Я опять наблюдал за ним. Почему из всех людей он больше всех привлекал мое внимание? Не понимаю. И вообще он парень, а я должен следить и покровительствовать женщинам. За ним, скорее всего, должен приглядывать Сарин.
Нет! Это определенно нечестно. Ну почему моему младшему брату достался такой пост, а мне…
Быть богом-покровителем красоты и женского ремесла, конечно, похвально, но я считал, что это как-то несерьезно. Другое дело – быть богом войны и покровителем стихии огня. Оберегать людей от этой беды. Но нет же! И ладно бы я был таким же бабником, как Орман и Ортан, но я смотрюсь в зеркальную гладь воды Серебряного озера и вижу там нечто бесполое. Я вообще-то бог мужского пола, но по виду не скажешь. И это меня сильно напрягает.
Другое дело мои братья. Вот они-то действительно имеют право называться богами. У меня их семь. Старший Ало – главный бог, хранитель нашей семьи. Его главной обязанностью является смена дня и ночи и времен года. Агрин – бог урожая и стихии земля. Чарет – бог смерти и загробной жизни. Эоноро – бог-покровитель мелких духов и духовного «я» человека. Следующий по старшинству я. Разрешите представиться. Матин – бог красоты и женского ремесла. Близнецы Орман и Ортан – боги воздушной и водной стихий. И по иронии судьбы самый важный пост достался самому младшему из нас. Сарин – бог войны и стихии огонь. Вот так распределились силы на наше сумасшедшее семейство.
Сегодня должно быть собрание, но никого нет. У всех дела. Даже у Ало. Хотя это он и хотел, чтобы мы все собрались. В конце каждого месяца мы подробно планируем события следующего.
- Ну, не пойду я-а-а-а-а!!! Ну, отпусти-и-и-и!
Все понятно. Ало опять тащит Чарета на собрание. Потому что тот не любит выходить наверх. М-да, бедные наши подопечные. После смерти их ждет Чарет. Я бы на их месте вообще не умирал никогда. Это чудо старше меня на две сотни лет, но мозга ему это не прибавило. И землетрясение в прошлом месяце его рук дело. Ему, видите ли, захотелось новых душ, а то под землей стало скучно, и еще они решили с помощью взрывов немного увеличить территорию под землей. Бредовые мысли бога смерти.
- О! Привет, солнышко мое! – поздоровался со мной Чарет.
- Сколько раз я просил не называть меня так? – огрызнулся я.
- Поосторожней. А то, если девушки будут брать пример с тебя – а они будут брать пример именно с тебя, – то скоро мужчины перестанут любить таких грубиянок.
- Нет. Мы просто наконец-то добьемся равноправия.
- Ага. Лет так через тысяч пять. И кстати, почему мы? Ты уже причисляешь себя к девушкам, дорогуша?
- Чарет, прекрати приставать к Матину. Твое поведение и так станет одним из главных вопросов на сегодняшнем собрании, - вступился за меня Ало. - А где все остальные?
- Еще никто не пришел, - вяло отозвался я.
- Твою божью силу! Не пантеон богов, а детский сад какой-то! Мне что, каждого за ручку сюда приводить?
- Ну, а что? Меня же приводишь, - отозвался Чарет со своего места.
Следующим пришел Агрин. Как обычно, с горшочком, в котором росло что-то ужасное.
- Что это? – спросил всегда любопытный Чарет.
- Это генетически модифицированный мако-одуванчик, - с маниакальным блеском в глазах сообщил довольный собой Агрин.
- И? – не понял бог смерти.
- Ну, случалось ли тебе надломить стебли или плоды этих растений и увидеть, как место надлома сочится белой жидкостью? Так вот, я скрестил генетический материал коровы и этих растений. Теперь молоко можно получать и таким путем. И оно вкусное. Правда, пока есть побочные эффекты. Один из них заключается в том, что растение боится оставаться одно.
- А, по-моему, просто мак подействовал, - усмехнулся Чарет.
Сарин пришел следующим и с обиженным лицом молча плюхнулся на свое место. Все дело в том, что Ало не давал ему «играть». Под игрой подразумевалась война одного народа с другим. Люди в понимании Сарина были как игрушечные солдатики. Эоноро, как обычно, пришел с очередной человеческой книжонкой.
- Смотри, Ало. Смотри, что они пишут. Это же пророческие слова. Они предсказывают будущее. Кстати, а кто такие эльфы?
- Я не знаю, - отмахнулся Ало.
- Просто они верят, что это древний народ, живший на этих землях до них. А вдруг это правда?!
- Эоноро, сколько раз тебе повторять? Боги здесь мы. Мы делаем для них будущее. Мы вершим настоящее. Мы есть их прошлое.
- Но эльфы…
- Да нет никаких эльфов! И перестань читать человеческие книги! Это полная чушь, - Ало уже начинал выходить из себя.
- А вот и мы! – возвестил об их прибытии Орман.
Близнецы прошли к своим местам.
- Помаду со щеки сотри, - выдавил из себя Ало. - Сколько раз я говорил не спускаться к смертным?!!
- Вот именно! – подал голос Чарет.
- А ты вообще молчи! – воскликнул Ортан, защищая брата. - Не мы же переубивали кучу народа из прихоти расширить свои владения!
- Ах, так! Да вы, бабники, столько женщин…
Что я могу сказать? Это было ничем не отличающееся от прочих собрание богов. Все как обычно. Оно затянется допоздна. А он все так же разгребает завалы. Человеческая столица очень пострадала от землетрясения. Было разрушено множество зданий и храмов. Он приехал сюда на заработки. Рабочих рук не хватало, и он был нанят, чтобы выполнять тяжелую работу. Тинтур. Это его имя. Означает «искры огня». Назван так, чтобы на него снизошла милость бога войны и огня. На него обращали внимание местные девушки, но в столице свои правила. Он из деревни, а значит, недостоин их внимания. Они видели, насколько он был хорош собой, но деньги значили для них не меньше.
- Эй, солнышко, - позвал меня Чарет, и я оторвался от своих размышлений. - Через три недели твой праздник.
- У меня все готово. Ало, я положил все планы тебе на стол. Там же и доработки ввиду недавнего происшествия.
- Берите пример, - сказал Ало, и все отозвались презрительными хмыканиями.
Уже за полночь Ало отпустил всех. Ничего из ряда вон выходящего. Все настолько привычно, что аж тошнит.
Предмет моего наблюдения уже спал крепким сном. Через три недели будет праздник, посвященный мне. Надо будет спускаться к смертным. А это шанс. Я смогу увидеться с Тинтуром.

*   *   *
- Как она? – спросил я у Тинтура, который только что ходил посмотреть, как себя чувствует Эдраисса.
- Нормально, - улыбнулся он. - Похоже, ты произвел на нее впечатление. Она говорит, что видела бога Матина.
О, нет! Вот сейчас они точно все поняли…
- Да? И что теперь?
- А что теперь? Теперь я у тебя в долгу.
Он ничего не понял? Почему? Неужели люди так слепы? Неужели они не видят, кто мы? Это же так очевидно.
Мы сидели на крыше небольшого домика, где располагались спальни рабочих, и смотрели на звездное небо.
- Тинтур?
- Что?
- А что для тебя значат боги?
- Какой серьезный вопрос, - удивился он. - Боги, значит? Не знаю. Наверное, как и для всех людей, легенда, в которую веришь, когда становится больше не во что верить.
- Легенда?
- Ну, да. А что, по-твоему?
Не дождавшись ответа, он посмотрел на меня и увидел, как я быстро вытираю слезы.
- Эй! Ты чего?
- Значит, легенда! По-твоему, это всего лишь легенда?
Как так? Как получилось, что для людей мы стали просто легендой? Вот почему они не замечают очевидного! Вот почему они не раскрыли меня. Они перестали в нас верить, как в высшую силу. Мы стали лишь легендой, в которую они почти не верят. Просто потому, что так принято. Верить в нас. Просто из уважения к предкам? К их жизни и обрядам?
- Так вот ты где! – услышал я знакомый голос, когда уже готов был раскрыть себя Тинтуру.
Я обернулся. На меня смотрели черные глаза моего брата. Только он выглядел как-то странно в человеческом обличии.
- А я тебя везде ищу, - нараспев сказал мне Чарет, а потом обратился к Тинтуру: - Извините, мой братишка постоянно убегает из дома. У него небольшое душевное расстройство. А тут еще и это землетрясение, - бог смерти театрально закатил глаза. - В общем, он немного переволновался.
- Все в порядке! – сказал Тинтур, пристально глядя на моего брата.
Чарет был одет, как богатый купец или сын чиновника. Заметив столь внимательный взгляд Тинтура, он пояснил:
- Братишка всегда берет одежду прислуги, чтобы выйти в город. Мы так меньше выделяемся. Матин, иди сюда.
- Я Тинтур, - представился смертный и протянул руку.
- Чарет, - сказал бог смерти, подавая свою руку и пристально глядя человеку в глаза.
- Прошу прощения за вопрос, но ваша семья так религиозна, что детей называют именами богов?
- Скорее наоборот, - ответил Чарет и быстро распрощался с Тинтуром, не забыв прихватить меня с собой.
Мы молча шли по спящему городу. Я не знал, как отнесется Чарет к тому, что я нарушил запрет. Хотя теперь мне скорее было все равно. Какой смысл в этих запретах? Мы не существуем для людей. Мы для них просто выдумка, миф, легенда.
- Блин! Ну ты хоть отреагируй как-нибудь! – повернулся ко мне Чарет.
- На что?
- Хм… так сильно головой ударился?
- Объясни! – потребовал я.
- Ну, надо же! Наша девочка еще и голос может повышать? Послушай, дорогая, я, наверное, должен перед тобой извиниться.
- За что? – не понял я.
- За свое дурное влияние на тебя, - абсолютно серьезно ответил он.
- Я тебя не понимаю!
- Ну, это же я всегда тебя в женском роде называл. А теперь ты спускаешься к смертному. Не мог выбрать девушку, как наши близнецы?
Я почувствовал, что начинаю краснеть. Откуда он узнал? Что теперь будет?
- Я не пойду с тобой, - твердо сказал я.
- Матин, ты в своем уме? Ты собираешься остаться здесь?
- Ты знаешь, как к нам относятся смертные?
- Дай угадаю. Они восхищаются нами! Они восхваляют нас! Они нас хотят?
- Прекрати! – возмутился я, краснея еще больше.
- Матин, ты бог. А смертные – всего лишь смертные. Их жизнь – это жалкий миг. Они как искры. Взлетают вверх и ярко горят, а потом опускаются вниз, тускнея и рассыпаясь в прах. И длится этот полет считанные секунды. А мы вечны.
- Но разве их души не вечны?
- Это тонкий намек на то, что ты хочешь зайти ко мне в гости?
- Чарет! Я же серьезно.
- Я тоже.
- Кстати, спасибо, - сказал я.
- Должен будешь. А за что?
- За то, что не забрал тех детей. За то, что дал им родиться.
- А! – отмахнулся он. - Я просто не успел. Принимал ванну. Не ожидал, что появится работа. Кстати, странно, что их до последнего момента не было в книге. Старею я, что ли?
Чарет пытался уговорить меня вернуться. Но я твердо решил этого не делать. Я просто не мог сейчас вернуться. Это было бы равносильно поражению.

*   *   *
Я был в забвении более десяти тысяч лет. И когда очнулся, то не узнал мира смертных. Но мира богов – нашего мира – я не узнал тем более. Первое время я вообще не мог понять, где я нахожусь. Это показалось мне адом. Серебряное озеро превратилось в нечто наполненное смрадом и слизью. Наши кельи были разорены. Не осталось ничего кроме стен, что напоминало бы о моих братьях.
Что же произошло здесь в мое отсутствие? Нужно спуститься к смертным и посмотреть, что случилось в их мире.
Я не поверил своим глазам. На месте столицы, из которой меня забрал Ало, чтобы наказать, был огромный разрушенный, но жилой город. Такие высокие дома, сделанные из неизвестного мне материала. Растений почти нет. Сам воздух наполнен болью и отчаянием. И люди. Грязные. Больные. Умирающие. С различными уродствами.
Небо над головой – грязно-серого цвета. Я брел, сам не зная куда. И оказался на небольшой площади…
Там, посреди нее, смертными был построен фонтан, больше напоминавший старый алтарь. Такие алтари я видел лишь в раннем детстве. Но меня не зря тянуло именно сюда. На длинном шпиле в виде перевернутого креста посредине алтаря был распят мой брат. Ало. Точнее, то, что от него осталось.
Я не верил своим глазам! Как это возможно? Что смертные наделали? Как они могли? Что стало с остальными? Остался ли из моих братьев кто-нибудь в живых? Столько вопросов…
Где мне найти ответы? Я почувствовал себя беспомощным. Из груди рвался крик боли. Я упал на колени и зарыдал. Я один. Совсем один. В этом чуждом мне мире. Но есть еще одно место, где я не был…
Я спускался во владения Чарета с большими надеждами, но они не оправдались. Даже туда добрались эти жалкие смертные. Как они посмели? Они готовы разрушить все на своем пути! Перед глазами встало лицо Чарета. Темные волосы, смуглая кожа, его вечная улыбка и озорные искры в почти черных глазах.
Меня душили слезы. Я лег прямо на темные камни подземного мира и завыл в голос. Глубоко в груди все отзывалось болью. Ненавижу смертных. Ненавижу этих чудовищ. Ненавижу. Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!!
Последние слова я уже кричал. Я медленно сходил с ума. Никогда не подозревал, что во мне столько жестокости. Я придумывал для смертных множество разных участей. А еще я смеялся. Сквозь слезы. Сквозь боль. Не знаю, сколько еще проклятий я мог отправить в адрес этих людишек, но все они застряли у меня в горле, когда я почувствовал чьи-то теплые объятия. Слезы мешали мне сразу рассмотреть, кому они принадлежали, но я уже чувствовал, что это не один из смертных.
- Чарет?
- Матин, - он поставил меня на ноги и сильнее прижал к себе. - Как же долго я тебя ждал!
- Чарет, что здесь случилось?
- Не здесь, - он выпустил меня из объятий и, взяв за руку, потащил наверх. - Сейчас здесь находиться опасно.
Чарет потащил меня куда-то. Мы бежали мимо разрушенных зданий, мимо искалеченных смертных, спящих прямо на улице, мимо гниющей человеческой плоти. Меня сотрясала дрожь от увиденного. Мы продолжали бежать.
- Чарет, куда мы бежим? Зачем?
- Нужно добраться к моей берлоге до комендантского часа, - пояснил он.
Мы добежали до странного круглого дома.
- Где мы?
- Потерпи.
Внутри это здание не отличалось от того, что творилось снаружи. Повсюду осколки, мусор, части обрушившихся стен… человеческие кости. Мы спустились в подвал этого здания. Там брат произнес какое-то слово, и стена повернулась боком, открыв проход. Это была небольшая комната. Скромная серая обстановка.
- Что случилось? – спросил я.
- Даже не знаю, с чего начать, - мрачно отозвался Чарет.
- Начни с моего заточения.
- А что там говорить? Ало заточил тебя на такой большой срок, а вместо тебя создал мелкого духа, который, используя твои силы, следил за рождением смертных. Нам было велено подчиняться всем его приказам. Никто и не сопротивлялся. Иначе Ало просто отправил бы их в забвение, как тебя. Он также не обращал внимания на то, что наши силы пошатнулись из-за отсутствия веры смертных. И все бы ничего, но смертные не стояли на месте. Их знания увеличивались. Накапливая их, они совсем перестали верить в нас, но и это не остановило Ало. А когда смертные уже продвинулись настолько, что нам было не справиться с ними, то Ало решил объявить им войну. В которой мы проиграли. Это дало смертным еще больше преимуществ. Они научились использовать нас как источник энергии для своих деяний. В итоге, когда погиб Сарин, между людьми разгорелась жесточайшая война. Они использовали друг на друге оружие, которое назвали ядерным. Многих смертных оно просто уничтожило, а другие мутировали. Мы сопротивлялись, как могли. Но постепенно, поодиночке, они нас истребляли. Когда я остался один, то понял, что, по мере того как погибали мои братья, прекращалось то или иное явление. Но смертные продолжали рождаться. А значит, ты жив. За все время, что они изучали нас, они сумели понять очень многое в принципе мироздания. Они изучили возможности мозга и души человека, когда проводили опыты над Эоноро. Они научились выводить абсолютно неподвластные нашему воображению растения, изучая силу Агрина. Они научились управлять погодой – ценою жизни Ормана. И создавать воду с помощью сил Ортана. Но им не удалось создать искусственного человека. Сколько бы ни пытались, они не могли ни создать в своих лабораториях человека, ни клонировать уже существующего. Но они смогут это сделать, если в их руках окажешься ты. Поэтому я никогда тебя не отдам. Ты будешь только моим. Только моим…
Он подошел ко мне и обнял. Потом стал вытирать слезы, выступившие от его рассказа. Было невыносимо больно. Они все мертвы. Все мои братья. И только Чарет остался. Мой брат. Моя единственная семья. Чарет снимал с меня светлые одежды, в которых я был отправлен в заключение. Сам он был одет в потертое черное. Я вытащил шпильки, что собирали мои волосы на затылке, и они рассыпались по плечам и спине, закрыв лицо. Чарет стал медленно и осторожно убирать их с моего лица.
- Тебе нужно отдохнуть. Поспи.
Я послушно лег на жесткую постель. Чарет сел на пол рядом со мной.
- Ты будешь только моим, - прошептал он. - Я никому тебя не отдам. Никому. Только мой. Ты только мой. Они не получат тебя. Никогда. Никогда не получат. Они не посмеют к тебе притронуться. Мой, только мой. Больше ничей.
С этими словами он стал гладить меня по обнаженной спине. Я начал расслабляться. Руки Чарета прошлись вдоль позвоночника, и по моему телу пробежала дрожь. Я услышал шорох ткани и ощутил, что постель прогнулась под весом брата. Затем я почувствовал прикосновение его разгоряченной кожи к своей. Я повернулся и уткнулся лицом в его грудь. Он обнял меня, и я почувствовал его дыхание на своем ухе. Я поднял голову и встретился глазами с его чуть помутневшим взглядом.
- Чарет, что проис…
Я не успел договорить, потому что он поцеловал меня. Оттолкнув его, я воскликнул:
- Что ты делаешь? Прекрати.
Но он и не думал прекращать. Заломив мои руки наверх, он привязал их к трубе, которая торчала прямо из пола и заканчивалась, не доходя до потолка на несколько сантиметров. Я попытался вырваться, но это было бесполезно. Чарет навалился на меня сверху и только шептал на ухо как безумный:
- Ты мой, ты только мой. Я сделаю тебя моим. Ты будешь только моим, - прерывая эти слова лишь поцелуями, которыми он покрывал мою шею и ключицы. Затем он дотянулся до моих губ и впился в них. Я почувствовал боль и солоноватый привкус крови, когда он прикусил мою губу.

Пытаюсь вырваться, но ему не составляет труда сломить это жалкое сопротивление. Его губы опускаются ниже и касаются моего соска. Кровь невыносимо стучит в висках.
- Чарет, прекрати! Не надо! Я не хочу…
- Но твое тело говорит об обратном, - ухмыляется он, проводя рукой по моему паху.
Закусываю губу. Что же происходит? Это точно мой брат?
- Ты так красив, - хрипло говорит Чарет. - В этом уродливом мире нет ничего и никого красивее тебя. Я хочу обладать этой красотой.
Я чувствую его руки повсюду. Казалось, не осталось такого места, где бы ни побывали его пальцы и губы. Мой разум как в тумане. Сквозь этот туман я слышу лишь его слова о том, что я принадлежу ему. В горле все пересохло. Он раздвигает мои ноги, а у меня даже нет сил сопротивляться. Воздуха не хватает. Запястья ноют. А тело горит во впервые изведанном мною огне. Я уже не замечаю, как выгибаюсь навстречу его ласкам. Но резкая боль возвращает меня в реальность. Он во мне. И чем глубже он в меня входит, тем больнее мне становится. На глазах выступают слезы. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он слишком сильно прижимает меня к себе и насаживает на свой член. Чем больше я сопротивляюсь, тем больнее мне становится, но ему это доставляет удовольствие. Я не могу закричать. Мне просто не хватает на это воздуха. Все, что мне остается – это тихо хныкать и скулить как собака. А он начинает двигаться во мне, принося новые волны боли.
Когда все заканчивается, я чувствую себя сломанной куклой. Марионеткой, у которой были перерезаны нити. Я лежу не двигаясь. Только из глаз текут слезы. Слышу, как капает кровь с моих запястий. Вижу, как Чарет стирает мою кровь со своего члена. Дрожу от холода. Внутри пустота. Он накрывает меня одеялом и выходит из комнаты, выключая свет и оставляя в полной темноте. Наедине с моими страхами и мыслями, которые, я уверен, скоро вернутся, как и ощущение реальности происходящего.

Когда я проснулся, Чарета не было рядом. Тогда я решил, что дождусь, когда он придет, и расскажу ему свой план. Мы должны изменить этот мир. Я верю в это.
Нам придется принять жесткие меры. Чтобы было хорошо, нужно сделать еще хуже. Смертные сами навлекли на себя столько бед. Они возомнили себя богами. И свергли истинных богов. Мы с Чаретом должны были спасти человечество ценой многих жизней. Жестоко, но необходимо. Они должны понять, что сделали. И заплатить за свои действия высокую цену.
Чарет вернулся и принес с собой то, что теперь в этом мире называют едой. Это была вязкая сероватая смесь, которая являлась концентрированными питательными веществами.
- Знаешь, - сказал Чарет, когда мы ели. - Сейчас бы фруктов…
- Чарет, - улыбнулся я. - Принеси мне книгу мертвых.
- Зачем? – тут же нахмурился он.
- Мы накажем этих мерзких людишек, - протянул я.
- Книга мертвых – не шутки, - строго сказал он.
- Чарет, ты только представь! Этот народ уже обречен на гибель. Мы же создадим новый. Более сильный и почитающий нас народ. Но для того, чтобы что-то создать, сначала нужно что-то разрушить.
- Матин, это даже для них слишком жестоко.
- Ты не понимаешь! Они уничтожили нас! Мы должны устроить им конец света и, приведя в порядок их мир, создать новый народ, который будет почитать нас как истинных богов. Обретя силу их веры, мы сможем возродить наших братьев.
- Зачем? – испуганно спросил старший брат.
- Что значит зачем? Кто-то же должен контролировать стихии и другие природные явления.
- Да, но тебе не кажется, что мы сами во многом виноваты?
- Если и так, то это вина Ало.
- Не только. Моя тоже.
- Почему? – спросил я озадаченно
- Я не хочу об этом говорить. Это не самое приятное воспоминание.
- Рассказывай! – рявкнул я.
- Я тебя не боюсь, - спокойно сказал Чарет. - Ты слишком мелкая фигура, чтобы я тебя боялся.
Внутри все похолодело. Я терял контроль над ним. Это было ужасно. Я не мог этого допустить.
- В таком случае, они все умрут сами. Просто новых людей рождаться не будет. Это дольше, но результат будет один и тот же.
- Ты не тот Матин, которого я знал.
- Времена меняются.
Он был прав. Я изменился. Быстро и не в лучшую сторону. Я стал жесток, вспыльчив. Как будто отчаяние и грехи смертных взяли власть и надо мной. От них нужно избавиться. Но как? Чарет не даст мне книгу мертвых.
- Чарет, - придпринял последнюю попытку я. - Давай сделаем это вместе.
- Нет.
- Сделай это ради меня!
Бог смерти задумался, а потом признал свое поражение:
- Ради тебя?
- Да. Ради меня. Ради нас с тобой.
- Только ради тебя.
Он ушел. Его не было трое суток. Я чуть было не начал сходить с ума от одиночества и скуки. В голову полезли неприятные мысли. А вдруг с ним что-то случилось? Нет. Так просто не могло быть. Он вернется. Я не должен беспокоиться. Почему вообще я за него так беспокоюсь? В тот момент я понял, что люблю его. Что он стал для меня смыслом жизни. Ведь я хочу сделать мир смертных лучше не для себя, не для смертных, а для него. Он должен вернуться!
И он вернулся. С книгой. Мы поднялись к тому, что осталось от Серебряного озера, и сделали то, что должны были сделать давно. Чарет вписывал имена людей, и они умирали. Их оказалось немного. Это были жалкие остатки некогда сильного народа, которому суждено было погибнуть. Мы совершили ошибку, дав смертным столько полномочий. Мы уничтожали своих же детищ. Я выбрал двух из них. Новорожденных детей. Мальчика и девочку. Избавив от всех уродств и болезней, я забрал их у их матерей. Мы с Чаретом запечатали вход к Серебряному озеру.
Вместе мы создали новый мир, став для него верховными богами. А низшими стали дети двух смертных, которых мы оставили в живых. Мы даровали им долгую жизнь, которую они потратили на создание нового мира для своих детей.
Наших братьев мы так и не стали воскрешать. Это была новая эра. В ней не осталось места для старых представлений и укладов. На то, чтобы его построить, ушло не одно столетие, но мы это сделали. Мы сделали это вместе. И это было прекрасно.
А потом мы ушли, оставив низших богов управлять своим миром. Мы ушли. Вниз. К смертным. Оставив все свои силы. Чтобы жить как они. Чтобы радоваться каждому дню в объятиях друг друга. Чтобы говорить друг другу о своей любви. И только сейчас мы поняли, какими глупцами были. Нам не нужны были силы богов, чтобы стать счастливыми. Просто нужно было найти друг друга. Просто нужно было учиться у смертных любви.
«Faber est guisgue fortunae». Вы согласны?..
____________________________________________________________________
«Faber est guisgue fortunae» - каждый сам кузнец своего счастья.