окон вижу темно-серые, почти черные глаза.

- Я сказал тебе, что все исправлю. И начну с того, что докажу – я больше никуда не сбегу. И тебе не позволю.

Я не могу произнести ни слова. Он не ушел. Не ушел…

- Саша…

- Подожди… - он вскидывает руку в предупреждающем жесте, и вместе с ней в воздух поднимется и моя – второй браслет наручников закреплен на его запястье.

- Саша, - вместе с прошедшим оцепенением в мой голос прорываются угрожающие нотки. – Что это за херня?

- Это неопровержимые доказательства и железные аргументы… - от моего злобного шипения парень немного тушуется, но через мгновение снова берет себя в руки.

- Пока ты не поверишь мне на слова, что я больше не собираюсь сбегать, они – Саша снова поднимет наши руки вверх, - будут убеждать тебя в этом вместо меня.

- Я уже верю, дай сюда ключ! – Саша сглатывает, но отрицательно мотает головой. Что за упертость!

- Давай. Сюда. Ключ, - Саша в нелепой попытке избежать моего гнева отодвигается к самой двери и снова мотает головой, но уже не так уверенно.

Я сжимаю зубы и кидаюсь на него, придавливая к спинке сидения и пытаясь забраться в карманы его джинсов.

- Ты, идиот, я не шучу! – Саша пытается сопротивляться, отпихивая меня руками и ногами. – Отдай мне ключ!

- Да нет у меня его, чертов псих! – мы замираем, и я только сейчас замечаю, что уже практически лежу на парне, держа скованной наручниками рукой его вторую, а другой пытаюсь залезть к Саше в задний карман. Его бейсболка слетела, выпустив на волю растрепавшиеся кудряшки, снова лезущие в глаза. Он смотрит прямо на меня, и он так близко… Я чувствую его сбившееся от борьбы дыхание на своих губах и невольно опускаю взгляд на его – чуть блестящие и приоткрытые, словно в ожидании… поцелуя…

Водительская дверь резко распахивается, и хозяин машины опускается на свое место. А я так же резко отскакиваю от Сашки на другой конец салона. Таксист улыбается нам в зеркало, заводит машину и трогается  с места.

Я хочу потереть лицо, но снова чувствую лишний вес на своей руке. Бросаю злобный взгляд на растрепанного Сашку… Он все еще тяжело дышит, его кудряшки торчат во все стороны, а на скулах даже в сумерках прекрасно видно яркий румянец. Как можно быть таким…?

Я выдыхаю. Не могу на него злиться. Больше не могу. Он же не ушел…

- Саш, - парень переводит на меня немного затравленный взгляд. Кажется, я, и правда, психанул… - Что значит, что у тебя нет ключа?

Стараюсь сделать голос как можно мягче.

- То и значит, что нет. Мне Валера только сами наручники дал, сказал, что ключ…

- Стоп-стоп-стоп! Валера? – я, конечно, догадывался, что без вмешательства парней тут не обошлось – как еще Саша мог попасть именно на этот рейс и именно на соседнее кресло, да и в такси тоже… Но наручники… Кажется, теперь у меня целых два повода убить этих идиотов!

- Эм… черт… ну да, Валера, - Саша смущенно чешет затылок. – Понимаешь, когда ты ушел тогда, в аэропорту, я очень скоро понял, что это было именно то, чего я не хотел… - Сашка запинается и отводит взгляд. – Я потом пытался тебя найти… глупостями всякими занимался… я же о тебе ничего не знал… Вспомнил про Валеру… Ты же у него тогда дальше спать остался…

- Ага, кое-кто забыл меня разбудить перед уходом, - перебиваю парня – просто не могу промолчать, мне тогда слишком обидно было.

- Да, прости… - Саша закусывает губу, а я понимаю, что этот жест вызывает у меня слишком неподходящие к моменту эмоции. – Так вот. Я подумал, что, может, ты ему свой номер оставил или еще что. Хотел ему позвонить, но мой… тот парень, которого ты видел… он разбил мой телефон, когда мы… расстались. А все контакты в нем были… Потом я вспомнил про форум, на котором мы познакомились, полез на него, думал, найду там в переписке его номер. Нашел, но он уже не отвечал…

Я слушаю Сашу и просто не могу понять – как? Каким образом после всего этого мы вообще с ним сейчас сидим в одной машине? Это просто нечто сверхъестественное…

- Я думал, что это все… Что на этом все закончится, это ведь была последняя ниточка…

Вспоминаю свои абсолютно такие же мысли по абсолютно такому же поводу.

- А потом… потом мне пришло от него письмо на тот самый форум. Оказалось, что Валера в Москве и  что у него, конечно же, новый номер. И тогда он мне все рассказал…

Я хмурюсь. Валера мог рассказать очень многое – он видел все стадии моей депрессии от попытки самозаточения, легкой формы алкоголизма до полной апатии. Но я совершенно не хотел бы, чтобы это знал Саша. Мне не нужно его здесь присутствие из жалости или чувства вины.

- Что он тебе рассказал?

- Что у тебя все хорошо.

Я в удивлении даже рот раскрываю.

- Что ты работаешь и отдыхаешь, что они с каким-то Мишей живут у тебя, и по выходным вы все вместе ходите куда-нибудь. Что ты смеешься и улыбаешься, и что твой друг говорит, что ты такой же, как и был всегда…

Я ничего не понимаю.

- А в конце он сказал, что ты скучаешь…

Я чувствую, как краснею. Валера идиот.

- Мне тогда так… тепло стало… - Сашка отворачивается. – И еще я понял, каким тогда был дураком, и что я обязательно должен все исправить. Если ты дашь мне шанс…

Я не знаю… Я просто не знаю. И боюсь. Меня тянет к Сашке. Очень сильно тянет. Я все время о нем думаю. Даже Врата не спасли. Но вдруг все будет не так, как я представляю? Вдруг я все испорчу? Или он остынет ко мне через месяц, два? Что тогда?..

- Жень… - я вздрагиваю – слишком задумался. – Жень… Я знаю, о чем ты думаешь. Но.. Просто дай мне шанс.

Я открываю рот, чтобы сказать что-то, что еще не придумал, но в этот момент машина останавливается и водитель сообщает, что мы приехали.

Небольшой отель на окраине какой-то деревушки встречает нас тишиной и легким ветерком, приносящим запах просыпающегося моря. Нас приветствует сам хозяин, здороваясь и улыбаясь так, словно мы его старые друзья. Он даже не обращает внимания на наши сцепленные руки, скрытые перекинутой через них Сашиной ветровкой. Ключи, багаж, пожелания приятного отдыха, и вот мы остаемся вдвоем в нашем номере.

Глупая ситуация. Мы с Сашей стоим напротив друг друга и не сводим глаз. Я чувствую, как мое сердце начинает стучать громче и чаще. Рука сама тянется к его лицу, скользит по щеке и зарывается в кудрявые волосы. Саша улыбается, и я чувствую, как его пальцы переплетаются с моими, соединяя наши руки теперь не только холодом металла. Он прав, я – дурак. Я никогда не смогу по-настоящему от него отказаться.

Полшага вперед, и его дыхание снова обжигает мои губы. Мне кажется, что я сейчас сойду с ума… Саша смотрит мне прямо в глаза и снова улыбается – он тоже этого ждет. Я выдыхаю, и наши губы впервые сливаются в настоящем поцелуе…