-Ты плачешь? – вполголоса.
-Демоны не плачут.
-Ага, зато они лгут. Виртуозно.
-Недоговаривают. Это не одно и то же.
-А… Ну да...-равнодушно.
Берег лесного озера, ранняя осень. Никогда не спрашиваю, почему именно это место ты выбираешь для общего сна. Но мне нравится, это главное. Впрочем, когда это нам было дело до того, что вокруг?
-Расскажешь, что случилось?
-Нет. И вообще, скоро рассвет. Слишком скоро.
-У нас зима скоро, рассвет будет почти незаметен.
-Тебе еще не надоело разговаривать о том, что не имеет отношения ко сну?
Я вскидываю голову, упираясь взором в твои нечеловеческие глаза. И не отвожу взгляда. Ты чуть бледнеешь, стискиваешь клыки так, что еще миг – и раскрошатся. И резко разворачиваешься, содрогаясь от ненависти ко мне.
-Зачем ты так делаешь?- больное шипение.
-Нравится. А что, смелости не хватает не отвести взгляда, демон?
Еще один вопрос без ответа. Почему ты не разрешаешь смотреть тебе в глаза? Почему ты предпочитаешь отворачиваться, нежели объяснить свое поведение?
-Когда тебе надоест играть в загадку?
-Когда тебе надоест задавать вопросы?
-Когда ты расскажешь о себе что-нибудь?
-Когда ты придумаешь мне имя?
Неожиданный поворот разговора. Впрочем, врасплох застать меня мало кому удается. Обычно тем, кому я это позволяю.
-Сат, - ехидно роняю я.
Ты как-то странно вздрагиваешь.
-Почему?
-А почему б и нет?
Я скатываюсь в привычное свое ехидно-расслабленное состояние. Которое меня охватывает при встрече с тобой. Теплое ощущение полной защиты. И возможность побрызгать ядом на беззащитного демона.
Впрочем, раньше мне так честно хотелось дарить ласку и нежность. Но лаской из тебя ничего вытащить не удалось. Да и плохо получается у таких как я, быть внимательно-нежными. Настороженно зыркающими вот хорошо выходит. А еще ядовитыми. Видимо, твои старые раны нужно травить кислотой, выжигая заразу. Ладно, сам напросился.
-Это просто так. Или по отношению к чему-то.
-Просто та-а-а-ак, - выпеваю я.
Сат… Что за имя выудилось-то, тьфу? Надо было хоть что-нибудь красивое вспомянуть.
Я навзничь валяюсь на ковре из листвы, бездумно перебирая серебристые пряди твоих волос. Ну, не совсем бездумно – порезаться еще раз совсем не хочется, раны из сна не заживают и там, за Гранями. Ты, опираясь локтями о листья, смотришь куда-то вверх, так что мне видно лишь часть твоего профиля.
Легонько провожу пальцами по щеке, чуть поцарапывая ногтями, вернее, их отсутствием. Но следы остаются хорошие такие, заметные. Ты устало отворачиваешь голову. Именно устало. Странно, почему я не могу перестать мерить тебя человеческими категориями? Однако это иногда помогает. Сейчас, например. Ты устал. И молчалив. И это меня беспокоит. Несмотря на все твои злые шипения, что «демоны не страдают сифилисом, стыдом и совестью».
-Рассказывай.
Приходится сесть, вцепиться в твои волосы. И дернуть как следует, наплевав на порезы. Но ты выходишь из состояния холодной отрешенности.
-Что… ты… делаешь?
-Дергаю тебя за волосы.
-Зачем?- в хрустальном голосе впервые прорезаются нотки удивления.
-Мне так захотелось.
Снова мимолетная тень улыбки по губам- максимум твоих эмоций. И ты отворачиваешься.
-Почему ты никак не реагируешь?- я для порядка еще пару раз дергаю.
-Мне так захотелось.
-А мне не хочется, чтоб тебе так хотелось, - парирую я, вскакивая.
Да, у тебя длинные волосы. Шикарные такие серебристые пряди чуть ниже пояса. Но, когда я так резко встаю, их длины не хватает и тебе приходится выгнуться за моей рукой, переламываясь назад в поясе.
-А кто ты вообще…
-Померяемся эгоизмом?- шепчу я прямо в ухо, аккуратно прикусывая мочку.
Аккуратно, это да. Но совсем не слабо.
У демонов порог боли иной, чем у человека. Совсем. Но это не значит, что его нет. И он равен примерно порогу гордости. Может, укус для тебя ничего не значит, но вот сам факт того, что я смею своими человеческими зубами вцепиться в твое демонское ухо… О, ради этого огня во всей фигуре стоит пожертвовать часом спокойного разговора.
Тем более, что ты все равно не сможешь меня ударить. Ты даже коснуться меня не сможешь, разъяренный демон. Ты можешь лишь бесноваться.
Хотя какое там «бесноваться»? Вся твоя ярость- мгновенная вспышка. Словно тебя что-то останавливает.
-Что мне надо с тобой сделать, чтоб ты показал свои эмоции?
-У демонов нет эмоций.
-И поэтому ты плачешь?
-Нет. Даже если б и захотел- у нас совсем иначе устроены глаза.
-А хочется?
-Рассвет. Тебе пора.
-А вдруг я сумею помочь?
-Мне?
-Тебе. Демону. Я. Помочь, - четко выговариваю я.- Тебе плохо. Я это вижу.
Некоторое время мне кажется, что ты собираешься сказать мне что-то. Но это впечатление исчезает быстро.
-Мне нечего сказать.
-А он ждет, - брякаю я, отрешенно удивляясь, что слетело с губ только что.
Когда ж я, интуит проклятый, начну соображать, прежде чем говорить? Хотя… Я же не я буду.
Ну, давай. Засмейся. Удивись. Скажи что-нибудь язвительное. Поинтересуйся, кто кого ждет. И с чего «он», а не «оно» или «она». Ну, давай, демон… Начинай язвить.
-Правда-а-а?
Так что там про рассвет и возможность сбежать?
-А кто кого ждет? – все же спрашиваю я.
-Он.
-А он- кто?
-Это я и хотел спросить…
Вот только интуиты просто так ничего не говорят.
-Ты еще кусаться начни.
-Кусаться зачем?
Рассвет… Рассвет… Рассвет…
-Увидимся.
-Подожди-и-и-и, - несется вслед.
Но я уже с невыразимым чувством облегчения выламываюсь в мир людей. Лживых сволочей, подлых, мерзких, но таких примитивно-понятных. Но лучше уж жизнь здесь, чем одна ночь в компании этого… нахального… самовлюбленного… мерзкого… холодного… ДЕМОНА.
А впереди этих ночей еще немало.
-Ты вчера так неожиданно...
-Рассвет, - обрываю на полуслове.
-Откуда такая раздражительность?
Снова берег озера. И осень.
-Надоело все, - цежу.
-А именно?
Снова тихий шелест волос по листве. Красиво, серебро на золотом ковре.
-Твое молчание. Ты заметил, что мы знакомы полгода? И уже сто восемьдесят ночей ты только и делаешь, что мотаешь мне нервы?
-Что умею, то и делаю.
-О-ла-ла, да ты эмоции проявляешь?
Рывком сесть. Изобразить насмешливое внимание. Ты переворачиваешься на спину, кладешь голову мне на колени, отворачиваешь ее до упора, прижимаясь щекой к моему бедру. Как всегда- профиль, строгий и отрешенный.
-А какие именно эмоции я проявляю?
Надоел. Достал. Допек уже. Все, не могу больше. Сдаюсь. Гос-с-с-поди, как там к тебе взывать? Прибери уже душу…Да мою прибери, а то у этого точно нет… Ни души, ни совести, ага. Ниспошли смерти, Господи. Не себе ведь прошу.
Горький смех.
-У тебя проблемы?
Ага. Одна. Сат зовется. И решения в ближайшее время не видится.
-Откуда у меня проблемы?
Ну разве это проблема, рассыпанная по полу банка кофе и четыре раза перепечатанный черновик диплома, потому что за окном курил какой-то блондин. Между прочим, платиновый. Крашеный.
-О чем ты вообще думаешь?
Я? Думаю? Меня так никто еще не оскорблял.
-О тебе, разумеется, - невинный прищур.
-А ведь не врешь.
-Эгкхм?
-Я умею чувствовать ложь.
Ой, бля, ой, бля. Вот за что мне на старости лет такая радость, ходячий детектор? И когда там рассвет?
-А что именно ты обо мне думаешь?
Внимание, тонкий лед.
-Ты… нахальный и эгоистичный…
Ты все же разворачиваешься лицом вверх. Закидываешь руки мне на плечи, заставляешь пригнуться. Пальцы перебираются на затылок, безжалостно притягивая мое лицо к твоему.
А глаза у тебя сиреневые, с вертикальными зрачками. Впрочем, увидеть их мне давно на пару секунд. Дальше ты опускаешь ресницы.
-А еще? - тихим выдохом в губы.
-Сволочь, - шиплю я, пытаясь освободиться.
Никогда. Слышите, никогда, не пытайтесь меряться силами с демоном. Выиграть не сможете, а синяков получите вдосталь.
-Отцепись, - пытаюсь ущипнуть.
-А не то что?
И становится страшно. А действительно – что? Что я смогу противопоставить ему, чья сила превосходит мою в несколько раз? Сату стоит приложить лишь немножко усилий… Сколько там костей в человеческом теле? Двести шесть или двести шестнадцать? А, какая разница, сколько, все равно все переломает.
-Я жду ответа. Если не отпущу, то что?
-У меня шея затекла уже.
Мир перед глазами пару раз кувыркается. В себя я прихожу более чем в двусмысленном положении – руки над головой прижаты к земле руками демона. Сам он валяется на мне, только что не мурлычет от удовольствия.
-Свали с меня.
-А мне нравится. Надо было раньше…
Ну же, срабатывай моя проклятая интуиция, позволь сказать что-нибудь, что позволит его отвлечь. Ноль реакции.
-Я не диван.
-Костей многовато, - задумчиво произносит он.
Рассвет. Мне нужен рассвет.
-Ладно, ты легкий, - беспечно произношу я. – Валяйся.
Внимательный взгляд. Что-то мне нехорошо.
-Я раньше как-то не замечал, что среди людей попадаются весьма миловидные внешне особи.
-Спасибо, обозвали.
-Как ты смотришь на то, чтоб заняться сексом?
-РЕЗКО ОТРИЦАТЕЛЬНО!
-Не дергайся так. Я просто спросил.
-Можно подумать, что тебе есть чем.
Я когда-нибудь научусь держать язык на привязи? Все, решено, каждый вечер перед сном капаю на него ледокаин.
-Желаешь проверить?
Господииииииииииииииииииииииииииииииииии…
Расвеееееееет…
Иди ко мне, мой будильник. Мой противный пищащий будильник. Люблю тебя. Люблю тебя.
Сегодня Сат выглядит каким-то…смущенным? Да нет, не может быть, откуда у него возьмется ощущение, что он в чем-то может быть виноват? Он же неземное создание, дьявольски уверенное в своей правоте по любому поводу.
Ой, что-то меня снедает «злоба, святая злоба». Это не есть к добру, теплу и свету.
-Я вчера… нехорошо себя повел…
-Нехорошо? - из моего горла вылетает змеиное шипение.
Демон как-то неловко отодвигается в сторону.
-Я себя просто ужасно вел.
-Это я и так знаю.
Наконец, до Сата начинает что-то доходить.
-Прости меня.
Я несколько минут молчу. Демон хлопается на колени, берет мою руку, прижимается к ней лбом и речитативом начинает:
-Прости меня, пожалуйста, я не должен был так делать. Я понимаю, что прощения мне нет, каюсь, каюсь, взываю о милосердии.
-Надо было тебя Бегемотом назвать, шут, - бурчу я, уже теплее.
Ну не могу я сердиться долго на этого нахала. Он это явно чувствует.
-Ты меня прощаешь?
-Нет.
Сат подносит мою ладонь к губам. Я чувствую, что он улыбается. Ну да, он ведь ложь распознавать умеет. Впрочем, это еще что за…
Внешне все выглядит невинно. Он едва удерживает мою ладонь. А вот вырвать ее я уже минуты три не могу, хотя изо всех сил дергаю.
Определенно, надо начинать принимать снотворное на ночь. Тогда мне не снятся сны. И я не могу явиться к Сату. Вернее, он не может меня выдернуть за Грань.
-Да что ты так вцепился-то, - шиплю я.
-У тебя кожа пахнет так изумительно.
-Арррррррррр.
-Понял, прости еще раз.
Я отскакиваю, прижимая к груди отвоеванную конечность. И меня впервые за эти несколько месяцев осеняет:
-А ты вообще демон чего?
-Соблазна.
Снотворное. Снотворное. И только снотворное.
Как хорошо, что за книгами засидеться пришлось до четырех утра. Будильник. Ура.
Здравствуйте, таблеточки.
Высокий ворот свитера крупной вязки давит горло, по крайней мере, ощущение петли виселицы не покидает меня. Темно-синие джинсы уже на колене продраны, интересно, есть ли еще на свете кто-то, кто сумеет, просто пройдя по квартире, разодрать об угол трельяжа плотную ткань. Растрепанные темные волосы, симпатичное, в общем-то, лицо, зажатая в пальцах сигарета – на сегодня это весь мой облик. И еще опадающий на джинсы серебристый пепел.
Не могу смотреть на себя в зеркало. Просто не могу. Все зеркала в доме задернуты, словно при покойнике. И окна тоже закрыты шторами, не могу видеть дневной свет, вечерние сумерки и ночную темноту
Я его предаю. Просто предаю. Сбегаю. Снова.
Белые и горькие таблетки. Снотворное. И все. Никакой Грани.
Прости меня, Сат…
Мне действительно не хватает тебя, мой беловолосый демон.
Ложусь, не раздеваясь, на продавленный диван. На нем обычно никто и никогда не спит. Иногда сидят и все.
И закрываю глаза.
Я не могу больше. Я хочу тебя увидеть.
А вот и озеро, вечное осеннее озеро. Здесь ничего не изменилось. Только вот тебя нет больше. Ты ведь раньше говорил, что ты уйдешь, если я перестану приходить сюда.
Я закрываю лицо руками. И слезы сами начинают точиться по пальцам холодом. Сат, мой Сат. Демон, которого мне зачем-то захотелось назвать Странником.
-А вот и ты, - внезапно заявляет за спиной звонко-насмешливый голос.
Мать твою, твою ж мать… А будильник-то никто не завел… Ой-ёёёёёёёёёёёёёёёёё.

Прости меня, Господи, за то, что я сейчас согрешу. Аминь.
Ну да, а кто сказал, что демоны не молятся? Между прочим, если хотите знать (что значит «не хотим»?), от наших молитв у ангелов начинается такая икота, что молиться мы начинаем усерднее и чаще. Редко, правда, ибо зрелище икающей Карающей Длани Господа убивает моментально. Смехом.
Ну и иногда мы это даже делаем вполне искренне. Потому что глаза к небу возводить куда удобнее, чем опускать вниз. А душа требует возмолиться. И успокоиться таким незатейливым образом.
А это создание уже стоит у самой кромки озера. Смотрит в воду. И, кажется, плачет?
Что-то в глубине сущности дернулось при виде фигурки в нелепом темном свитере и драных джинсах.
И заставило броситься. Только б не сон. Только б это не было моим сном.
И уже когда в моих руках привычно так изгибается тонкое тело, ладони упираются мне в грудь и сощуренный взор ясно показывает, что сейчас мне снова выскажут все, что обо мне думают…
Я слетаю с катушек. И целую свое чудо.
И оно мне отвечает…