— Тебе опять снился тот сон? – его низкий бархатный голос, это самое лучшее, что можно услышать после моих кошмаров.

— Нет, не он, – не хочу его волновать, он и так много для меня сделал.

А со своими кошмарами я, как-нибудь, справлюсь сам. Даже если они и становятся всё реалистичнее.

— Ты весь вспотел, – в его голосе чувствую тревожные нотки.

Не хочу чтоб он что-то заподозрил, поэтому быстро открываю глаза и бесстрастным тоном спрашиваю:

— Тебе сакэ?

Не спуская с меня подозрительного взгляда, Доумеки кивает и помогает мне подняться. Я не могу долго его обманывать, особенно смотря в глаза, поэтому поднимаю взгляд, делая вид, что всматриваюсь в замысловатые узоры на потолке, и ухожу на кухню.

Мне, как всегда, помогают Мокона с Мару и Моро-тян. Наверно, после исчезновения Юко-сан, они хотят хоть как-то облегчить мне жизнь. Приготовить обед не составило труда. Я послал Мокону в погреб, за сакэ, а сам, одевшись в вечернее кимоно, вышел посмотреть на цветущую сакуру. Доумеки сидел, читая какую-то старую книжку. Я уже не раз говорил ему, что у него математический склад ума, но он твёрдо упёрся в изучение мифологии и преданий, и это при том, что сам же не желает восстанавливать храм. Наверно, хочет мне помочь, но ведь он не должен из-за меня чем-то жертвовать.

Ставлю поднос с едой на пол и, полулежа, смотрю на него из-под полу прикрытых век. Такой спокойный. Даже слишком. Он всегда был очень тихим, а у меня наоборот — буйный характер. Мы были словно две противоположности, а, как известно, противоположности притягиваются. Химавари-тян, как и Юко-сан всегда посмеивались над этим.

— Мокона принесла сакэ. Мокона полезная! – затараторила мокона, ставя бутылку спиртного рядом с подносом.

— Да, да, – бурчу я и наливаю этим двум алкоголикам по рюмке.

Доумеки не отрываясь от книги, разом опрокидывает содержимое, даже не морщась. Так же поступает и мокона. А я просто смотрю на падающие лепестки сакуры.

— Я останусь у тебя на ночь, – это прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос.

Я, в общем-то, и не против, но не в этот раз. Чувствую сегодня, сон будет особенно реалистичным, и не хочу, чтоб кто-то это видел.

— Сегодня нельзя, – выпалил я, и взгляд Доумеки снова зажегся подозрением:

— Почему?

— Может сегодня нагрянут духи и…

— Тем более, тебе понадобиться моя защита!

— Да кому нужна твоя защита! – снова превращаюсь в того, «старого» Ватануки.

Возможно, это хоть немного его успокоит.

— Я остаюсь! – твёрдо и окончательно заявляет он и поднимается, давая понять, что разговор окончен.

Обречённо вздыхаю ему в след, похоже, сегодня мне предстоит бессонная ночь, ведь ему не нужно видеть мои страхи, это только моё проклятие.

Прошу мокону убрать остатки нашего ужина и отправляюсь в постель. Раньше эта постель принадлежала Юко-сан, поэтому, она меня успокаивает. Переодеваюсь и, ложась, достаю карты. Это, в последнее время, стало моим единственным развлечением. Я не такой мастер как Кохане или бабушка, да и гадаю я в общем - для людей с определённым знаком зодиака, годом рождения, поэтому почти никакого контракта нет. Только вот, когда гадаю мне всегда попадаются бубновые валет и туз. К чему бы это…

Гадая, я незаметно уснул. Мне опять снилась Юко-сан. Она была словно в какой-то паутине, и никак не могла выбраться, я пытался бежать, но ничего не происходило, "картинка" словно стояла на месте... в этот раз жуткий черный дух, чем-то напоминающий паука, приближался всё ближе…

— Вата... ки, – услышал я сквозь сон чей-то голос, – Кимихиро, проснись!

Кошмар отступает, и я вижу склоненного надо мной Доумеки.

— Всё в порядке, это только сон, – шепчет он мне и легонько встряхивает, – только сон.

Я открываю глаза, и полностью просыпаюсь. Не нужно было, чтоб он это видел, совсем ни к чему эти лишние переживания. Он смотрит в мои глаза, и, вздыхая, подымается. Наверно, уже собирается уходить. Я почему-то почувствовал страх.

— Не уходи, – эти слова вырываются, прежде чем я понимаю, что произнес их вслух.

Доумеки оборачивается, позволяя мне увидеть его рассеянную физиономию. Я невольно ухмыляюсь, так как увидеть такое даже для меня – редкость.

— Ты сам понимаешь, что сейчас сказал? – вдруг спрашивает он хриплым голосом.

Я сглатываю, наконец, осознавая, что только что ему предложил, но и отказываться от своих слов почему-то не хочется. Только молча киваю.

На лице Шизука появляется какая-то ласковая, загадочная улыбка, он лёгкими прикосновениями дотрагивается до моего лица, как будто я хрупкая статуэтка, которая разобьется на маленькие осколки от одного неосторожного прикосновения. Это было одновременно, и приятно, и нет, ведь я не разобьюсь.

Таким же лёгким прикосновением, я разгладил его морщинку на лбу. Шизука сильнее навис на до мной и прислонился своим лбом к моему. В оглушающей тишине было слышно, как бьётся его сердце. А затем он меня поцеловал. Таким манящим и в тоже время нежным, ласкающим поцелуем.

— Шизу, – шепчу я, когда он ложится на постель, нависая надо мной на локтях.

Но он только приставляет палец к моим губам, призывая к тишине. Потом опускается ниже, развязывая мою ночную рубашку, целует соски. Это просто до ужаса приятно, так что у меня просто не получается сдержать стон. А он продолжает, дорожкой поцелуев спускаться вниз. Теперь я чувствую его прикосновения и поцелуи, на бедре, и это вызывает невольную дрожь. Опускаю голову, мои глаза встречаются с его. Я вижу в них желание. То желание, которое он так долго пытался от меня скрыть. Теперь я явственно различаю его за пеленой спокойствия.

Его рука проникает в трусы, и освобождает налившийся от эрекции член. Я вздрагиваю от холода, и снова не могу подавлять стонов, когда он скользит по нему языком. А ведь мы оба знаем, что нас могут услышать, но сейчас нам почему-то всё равно. Приподымаясь на локтях, я вижу, как он снимает своё кимоно. Прикусываю губу, смотря на его, пусть и не накачанное, но сильное тело. А сразу и не скажешь…

Он успокаивает меня и немного приподнимает над собой, сажая между раздвинутых ног. Начинаю дрожать. Он видит это, и шепчет, чтоб я не беспокоился, вперемешку с ласковыми словами. Потом просит, положить руки ему на плечи, а когда я делаю это, то он одним пальцем проникает внутрь. Кажется, палец массирует стенки ануса, делая их шире, а после того как дискомфорт исчезает по очереди просовывает ещё два пальца.

— Зачем это? – может показаться глупым вопросом, но мне всё равно необходимо знать.

— Чтоб было не так больно, – просто отвечает он.

Я только киваю. Я привык к боли, а ради Него, могу стерпеть это ужасное чувство. После нескольких толчков наступает, какое-то приятное удовлетворение, и мне хочется ещё. Но Шизука убирает пальцы и на секунду замирает.

— Не бойся, – шепчет он мне, тихие слова утешения, – будет больно, но это пройдёт.

— Хорошо, – выдыхаю я и чувствую, как в меня упирается влажный член.

Судорожно сглатываю, и, обнимая Шизуки ещё крепче, прикусываю губу, чтобы не закричать от боли, когда он входит. А потом становиться легче, сначала медленно, но потом толчки становились всё быстрее и быстрее, пока мы оба не кончаем.

— Шизу... — прошептал я, откидываясь на постель.

Мы молча лежали, просто глядя на узоры на потолке.

Через несколько минут, он медленно отодвинулся и проведя рукой по моей щеке, нежно улыбнулся.

— Можно я посплю здесь? — вопрос, на который он уже определённо знает ответ.

— Конечно, – еле слышно выдохнул я, хотя в такой, почти оглушающей тишине, едва ли можно было не услышать мой шепот.

Надеюсь мне не приснятся кошмары… хотя бы сегодня. Ведь он, со мной.