Ненавижу осень… Апчхи, мать вашу. Ненавижу Елецкого. Апчхи, мать его. И если по утрам у меня возникает закономерный вопрос о том, какой дятел-мозгоклюй мне весь мозг через ухо вытащил, что он только немножко проветрит и закроет окно, когда будет ложиться спать, то ответ не менее закономерен. А вот когда я начинаю спрашивать, почему этот дятел окно не закрыл… О, тут уж как у Пушкина «идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит»… Направо у нас кухня, налево – входная дверь. И вот в зависимости от того, где я Елецкого поймаю… Апчхи, ну мать же вашу, а?
- Димочка, ты только не заболей, - мерзопакостно проурчал мне на ухо этот мерзавец и поспешил телепортироваться из квартиры, пока я от нежных чувств до него табуреткой не докинул.
- А я что сейчас делаю, по-твоему? – проорал я вслед.
М-да. Глас вопиющего в пустыне…
- И винтокрылый парафин на перепутье мне явился, - продекламировал я и поплелся болеть дальше и ненавидеть весь окружающий мир.
В окно долбался дождь, порой к стеклу прилипали какие-то листики. Я полюбовался на это, процитировал вслух что-то из творчества незабвенного Баркова. Может, не в тему, зато весело. И пополз под одеяло. У меня там нора, я в ней норюсь. А Елецкий у меня еще сегодня будет по всей квартире прыгать. Ага, я когда болею, я вообще невыносим, хотя один раз Елецкий меня все же вынес. На руках. К «Скорой» помощи.
Явилось мое чудо где-то через час. Я успел сползать на кухню, сделать круг почета и уйти в комнату, так и не поставив чайник на огонь, как собирался. Хотя да… Если б я его поставил на плиту, было бы смешно и грустно. Он у нас электрический.
- Димочка, ты дома?
- Нет, я уполз на блядки, вернусь к утру.
- А я тебе вкусненького принес… Лекарство с запахом лимона.
- Дай угадаю, к нему прилагается лекарство со вкусом текилы и солонка?
- К нему прилагается инструкция, в которой сказано, что его принимают после еды, так что ползи на кухню. Ладно, не ползи. Я сам отнесу.
Иногда я ненавижу нашу разницу в габаритах, особенно в постели, когда эта тушка сгребает меня, выкручивает, раскладывается, как по любимому матрасу и дрыхнет. Минуты три, дальше мои кости начинают ненавязчиво упираться ему во все мягкие и полумягкие места так, что Елецкий отползает на самый край кровати. Еще не свалился ни разу, зараза, обидно. Но иногда в этом есть и свои плюсы – например, на руках он меня носит с легкостью.
- И что это ты такой подозрительно заботливый?
- Не параной, Рейтар.
- Я не паранойю, я спрашиваю, что ты опять натворил?
Елецкий грустно смотрит на меня. И потом нехотя раскалывается:
- Пообещал родителям, что мы приедем к ним вместе на эти выходные.
Я, собственно говоря., был даже и не особо против, но для порядка уточнил:
- Что, так и сказал «Я привезу свою заразу»?
Елецкий воодушевленно кивнул:
- Что-то вроде этого. Рейтар, ешь. И в кровать, тьфу, пошляк, не за тем, за чем ты подумал. Хотя-а…