Жара. Невыносимая, удушающая. Кажется, ещё немного, и мир перед глазами расплавится и растечется, как разлитое на горячей сковороде масло. Веер уже не спасает, поэтому Рейшин просто сидит у раскрытого настежь окна и смотрит на сад.
Кроме множества сливовых деревьев, в нём всего одна клумба с декоративными цветами, среди буйства форм и красок которых внимание привлекает лишь тот, что выращен им самим. Цветы любимой сливы не идут ни в какое сравнение с этой экзотической красотой. Даже в императорском саду нет ничего прекраснее.
Он нашел это чудо посреди улицы, на обочине оживленной городской дороги. Даже заполненная людьми, сновавшими туда-сюда между торговыми палатками, она казалась пустыней. Он вырвал с корнем еще не окрепший стебель и перенес в свой сад в надежде, что диковинное создание приживется в пока еще чуждых ему условиях.
Юноша, поливающий клумбу, замечает наблюдение и неуверенно смотрит на него, словно ожидая чего-то, но, так и не дождавшись, возвращается к своему занятию.
А Рейшин не может оторвать взгляд от розовых лепестков, которые, казалось, наслаждаются, впитывая палящие лучи полуденного солнца. Он так долго ждал, когда его сокровище расцветет во всей своей красе. Ухаживал, заботился.. И день за днем наблюдал, как его усилия начинают приносить плоды. Как чахлый росток, привередливый и колючий, постепенно превращается в нечто восхитительное. А теперь он благоухает в полную силу, сводя с ума своим ароматом. Этот аромат притягивает с неистовой силой и заставляет забывать обо всем. Достаточно одного вдоха – и голова кружится, словно в пьяном угаре. Поэтому он предпочитает не подходить слишком близко, наблюдая за ним издалека. Аромат одурманивает настолько, что хочется сломать хрупкий стан, сорвать и спрятать. Чтобы никто больше не видел этой красоты. Она должна принадлежать только ему.

«Мой».

Он растил его для себя. Не для императора, не для этой выскочки из семьи Ран. Для себя. Но, как бы ни велик был соблазн, он может только смотреть, потому что знает – нельзя тронуть и пальцем. Сорванные цветы… долго не живут.

- Рейшин-сама…- шепчут бледные лепестки губ и он осознает, что натворил. Разве мог он…

Побелевшие пальцы отчаянно сопротивляются желанию сжать их в кулак, бессильно распластавшись на деревянном полу.

«Почему?..» - отражается в заплаканных серых глазах немой вопрос.

Он протягивает руки, чтобы обнять и успокоить, но мальчик в ужасе вздрагивает и, отшатнувшись, прижимается спиной к стене, открывая его взору отвратительную картину. На перепачканных спермой бедрах начинают проступать уродливые синяки. Точно такие же красуются на тонких запястьях. Растрепанные волосы не в силах скрыть покрасневшую от удара скулу. Царапины на белом плече похожи на глубокие рваные борозды от когтей хищника. Он не мог. Не мог сделать такого. Он смотрит в огромные, полные слез глаза и видит как в них, играя, плещутся боль и отчаяние. Видит и не знает, как исправить содеянное. Не мог. И все же сделал.

- Иди… к себе… - он слышит что-то больше похожее на хриплый рык дикого зверя, и не узнает собственный голос.

Юноша опасливо, по стенке, отползает в сторону, дрожащими руками подбирая разодранную одежду, и поднимается, пытаясь устоять на подкашивающихся ногах. Попятившись, он натыкается на опрокинутую ширму и осколки разбитой вазы, падает, снова поднимается, и, не обращая внимания на капающую из образовавшихся порезов кровь, бросается к выходу.
А Рейшин остается на коленях перед пустой стенкой. Шум в ушах мешает нормально соображать, голова будто забита ватой. Вместо звуков окружающего его мира ощущается только бешено бьющийся в висках пульс и нарастающее беспокойство. Что говорит этот человек? Посыльный… От Шоки? Почему… в поместье Ран? Хотя.. Да-да, он сам обыскал весь особняк, его нет. Нет нигде… Он искал во дворце, а потом снова в особняке.

Два дня в бреду. Где ты, Кою? Вернись. Два дня словно в огне.

- Рейшин-сама… - шепчут нежные лепестки губ и он понимает, что он мог потерять навсегда.

- Я никогда больше не притронусь к тебе. Вернись.

Больше, чем обещание. Никогда.

«Почему?..» - в ищущих глазах нет той боли, которую он так боялся увидеть снова.

То, что сейчас отражается в них - этого там быть не должно. Юноша протягивает к нему руки в попытке обнять, но он сжимает тонкие ладони в своих и делает вид что не замечает как надежда, светившаяся в этих глазах, оборачивается грустью. Так будет правильно. Он обещал.
Молодой человек у двери внимательно наблюдает за реакцией друга, готовый выполнить все так, как тот пожелает.

- Я.. пойду домой, Шуэ.

Рейшин замечает, как при этих словах Шока вздыхает и устало прикрывает глаза. Его брат понимает, что бессилен отныне что-либо сделать. Мальчик сам так решил.
Он оборачивается и решительно встречает обращенный к нему холодный настороженный взгляд Рана Шуэ.

Больше, чем предупреждение. Но уже лишнее.

Рейшин дал слово. И, чтобы сдержать его, он выстроит непреодолимый барьер. Глухую стену, сквозь которую никогда не сможет проникнуть сводящий с ума запах. Даже сидя у распахнутого окна мужчина не чувствует этот дурманящий аромат. Он потратил много лет, зато стена получилась добротная. Разрушить ее теперь не под силу даже тому, кто ее возвел.
Юноша, читающий книгу в саду, поднимает голову, замечая наблюдение, и смотрит на мужчину в окне. Так и не дождавшись реакции, он грустно вздыхает и снова возвращается к своему занятию.
Его сын… Бешеная птица, бьющаяся в клетке. Кою сотни раз пытался прорваться сквозь невидимую защиту, и раз за разом врезался в прозрачное стекло, в бессилии падая в бездну безразличия. Но Рейшин знает - это еще не конец. Знает, потому что сам воспитал его. Кою не сдастся. Он будет пытаться снова и снова. Отчаянно. До тех пор, пока в крыльях есть хоть одно перо. И когда-нибудь он найдет брешь в этой стене.

Непременно.