Каждую пятницу я в говно.
Привет, я проснулся почему-то раньше сигнала будильника. Глаза не открывались, просто не хотели открываться и не могли. Хорошенькое дело! Хочешь не хочешь, а надо вставать и собираться на работу. Пальцем, что ли, веки поднять? Только руки все равно что отсохли, голова тяжелая и очень, очень... очень медленно соображает.., такой весь никакой я после вчерашнего. А вчера был ночной клуб, а значит – пятница, значит – сегодня законный выходной и глаза можно не насиловать и руками не дергать. Жизнь совсем неплохая штука, господа!
Под боком зашевелилось что-то теплое. Таак, и что же это у нас? Откуда-то сразу в руках появились силы нащупать небольшое мягкое тельце и по-хозяйски притиснуть его к себе поближе. Да, жизнь просто отличная штука! Сейчас я с удовлетворением ощущал, как эта самая жизнь пробудилась в моем члене, и ей пофигу полулетаргия других мышц и мозга. Жизнь настойчиво потянулась к тельцу, ткнулась в мягкие ягодицы, но вынуждена была притормозить, чтобы испросить у не проснувшегося мозга: «А куда мне дальше-то?». Мда.., хорошо бы разобраться, чье это тело и сколько в нем дырочек? Руки наскоро ощупали узенькую спинку, тонкие руки, попка мягкая, маленькая и круглая. Аля? Она у меня худышка. Или Олежка? На вид он все тот же подросток, худенький и гибкий. Попа у него, кстати, тоже круглая, хотя потверже Алькиной. Я потянул носом запах кожи. Какие-то сладкие духи... все-таки Олежка, Аля редко пользуется духами. Да, точно, я раньше и не замечал этого, пока она сама не сказала, когда я подарил ей флакончик, присоветованный дамой, вкусу которой я доверял безоговорочно. Те духи пахли также сладко. Блииин! Глаза, да откройтесь уже наконец, я хочу знать, с кем лежу в одной постели! С кем я вчера тусил в клубе, что за клуб был, вообще? Огоньки, огоньки, музыка ломит барабанные перепонки. Коктейли: один, другой, третий, десятый. Вот вам и результат! Только и помню, что был в компании с кем-то родным в доску, пил, целовался, танцевал... потом такси, чей-то тихий возбуждающий смех, под губами бьется жилка на тонкой шее, я склоняюсь ниже, пытаюсь расстегнуть зубами молнию на малиновой рубашке... Стоп, здесь ключевой момент: что там было, под рубашкой? А ведь там что-то было, маленькое, но было, с алым сладким соском под черным кружевом. Аллилуйя! Экстерьер Али и Олега рознится парой деталей. Рука уже нащупала на тельце две такие мягкие детальки с быстро твердеющими под моими пальцами сосочками.
- Аля. – прохрипел я и полез рукой между ее ножек. Пропустил между пальцев завитки волос (у Олежки пах гладко выбрит, но это тоже приятно) и пальцем проник во влажную слегка приоткрытую щель. Аля беспокойно заворочалась и сонно вздохнула.
- Славка, не лезь. – также хрипло сказала она.
Но мой палец сам скользнул глубже, уперся на мгновение в мокрую стеночку, слегка надавил и провалился в горячий тоннельчик. Жизнь в члене завопила от радости и снова рванулась вперед.
- Сла-ва! Перестань, я не могу трахаться почти без перерыва.
- Аленька, ты же никогда не пробовала!
- Пробовала. Ты утомил меня вчера.
- Все было так плохо?
- Третий раз был явно лишний.
- Альчик, я ни одного раза не запомнил...
- Нефиг было так нахрюкиваться. – жестко сказала любимая.
- Ты что, хочешь оставить меня в выходные без секса? Аль, не будь такой стервой!
- Славик, солнышко, уже восемь часов, ты не забыл, что тебе с утра надо быть у Бакаевых?
- Часочек могут и подождать.
- Это Вадим Артурович-то? Все, быстро вскочил, привел себя в порядок и помчался на встречу с любимым боссом!
- Но...
- Никаких НО! Без работы и карьеры ты меня не интересуешь, запомни.
- Фу, какая меркантильность! Только и ты мне, дорогая, без секса шла лесом.
Аля все же вытолкала меня из постели. Недовольно бурча себе под нос, я поплелся в ванную. Ни хера в жизни хорошего нет! Невеста – змея. Олежка ни за что бы ни обломал меня с утра, думал я, чистя зубы и приминая в трусах не просекающий ситуацию орган.
- Славочка, а вечером чем думаешь заняться? – донесся из спальни заискивающий голос.
«Обломись, милая» - мстительно подумал я.
- Аль, я ж говорил тебе, что все выходные буду корпеть над квартальным отчетом.
- А-а-а, забыла... Позвонишь мне?
- Обязательно, любимая.

Не мое сокровище.

Медленно вперед...Ложусь на тонкую спину, плотно укрывая ее собой. Каждый позвонок ощущается, вдавленный в мою разгоряченную кожу. От белой шейки под моими губами исходит сладкий, сводящий с ума запах. Люблю его. Кажется, глубже уже не проникнуть, но хочу весь быть в нем и делаю резкий толчок. У Олежки срывается дыхание, он выгибается еще сильнее, не убегая, нет, стремясь ко мне. Выхожу почти до конца, и снова... медленно... вперед, до упора. Олежка начинает стонать, потом хныкать:
- Не могу больше...
И пытается потереться членом о сбитое бельё. Не выйдет, мелкий хитрец. Он возмущенно вскрикивает, когда я рывком поднимаю его выше, перехватив тощий нежный животик. Не люблю делать ему больно, но вот так помучить, поизводить его либидо для меня все равно, что наркотик. Для Олежки, наверное, тоже, хотя он никогда в этом не признается.
- Дай... мне... кончить - хрипит мой мальчик.
Я сам на пределе, но не хочу обрывать сладкую пытку.
- Лапонька, Элли, еще немного.
Я начинаю плавно раскачиваться в нем, постепенно ускоряясь. Позволяю выгнуться так, чтобы каждый мой толчок задевал ту самую точку. Едва успеваю перехватить потянувшуюся к напряженному столбику руку.
- Садюга, ах... ау! – задыхается, бьется он подо мной.
Врешь, я не такой. Лишь дотрагиваюсь пальцем до его скользкой головки, как он с криком кончает, сжимая меня в своем теле. А-а-охренеть!!! Оргазм такой, что в глазах чернеет, и руки разжимаются, роняя моего мальчика в забрызганную спермой простынь.
Когда в глазах проясняется, вижу свернувшееся в позу эмбриона щуплое тело, на вздрагивающих плечах блестят капельки пота. Кончиками пальцев я растираю их по спинке.
- Ты живой? – спрашиваю.
Он хмыкает.
- Слушай, котя, чтобы меня заездить, нужна рота таких как ты. И харэ звать меня Элли, я ж просил.
- Прости, это мое подсознание выдало. Но как-то Олег в такие интимные моменты не катит. А как тебя твой меценат называет?
Он ленивым движением повернулся ко мне лицом.
- Шалава.
- Мило. – поморщился я. – Ну а если, скажем, ему понравился минет в твоем исполнении?
- Что значит «ЕСЛИ понравился»? Ну, тогда – Олюшка.
- Ха, блять, Олюшка! Да он у тебя романтик.
- Да уж, романтик! Свинья он расчетливая! – скривился Олег. Поднес к моим глазам изящную руку с тонким блестящим браслетиком. – Смотри, он вчера подарил, а ты даже не заметил.
Плетение металла было изумительным. Казалось, вещица специально изготовлена под эту белую нежную руку.
- Олег, какая красота! – восхитился я.
- Красота?! Это платина, сестренка, она кучу бабла стоит! И для чего мне эта цацка? В клуб одеть, чтобы оторвали вместе с рукой? Дал бы мне, козел, хоть половину этих денег, ну хоть третью часть! Я бы счет свой банковский пополнил в кои-то веки. Я же скоро совсем на мели окажусь. Продать я это не могу, сам понимаешь. А он в любой момент выкинет меня из дома, как котенка, и все эти цепочки, колечки, брюлики, все на невьебенную сумму между прочим, останутся у него. Хрен я что заберу! Славка, не поверишь, мне такой мизер на карман выдается! Этот урод даже шмотки мне сам покупает: кожа, джинса в стразиках, трусы шелковые за штуку баксов... А у меня аж челюсти сводит, когда он все это оплачивает. На хрена мне эти лейблы? Дал бы деньги мне, я б такую же тряпку за полцены взял, он бы и не заметил.
Олежка горестно вздохнул. Он мальчик расчетливый. Пять классов образования, а хватка в финансовых вопросах у него как у биржевого маклера. Тяжко ему отдаваться папику за условное вознаграждение.
- Олеж, но ведь ты говорил, что он здорово продвинул тебя в театре?
Еще один вздох.
- Да... одно его слово, и меня оттуда вышвырнут.
Это было бы по меньшей мере несправедливо. Олег выступал в эротическом театре, куда его действительно пропихнул любовник-покровитель, полукриминальный тип, начавший карьеру в 90-ые и каким-то чудом не севший в тюрьму. Тщедушного парня не взяли бы в труппу накаченных, политых маслами гигантов секса. Женщины млели при виде выпуклостей в плавках и рельефных торсов. Но у Олежки был Талант, он был настоящим Танцором. Мне хватило одного танца, чтобы понять это. Тонкое тело плавилось и текло под музыку, само было музыкой, и вдруг – рывок, взрыв, из нежной оболочки вырывается сила, экспрессия бьет через край. И зритель в ахуе. И Олежка в овациях. И театр не в убытках. Сразу нашлись подходящие роли для сладкого мальчика. Хрупкий Давид выгодно контрастировал на фоне Голиафов. У меня дыхание перехватывало, когда я видел, как любимое тельце извивается в очень натуральном экстазе под очередной грудой мускулов. Отшвырнуть бы эту тушу, занять ее место прям там, на сцене. Мой, мое сокровище!
Сладкий самообман. Мы виделись украдкой, со всеми предосторожностями. Свободно общаться Олег мог только со своими коллегами. Ревнивый папик знал, что там никто не покусится. Не хочется думать, что с нами будет, если Олежкины походы налево вскроются. И не хочется ничего прекращать. Гиперсексуальному танцору мало престарелого авторитета. А у меня ни с кем не было такого улетного секса. Олежка зовет меня «ненасытным волчарой». Ага, невинный ягненок, блять. От его минета у меня крышу рвет. Опыт, мать его... До появления Олежки я и не знал, и ни за что не поверил бы, что секс со своим же полом может принести столько удовольствия. За полгода встреч с ним я стал, по выражению того же Олежки, «конченным пидором». Звучит грубо, согласен, к тому же танцор принимает желаемое за действительное. Но я рад, что встретил своего эльфика.

На новогодних праздниках я с институтскими друзьями оказался на дискотеке в Эльдорадо. Клуб мне не нравился, слишком большой и шумный. А в праздники там было столпотворение, ступить некуда. Я с трудом протиснулся к бару, но только собрался что-то заказать, как пьяная девица повисла на мне и полезла целоваться. Моей Аленьки не было рядом, чтобы рявкнуть на нее, а сам я не признаю грубостей с женщинами. Отпросившись в туалет, я решил свалить домой, не прощаясь с потерянными в этом бедламе друзьями.
Луч прожектора скользивший по залу выхватил полуголого мальчишку, забравшегося на сцену к шесту. Он профессионально извивался вокруг него, крутил попкой в узких брюках, приспущенных ниже соблазнительных ямочек над скульптурно очерченными ягодицами. Несколько красивых пьяных девок с визгом тянули к нему руки, стремясь раздеть его окончательно. Народ веселится, ну и хрен бы с ним, казалось. Но этот мальчик, красивый, беленький, с молочного цвета волосами до плеч... эльфик из детских сказок, заставил меня замереть на месте с открытым ртом. Потом я опомнился и со всей дури заорал: «Элли!!!» И сквозь грохот музыки и ор толпы он услышал меня, вздрогнул и стал вглядываться в зал. Но конечно не видел меня с освещенной сцены. А я ломился к нему сквозь толпу, и сердце мое учащенно билось. Это же он, ангел с разбитым носом из подземного перехода, образ из детства, почему-то так запавший мне в душу. Я протянул к нему руку, за которую он уцепился и спрыгнул со сцены. А потом ему пришлось вцепиться в меня, так как на ногах он не держался. Взгляд голубых глазок был туманным, я уловил запах алкоголя и легко распознаваемый сладковатый запах травки.
- Элли, ты помнишь меня? – стараясь перекричать музыку, спросил я.
Он уставился на меня обкуренным взглядом и расплылся в улыбке:
- Сестренка!
В порыве радости я схватил белокурую голову и чмокнул его в щеку.
- Я так рад тебя видеть! Я так хотел встретиться с тобой и поговорить...
Он улыбнулся еще шире.
- Не вопрос. Только не здесь, а то я оглох уже. У тебя есть тихий уголок?
- Да, поехали ко мне.
Блондинчик повернулся к резвящимся красоткам и заорал:
- Телки, не теряйте меня, я тут встретил старого товарища, мы едем к нему!
- Хей, котик! – завопили мне.
Я был абсолютно трезв, эльф абсолютно пьян, но это именно я первым присосался к его губкам в такси. Что на меня нашло? Он ответил мне, я поплыл. Наверное, из его легких еще не вышел до конца наркотик. Входя в мою квартиру, мы оба пошатывались.
- Уютное гнездышко. – сказал он, обводя комнату мутным взглядом. – А спальня есть?
Так свершилось мое полное грехопадение. Хотелось бы сказать, что Олежка меня развратил. Но он был слишком пьян. Через пару часов постельных безумств я понял, что ебу спящее беспробудным сном тело. И в этом статусе мой гость уже достаточно долго. Устыдившись того, что сотворил, я поспешно накинул покрывало на белевшее в полутьме нагое тело. Потом устыдился своего ханжества. Я же хотел этого. Я не казнил себя, лишив Алю девственности, потому что хотел этого. Что такого ужасного я сделал сейчас? Надеюсь, не причинил мальчику боли по неопытности? Он так стонал. Откинув покрывало, я осторожно раздвинул снежные холмики эльфовой попки и осмотрел его анус на предмет повреждений. Их не было. Смоченным теплой водой полотенцем я вытер с его тела следы нашей страсти. Вымывшись сам, лег рядышком и отлично выспался.
Утром бодрый и довольный я готовил завтрак. Снова хотелось секса, но мой гость еще спал. Наконец он вышел из спальни, по-прежнему голый, хмурый спросонья. Рукой он растирал свою попку, недовольно кривя ротик.
- Привет. – буркнул он. – Ты поаккуратнее не мог со мной, а?
- Извини. – я почувствовал, что краснею.
- Тоже мне хастлер! Разве так можно с коллегой? – продолжал ворчать он.
- У меня такое в первый раз! – хотел оправдаться я. Потом до меня дошло. – А почему с коллегой? Я, вроде как, этим не занимаюсь.
- Завязал? Так я тоже...
- Да я и не начинал никогда. – тихонько сказал я.
Паренек недоверчиво посмотрел на меня. После затянувшейся паузы спросил:
- Слушай, что-то я тебя и правда не припомню. А ты кто такой вообще?
Мне стало обидно. Он не помнил меня, спутал по пьяни с какой-то проституткой.
- Мне показалось, ты меня узнал. Мы встречались... давно, лет восемь назад.
Он старательно морщил лобик, разглядывая мое лицо.
- Вернее, это была лишь одна встреча. Ну вспомни, в подземном переходе. Ты шел в «Маго», а какие-то подонки избили тебя. – умоляюще сказал я.
Он покачал головой и грустно усмехнулся.
- Эх, котя, мне столько раз перепадало. Так, значит, ты не был хастлером?
- Это слово я тогда впервые услышал от тебя...
- Ты красавчик, пиздец просто, вот я и подумал. Ты уж извини.
- Да ладно, проехали, Элли.
- Не называй меня так. – Он протянул мне руку. – Я Олег.
- Слава. – я пожал узкую кисть. – Кофе будешь?
- Если у тебя есть сливки и сахар. Кстати, где тут санузел?
Поддавшись меланхолии, я тупо наблюдал за поднимающейся в джезве пенкой, когда вдруг из гостиной донесся радостный вопль. Я дернулся, поспешно выключил плиту и вбежал в комнату. Танцующий Олег указал мне на гитару – подарок любимого друга, стоящую на оригинальной подставке на манер музейного экспоната.
- Так вот же – гитара! Черная. Я помню тебя, ты в переходе играл! Бутылку мне дал с водой. Это ведь ты, да?
Я не сдержал счастливого смеха.
- Да как бы я узнал тебя? Вон ты как вымахал. Мачо, блин. Сла-а-ава, значит.
Я уже в упоении целовал его личико.
- Ну-ну, тормози. Мой благодетель сегодня возвращается, между прочим, а я не трудоспособен по твоей милости.

Реальность и сон Артема

Pov. Артем.
Когда в иллюминаторе показались взлетные полосы Кольцово, виски начало ломить и дышать стало труднее. Через пять минут голова разболелась немилосердно. Вот же черт! Неужели я так нервничаю? И надо же было отцу позвонить и сказать, что меня встретит Славка! Это он вынудил бедного парня, или мама? Сходу кинули мальчика прямо мне в лапы... Сердце не унять, как бьется. Так что не известно, кто тут хищник, а кто жертва.
Последний раз я приезжал сюда около года назад. Кристина надеялась, что я и ее с сыном возьму с собой. Тогда мы еще худо-бедно ладили. Я не отказывал ей в поездке, но спровоцировал ссору. Мы орали друг на друга так, что стены тряслись, Тима проснулся и долго плакал. В результате в Катер я полетел один. На душе было черно, но грело предвкушение встречи со Славкой. Он уже не жил с родителями, мама повезла меня показывать его новую квартиру. Вежливый и невозмутимый юноша встретил нас, провел по квартире с незаконченным ремонтом. Я украдкой прижал его в кухне, когда он заваривал чай для мамы.
- Я не против погостить у тебя. – шепнул я, целуя его в шею.
Он с усмешкой посмотрел мне в глаза.
- Хочешь пожить в моей квартире? Да пожалуйста, она на неделю твоя, я оставлю тебе ключ.
- Что? Чему лыбишься, мальчик?
- Я вечером уезжаю. Хочу повидаться с Витьком, а то скоро начну работать...
- Не пррроизноси при мне это имя! – рявкнул я. – Никуда ты не едешь, забудь!
- Мм, жалко-то как. А я уже билеты взял. А тут ты приехал и запретил мне.
Он смеялся надо мной. Беззлобно так, ехидничал слегка. Мне так жалко стало себя, похеренных надежд, Тимкиных слез.
- Славочка, не уезжай! Задержись хоть на пару дней. – взмолился я.
Он мне даже не ответил, но взгляд был красноречивее слов. Прекрасные синие глаза послали меня подальше. Мысленно он уже был там, с любимым дружком - потным работягой и примерным семьянином. Таким я представлял его себе. Славка рассказывал о своем плебее моей маме, а я жадно выуживал из нее сведения. А если все не так? Что если, выпив за встречу дешевого пойла, эта скотина в растянутой майке и ситцевых семейниках , будет целовать Славу, лапать его плечи, живот, полезет в трусы моему мальчику. МОЕМУ мальчику!!! Дальше мыслить я не мог, мозг погружался в кровь, и глаза застилала багровая пелена.
Промучившись два дня с родителями, я вернулся в Москву. Попробовал наладить отношения с женой. Но скоро понял, что это пустая затея, я зря трачу время, которое уходит от меня вместе со Славкой. В то, что он потерян для меня навсегда, я не верил. Но я должен действовать, должен бороться за него. Вернуться и загнать его в угол! Я сильнее его, он по-прежнему лишь слабый мальчишка без роду без племени, кто мне помешает прибрать его к рукам? Отец, разве что... «Чтобы даже думать не смел об этом мальчике, ослушаешься меня – пожалеешь!» Слова, сказанные восемь лет назад, крепко засели в моей голове. Нет, не отпугнули меня от Славы. Заставили задуматься о своей уязвимости. Кто я без отца? Ноль! Я – это его деньги и связи. Без них меня нет.
Я искал выход. Ошибался, сбивался с пути не раз. Бросил институт и сам наведался в военкомат. Дядя Алик узнал обо всем слишком поздно, позвонил отцу. Я думал, батя убьет меня. Он был в ярости, дядька плакал и говорил ему что-то по-татарски, кажется, просил меня не бить.
А в армии все у меня складывалось прекрасно. Настолько, что тоска по Славке отступила. Не до любви было. Предсказуемо служил я в Москве. Только службы как таковой в помине не было. Я получил возможность вернуться в спорт. Борцы ценились на вес золота. Окружное начальство и тренеры вцепились в меня мертвой хваткой. В форму я вернулся быстро, тренировался до одури, так, что все шальные мысли покидали голову. Последовала череда побед и высоких званий. Я был счастлив. Не было Славы, но славы хватало с лихвой, такой вот каламбурчик. Батя успокоился, молчал, но я знал, что он гордится мной.
Все закончилось в один миг. Более сильному противнику показалось мало сбросить меня с Олимпа. Моим коньком был рукопашный бой, его – кикбоксинг. Оглушенный ударом в голову, я потерял равновесие. Рывок, бросок... моя несгруппированная тяжелая туша падает, увлекая за собой противника, и приземляется на его колено. Говорят, он повредил себе ногу. А мне позвоночник.
Стараюсь не вспоминать то время, когда беспомощный лежал на больничной койке. Слезы мамы, потерянный взгляд отца. Впервые за долгое время он назвал меня Темочкой. Перед второй операцией я рыдал в голос. Мама всего лишь передала мне привет от Славы и пожелания скорейшего выздоровления. Я понял, что ему плевать на мои несчастья. Каждый день я ждал его в своей палате, но он так и не появился.
- А Славочка уехал, Тема. – сказала мама. – У него друг вернулся из армии, они давно не виделись. Но он просил передать тебе привет.
Я тогда ненавидел Славку. А уж дружка его... Терпел боль, процедуры, сцепив зубы вползал на тренажер, упиваясь мечтами, как встану на ноги и урою обоих. Я встал, я пришел в норму, но на ринг мне дорога была закрыта. Вернулся в этот гребаный университет, но только для того, чтобы батю порадовать. Натерпелся он от меня. На радостях отец купил мне квартиру. Недалеко от универа, чтобы в пробках не торчать, добираясь на лекцию. Только я не часто бывал там. Изредка навещал родителей. Увидев совсем взрослого Славу, был разочарован. «Даже не верится, что он вырос в такого красавца, правда, Тем?» - сказала мама. Я уныло кивнул. Да, красавец, взрослый мужчина, самец. Подросший, подкаченный, слегка циничный. Фотомодель, а не бухгалтер. Где мой худенький, нежный мальчик? Недавнему калеке с таким не сладить. Как ни странно, Славка сам отдался мне, пожалел. Без особой заботы поинтересовался разрешен ли мне уже секс, терпеливо перенес боль вторжения. Горький осадок остался в душе после такой близости. Я поторопился вернуться в столицу.
Без русского боя, без любимого парня жизнь казалось мне пустой. Я попытался заполнить ее развлечениями, деньги и слава бывшего чемпиона открыли мне двери светских тусовок. Высшее общество, твою мать! Бабы там – конченные сучки. И слащавых сучек противоположного пола тоже хватало. Я буквально затрахался трахаться. Настолько, что подчас смотрел на особь и не мог припомнить, имел я уже ее или нет. Вот так и испортил Кристину: увидел красивую девочку-модель на бомондовской вечеринке и подкатил к ней, как к старой подружке. Все пытался вспомнить, когда и где драл ее. Или не я, может знакомый рассказывал... И только оказавшись с ней в постели, разобрался, что ни я, ни какой-нибудь знакомый с ней не был, что она вовсе не блядь, а наоборот – девственница... была, до встречи со мной. И что ей всего 17. Стало понятно, почему она расплакалась подо мной, хотя другие обычно бывали всем довольны. Понятно и стыдно. На следующий день, узнав адрес Кристины в модельном агентстве, я заявился к ней с букетом роз. Познакомился с ее мамашей, бредившей карьерой дочери. Старался быть любезным, не хотел, чтобы девочка всю жизнь с содроганием вспоминала своего первого мужчину. На трезвую голову Кристина мне понравилась, а портфолио продемонстрированное мамашей, привело в восторг. На фото девочка казалась загадочно-неземной, божественной и одухотворенной. Мне захотелось разгадать ее. На это не ушло много времени. Кристина оказалась талантливой моделью, для своего мастера она могла быть кем угодно – ангелом и демоном. Какой угодно – невинной и порочной, нежной и жестокой, умной, коварной, наивной... Наверное, чтобы так хорошо притворяться перед камерой, в жизни надо быть безликой. Бедная девчонка. Думаю, это амбиции матери превратили ее в бездушную куклу. Мы расстались быстро и легко. Я тогда уже занимался созданием собственного борцовского клуба. Отец негодовал и сказал, что не даст ни копейки на эту безумную идею. Выручил дядя. Он у меня сам бывший спортсмен. У клуба получилось два хозяина, мне пришлось идти навстречу дядькиным прихотям. Клуб обрастал массажным салоном, фитнес центром, тренажеркой и сауной. Помимо хозяев появились пайщики. Мою идею извратили, я злился и ругался с дядей Аликом, но вскоре понял, что прогорел бы не успев открыться, если б не его опыт. Бизнес отнимал у меня все время. Поэтому было крайне неприятно, когда в разгар рабочего дня в мой кабинет ворвалась мать забытой подружки. Она с порога объявила, что Кристина ждет от меня ребенка. И поинтересовалась, что я намерен в связи с этим предпринять. На какое-то время я выпал из реальности.
- Это первая беременность, последствия аборта могут быть плачевными. – как сквозь слой ваты слышал я голос.
- Я хотел бы поговорить с Кристиной, – с трудом произнес я.
- О чем тут можно говорить?! Свое решение можешь высказать мне. Ведь Кристина несовершеннолетняя, не забывай!
Ну как же, забудешь тут! Я едва не взвыл, осознав, насколько серьезно я влип. Деятельная женщина, не дожидаясь моих действий, приняла превентивные меры: посвятила в нашу маленькую интимную тайну сначала дядю Алика, а потом и моих родителей. Не успел я опомниться, как они уже были в Москве. Маме Кристина почему-то не понравилась. Отец замкнулся в себе и со мной не разговаривал. Для себя он уже все решил.
- Тема, я понимаю, что ты не готов стать отцом. Так же как и Кристина не готова стать матерью. Но ее мама права, аборт – не выход, а у ребенка должен быть отец. – сказала мне мама. – Вам обоим придется ответить за свою неосмотрительность.
Какое там обоим! Я смотрел на Кристину и видел лишь перепуганную девчонку, за которую все решили. Расчетливой матери пришло в голову, что карьера модели ненадежна и скоротечна, а ее девочка не настолько богата, чтобы не думать о будущем. Не хочет рожать? Ерунда! Немного мучений, и у них на руках будет козырь, с которым проще простого тянуть деньги с уральского олигарха. Кстати, отец тогда увяз в финансовом кризисе, но эта женщина была оптимисткой.
Пока живот не стал слишком заметен, сыграли помпезную свадьбу. Было роскошно и весело. Только два человека сидели затравленными зверьками – жених и невеста. Весь медовый месяц юная жена моя проплакала, а потом... родила. Очень крошечного, семимесячного малыша. Слабого, вялого, не похожего на человека. Мне понадобилось все мое мужество, чтобы впервые взять его на руки. Восторга этот младенец не вызвал ни у кого, разве что мама моя долго над ним кудахтала, выискивая в нем зачатки чего-то прекрасного. Больше ребенок никого не заинтересовал. Если до родов Кристина все придумывала ему какие-то ультрамодные нелепые имена, то с появлением малыша фантазия ее иссякла. Я назвал сына в честь прадеда – Тимуром. Моя теща, Эмма Андреевна, услышав имя сморщила нос, но промолчала. Именно она взяла на себя заботу о недоношенном младенце. Справедливости ради скажу, что на доведение нашего сына до ума ею было потрачено уйма времени и стараний (и моих денег). Но все ее усилия плодов не принесли. Тимур рос слабым и физически и умственно. Моя жена нашла сыну дипломированную няньку и занялась восстановлением своей красоты. Изматывала себя диетами и тренажерами. С такими нагрузками сил на секс уже не находилось. Я не очень расстроился, тянуло меня к ней все реже. Но организм требовал свое, и я вернулся к прежней разгульной жизни. И, блять, как же был разочарован! Процесс потерял для меня всю свою прелесть, стал пресным и нудным. Я ловил себя на мысли, что секс – это именно физиологический процесс, выполняемый мной автоматически. Теперь я должен был максимально концентрироваться на ощущениях, чтобы кончить. Дошло до того, что уже находясь в одном номере отеля с роскошной девкой, я сымитировал звонок от жены и поспешил позорно смыться. Дома, разглядывая в зеркале пресыщенную, тоскливую рожу, сказал своему отражению: «А ведь ты импотент, батенька!». Отражение не возмутилось, но огорчилось еще больше. И в ту же ночь сон, невозможный по своей яркости и реалистичности, раздавил меня, убил и воссоздал заново. В нем я подходил к зеркалу, но не видел там больше себя, по ту сторону стекла стоял Слава. Мои губы встретились с его. Я чувствовал их силу и нежность. Мне стало так хорошо и уютно. Я ощутил его запах, незабываемый, легко угадываемый из тысячи других. Я трогал его грудь, спину... затем прижал Славу к себе. Он стал частью меня по своему существу. Мы уже лежали на кровати, вернее, он завис надо мной, покрывая мое тело поцелуями. От тепла его дыхания вздыбились волоски в паху, он медленно, плавно вобрал меня в рот, скользкий язычок порхнул вдоль ствола и приласкал открытую головку. Я смотрел на удобно устроившегося между моих ног юношу, я верил в происходящее. Разрывался между желанием наслаждаться его ртом дальше и занять его место. Я жаждал целовать и ласкать его твердый ароматный пенис, сходил с ума от осознания, что все, что чувствует он доступно и мне, что мы сейчас – одно целое. Нежно и лукаво улыбаясь он посмотрел на меня и произнес: « Возьми меня...» Со счастливым смехом я опрокинул его на живот, зацеловывая шелковую кожу попки, слегка раздвинул ножки. Смочив дырочку слюной, сунул туда оба больших пальца, раздвигая их как ножницы. Не в силах больше сдерживаться, приставил член к пульсирующей звездочке и ввел одним сильным движением. Мальчик охнул, подаваясь мне навстречу. Наши тела соприкоснулись. Я попеременно оказывался то по одну сторону зеркала, то по другую. И я ЗНАЛ, что ему хорошо! Замерев на мгновение, я снова задвигался, шепча на ушко ласковые слова, и он как кошечка прогнул спинку. Я чувствовал, как анус любимого изнемогает при каждом моем движении. А потом мы оба закричали, и две струи мощным потоком возвестили о свершении.
Надо ли описывать мое состояние при пробуждении? Все еще спали, когда я сменил свою постель и забрался в душевую кабинку. Все тело мое дрожало, но я вновь довел себя до оргазма. Потом еще раз... и еще. Только тогда голова моя прояснилась окончательно, и я понял одно – я люблю Славу! Любил всегда, и не разлюблю никогда. Люблю даже такого – взрослого и скептичного, вполне самостоятельного и независимого. И буду последним дураком, если откажусь от своей любви. Держись, мой мальчик, я объявляю тебе войну! Если не захочешь мне сдаться, я все равно завоюю тебя, не считаясь с потерями.
На подготовку к военным действиям я потратил почти год.

Недоброе утро.

POV Славы.
Просыпаться не хотелось, но и спать мне не давали.
- Ты же любишь меня? – настойчиво шептал кто-то на ухо.
Мммм, я перекатился на бок, надеясь избавиться от голоса. Не тут-то было!
- Ну, скажи: я люблю тебя. Это же так просто! Я.. люблю... тебя.
Голова была абсолютно пустой, только этот настырный голос тяжелил ее. Спать, спать, хочу спать.
- Давай, Славочка, скажи мне...
Чьи-то пальцы приоткрывают мои губы и начинают двигать ими. Да что же за наказание?!
- Славочка, скажи – Я-а... люблю-у...
Я начинаю сдаваться.
- Я... люблю...- слышу свой сиплый голос.
-... тебя. Ну, договаривай, котик!
Что за на хуй! Только один гад способен на такое издевательство! Убью!
- Люблю тебя. Ну же! – нудит он.
Падла!!
- Олежка, я тебя сщас так отлюблю – неделю сидеть не сможешь! – срываюсь я.
- Что-о!! Какой еще Олежка?!!
Все, блин, выспался! Продрав глаза, увидел над собой злое лицо Артема.
- Слава, я тебя спрашиваю – что еще за Олег?! – зашипел он.
- Мудак один, навроде тебя. – проскрежетало мое горло.
- Здесь нет ни одного Олега. Ни одного! Я запомнил имена всех этих пьянчуг!
- Поздравляю. Который час? И где мы вообще?
Артем яростно засопел и выскочил ...из палатки. Да-а, суббота, пикник, неслабый Борькин косячок... Это от него голова такая пустая? И кружится? И это от него так тошнит?! Черт, вставай, Славка, вставай немедленно! А вот хрен, тело будто чужое.
- Артем! – застонал я.
Че ж я так хриплю-то? Отличный отдых, ничего не скажешь! Что ж, любишь кататься, люби и саночки возить...

Дорогой коньяк пили все кроме Бори. И он, похоже, нехило ударил по нашим мозгам. Народ пошел в отрыв. Колонки надрывались, все орали, смеялись, целовались в засос без стеснения. Секретарша с лаборанткой (оторвы!) устроили стриптиз на обрывистом бережку на фоне алеющего заката. Когда дело дошло до лифчиков, к ним подскочил старший юрист Саня. Заявив, что он тоже так может, присоединился к танцу. Стоит отметить, что бедрами он вращал еще старательнее девчонок, за что сорвал бурные овации и улюлюканье. Мстительные стриптизерши навалились на него и спихнули уже полуголого в реку. Сбежавшиеся на берег зрители были в восторге. Подняв со дна облако ила, Саня неуклюже поднялся на ноги, похлопал осоловевшими глазами и сказал: «А ничё водичка, айда купаться!» Совершенно трезвый Боря вдруг скинул спортивки и футболку, оголив свой сладкий животик, и спрыгнул в воду. И дико заорал.
- Ты чего, Борька? – испугался я.
- Кайф, Славка, какой кайф! – кричал он. Нырнул с головой и поплыл.
Долго я не раздумывал. Прыгнул сгоряча в воду за программистом. Вода обожгла холодом. Даже крик застрял в легких. Я торопливо проплыл несколько метров. Движения не спасали. «Да пошли вы, мазохисты!» - решил я, и уже повернул было к берегу, но оглянулся, ища глазами Борьку. Он был недалеко, всего в десятке метров. Он с силой греб руками на одном месте, иногда по глаза погружаясь в воду. Лицо его было сосредоточенным, челюсти судорожно сжаты.
- Боря! – позвал я.
Он бросил на меня короткий взгляд, не переставая грести.
- С-слав, помоги...
Уже через мгновение я был рядом с ним.
- Судорога, да, Борь? Держись, тут всего несколько метров, и можно встать на дно.
Я подхватил его под плечо, и тут же ушел под воду. Борька был тяжел! Когда я вынырнул, зубы у меня отбивали дробь больше от страха, чем от холода.
- Борь, на спину ляг.
- Не могу, Славка.
- Да уж, кайф! И какого хера я вам поверил? – раздался спокойный голос Артема за моей спиной. Он обхватил Борькину грудь, развернув его спиной, и в несколько сильных гребков достиг отмели. Никто и не понял, что Боря готовился идти ко дну. В воде возле берега с воплями бултыхались еще пара экстрималов. Мы с Артемом затащили Борькину тушку на берег. Он кривился от боли.
- Блин, я сейчас заору. – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
Мой подкованный в вопросах первой помощи Артем потянул его за большой палец ноги.
- Отпускает... кажется. Темка, спасибо тебе. – прочувственно сказал Боря.
Я притащил одежду и коньяк. Пока программист, трясясь, растирал спиртным свою конечность, я принял его вовнутрь и протянул бутылку Артему. Он с насмешливой улыбкой смотрел на меня. Как будто и не замерз совсем: стоял спокойно и прямо, в одних черных шелковых слипах. Очень эротичных. Он был божественно красив! Тело покрывал ровный, явно искусственный загар. Пресс, грудь, руки словно выточены древним скульптором, мощные предплечья и стройные ноги заросли темными волосками, но ему это невероятно шло. Я с трудом оторвал завистливый взгляд. Представляю, сколько усилий было приложено к созданию такой формы, но спорт лишь совершенствовал то, что заложено природой. Я могу сутками не вылезать из тренажерки, но никогда не буду столь же прекрасен. Я отвернулся от Артема, и заметил подходящих к нам девушек. У всех были одинаково прибалдевшие от восхищения лица. Дуры! Он эгоист, насильник и самодур. Одна несчастная девчонка уже осталась с его ребенком на руках, вы не ей сейчас завидуете?
- Ма-а-льчики, пойдемте к столу.
Голоса как у овечек, ей-богу!
Я был сильно взбудоражен и никак не мог успокоиться. Уже полностью стемнело и от реки потянуло холодом. Возобновившие концентрацию алкоголя в крови люди постепенно стали расползаться по палаткам.
- Тем, пойдешь к нам со Славой в палатку? – услышал я голос Бори и тут же напрягся еще больше.
- Я с бОльшим комфортом устроюсь в своей машине.
Вот и отлично! Хотя чего было дергаться, если б между нами лежала такая преграда, как Борькино тело, о домогательствах Артема можно было не волноваться.
Я потоптался возле палатки, но внутрь так и не полез. Общую тишину нарушал только плеск воды и чей-то мерный храп. Холодно. Куда Борька делся? Мне не заснуть без него.
Программист обнаружился на берегу. Сидел, закутавшись в куртку, и курил, видимо, погруженный в вопросы философии. Я молча подсел к нему.
- Чё не спишь? – нехотя отвлекся он от высоких материй.
- Не спится. Дай затянуться.
- Дитё, тебе нельзя курить. Ты всю зиму прокашлял как чахоточный.
- Ой, Борь, как будто я не чувствую, что ты не табак куришь! Дай, а?
- Слава, это наркотик. Нет!
- Борь, мне хуево! Ну, прости, прости, больше не матерюсь. Одну затяжечку...
Добившись своего, я жадно затянулся, но ничего не ощутил, кроме приторно-сладкого послевкусия во рту.
- Слав, ты любил когда-нибудь?
Я закашлялся.
- Борь, ну конечно любил! И люблю.
- Альку?
- И ее тоже. Я многих людей люблю.
- Меня, например? – усмехнулся он.
- По тебе я вообще сохну. Ты сейчас про «вечную любовь», любовь всей жизни?
- Я люблю, Славка. И она меня любит.
-Ух ты! – восхитился я. – А кто она?
- Не твое дело. Она замужем, у нее двое детей. А я живу с мамой и сестрой в двухкомнатной квартире.
- Резкий переход, от высокой любви к низменному быту.
- Я копил деньги на квартиру! Я мог бы пока снимать квартиру! Но... разрушить ее прежнюю жизнь легко, а дать ей новую, и чтобы не хуже?...
В его голосе я почувствовал близость слез. Надо же, Борька... Любит? Страдает?
- И я взял, и купил эту машину! И не звоню ей! Я обрубил все концы. А сегодня чуть не утонул.
Мне вдруг стало неловко, что я влез в его душу. Пусть бы лучше он оставался для меня все тем же великодушным и мудрым титаном, идеалом друга.
Я хмыкнул.
- Не утонул бы, я б тебя и без Артема вытащил. А ты не спрашивал, чего хочет она?
- Нет. Побоялся.
Этот новый неожиданный Нечаев смешил меня. Я начал тихонечко хихикать.
- Тогда никакие концы ты не обрубил! – давя смех, сказал я. – А машину и продать можно.
Я обнял Борьку со спины и рассмеялся ему в затылок.
- Нечаев, а ты оказывается ни такой уж и умный!
- Ну вот, зацепило. – вздохнул Боря. – Эх, дитё.
Он потрепал мои волосы. Такой большой, сильный, добрый. И теплый. Я совсем согрелся рядом с ним. Опираться на широкую спину было очень удобно. Я прижался к ней щекой. Теперь было слышно, как бьется его любящее сердце. Тук, тук. Я заснул.

- Артем! – с тоскою воззвал я снова. Нет ответа. По-моему, я назвал его мудаком. Сам такой. Сейчас блевану прямо в палатке.
Трясясь и постанывая, я поднялся на четвереньки и выполз на воздух. Дальше дело пошло шустрее. Я даже успел отбежать на какое-то расстояние от лагеря. Пока освобождал желудок от остатков шашлыка, краем глаза заметил одинокую Борькину фигуру на берегу. Он рыбачил. В лагере только начали шевелиться люди, кто-то переговаривался глухими осипшими голосами. Последствия вчерашнего купания, моржей из нас не получится. Но вот так плохо наверное только мне. Теперь надо добраться до реки и умыться. Перед моим носом замаячила крепкая рука с бутылкой питьевой воды. Я тут же выхватил ее и отпил.
- Спасибо, Борь.
- Опять мимо. – сказал насмешливый голос. – Кем ты меня еще сегодня назовешь?

Почему я ответил, что всё в порядке?

POV Славы.
- Инченко, ты последнюю совесть потерял! Уйди от меня, я начинаю тебя бояться!
Вот так ни с того ни с сего раскричался на меня Боря, стоило мне подойти к нему в обеденный перерыв по неотложному интимному вопросу. Я заловил его в коридоре возле кулера и попросил обучить своей технике мастурбации.
- Боря, ты чего кричишь на весь этаж? – шикнул на него я. - Мне просто очень надо, понимаешь? У меня нервные перегрузки, бессонница...
- Я тебе все уже показал! Верх неприличия приставать ко мне с этим снова!
Я совершенно искренне недоумевал, почему один урок мастер-класса – это нормально, а второй – верх неприличия.
- Да я ничего не запомнил. Не успел.
- Что там помнить?! Пробуй сам, экспериментируй.
- Боря, я пробовал. Но выходит совсем не то. Я же не прошу тебя все это делать снова! Мне теория нужна. Я знаю, там какой-то алгоритм в действиях, я просто не успел его вычислить.
Нечаев вздохнул и посмотрел на меня почти с сочувствием.
- Славка, вот что ты за человек, а? Да приложи ты к цифре душу хоть раз, и все у тебя получится. Техника без души ничто.
- Боря! – повысил и я все еще хриплый голос. – Покажи, жалко тебе что ли?!
На мой отчаянный хрип выглянула секретарша ген.директора Надежда Семеновна, очень интеллигентная 50- летняя женщина.
- Мальчики, что у вас случилось, что вы так расшумелись? – мягко спросила она.
- Ничего серьезного, - ответил я. – Борис Васильевич разработал новый драйвер-фильтр для нашей файловой системы. И зажал его.
Нечаев хрюкнул. Женщина укоризненно посмотрела на него.
- Боренька, это не правильно. Мы все работаем в одной команде, и помощь коллегам важна для общего результата.
Я с вызовом посмотрел на программиста.
- Он не созрел еще для работы с таким материалом. – буркнул Нечаев, одним глотком осушил стакан и пошел прочь от меня, ворча себе под нос: «Осталось только в туалете свой рабочий стол поставить, для удобства всех «чайников»!»
- Он, похоже, не в настроении. – сказала Надежда Семеновна. – Славочка, Вы его сейчас не трогайте. Боря успокоится и все переосмыслит.
- Надеюсь. – со вздохом сказал я. – Спасибо Вам за участие.
После обеда с неприязнью глянул на комп, открыл бланк о движении денежных средств и впал в состояние длительной перезагрузки. Голова была тяжелой, мысли барахтались там как в тине, бессонная ночь не прошла даром. И виной тому Артем. Попробовать поговорить с ним начистоту? Бессмысленно, это будет ни в первый раз. Слышит ли он мои слова? Вадим Артурович уже звонил мне, спрашивал, как Артем ведет себя со мною. Почему я ответил, что все в порядке? Почему не сказал: «Я боюсь его. Он что-то затевает. Возвращайтесь скорее». Голос из угла сказал что я трус. Еще и этот голос...
- Славка, заснул что-ли? – прервал мои думы Борькин голос. Я и не заметил, как он зашел в кабинет. Неужели правда все переосмыслил?
- Надеюсь, ты уже взял себя в руки, озабоченный мальчик?
- Нет. Я же не знаю, как это делается... – апатично ответил я.
- Что с тобой? Ты не болеешь?
В голосе была неподдельная забота. Он даже лоб мне пощупал.
- Не болею я. Просто устал. Чего тебе?
- Артем зовет нас с тобой после работы в боулинг. Он уже звонил тебе?
Я усмехнулся. Сколько раз я пытался заманить Борьку провести вместе время, но ничем не смог заинтересовать его. Предлагал и боулинг в том числе. И каждый раз – отказ. А вот Артему стоило только позвать...
- Не звонил. Меня он зовет просто из вежливости. Вам и без меня будет весело.
Борька взял стул, сел напротив и посмотрел на меня добрыми близорукими глазами.
- Скажи мне, пожалуйста, вы не ладите с Артемом?
Мне очень не хотелось этого разговора.
- Боренька, ничего подобного. Мы просто не друзья.
- Но по-моему, Артем тебя любит.
Я вскинулся было от этих слов, уже хотел сказать какую-нибудь гадость, но вовремя сообразил, что Борька вкладывал в свое замечание совсем невинный смысл.
- Показалось тебе. – сухо сказал я. – Мы с Артемом разные. Нам бывает трудно договориться. Возможно, он хочет тебе пыль в глаза пустить, типа, вот как я забочусь о своем приемном братике. Но ты не верь. А вообще ко мне Аля сегодня приедет. Обещала сбежать с работы и приготовить нам ужин.
- Зачем Артему пускать мне пыль в глаза?
- Не знаю. Передай ему привет от меня.
Боря шумно отодвинул стул и ушел. Я едва сдержался, чтобы не показать фак его спине.
Милый «братик» так и не позвонил. Даже обидно, я ведь специально заготовил пару ядовитых фраз. Наверное, Борька его предупредил. Мне вдруг стало немного не по себе, от того, что Артем так легко отступился. Заполняя строчки таблиц, я все время думал об этом. И непонятное беспокойство усиливалось. Я одергивал себя, мысленно называя параноиком, зацикленном на своих фобиях.
- Вячеслав Николаевич, а вы себя хорошо чувствуете? – спросил меня выглянувший из своего кабинета главбух. – У вас щеки горят, вы не температурите?
Какой внимательный у меня начальник! Грех было этим не воспользоваться.
- Да, что-то мне нездоровится. Можно я уйду пораньше?
- Конечно идите. Подлечитесь дома как следует.
Наскоро поблагодарив его, я рванул к заводской автостоянке. Больные люди так не бегают. Но мне не терпелось оказаться дома, рядом с Алей.

Стараясь не шуметь, я открыл дверь своим ключом. Алька, наверное, сейчас на кухне, в своем миленьком желтом фартучке, колдует над плитой. Она у меня умница, прекрасно готовит, не оставляет после себя беспорядка. Отражение меня самого ( да, вот такой я не скромный). Я хотел потихонечку подкрасться к ней, подхватить и затащить в спальню. Ее любовь для меня сейчас была важнее ужина.

Дверь ванной открылась, и оттуда вышла Аля, едва прикрытая полотенцем. У нее было такое восторженное и отстраненное лицо, как у обкуренной школьницы. Меня она не видела, хоть я и встал столбом на расстоянии вытянутой руки. Моя малышка почувствовала мои мысли, не иначе, и собиралась дожидаться меня в постели, чистая и голенькая.
- Альбиночка, как на счет второго захода? – послышался из спальни до боли знакомый голос.
- Темочка, нельзя! – томно протянула моя любимая. – Слава скоро должен вернуться.
Какое-то острое и подзабытое чувство красной искоркой зажглось внутри меня и стало угасать, как окурок, во тьме моей души.
- А я уже вернулся. – глухо сказал я.
Алька вскрикнула, глянула на меня огромными потерянными глазами и закрыла лицо ладошками.

"Мы все-равно будем вместе!"

POV. Артема.
Угораздило же меня так топорно сработать! Что я, спрашивается, зайке доказал? Что его невеста – шлюха, или что я – двуличная скотина? Мда, обо мне он и так не высокого мнения...
Девка его металась по комнате, судорожно всхлипывая и натягивая на себя как попало одежду. Я сидел на кровати в чем мать родила, нервно елозил пятерней в волосах и подыскивал верные для ситуации слова.
- Слав... Извини меня... Нас! Как-то спонтанно все получилось...
На меня он не смотрел. Двигался по комнате за своей дурехой и пытался тормознуть ее.
- Аль, успокойся, не плачь! Давай поговорим, Аленька.
Некоторое время она молча уворачивалась от него. Одевшись, выскочила из комнаты. В прихожей Славка и прижал ее.
- Аля...
- Господи! Да отпусти же ты меня, Славочка! – завопила она. – О чем говорить?! Да и не могу я сейчас говорить! Я смотреть на тебя не могу, пусти!
- Ну куда я тебя отпущу в таком состоянии? Пойдем на кухню, выпьешь воды...
- Замолчи! Не лезь ко мне со своей заботой.
Пока они препирались, я быстро оделся, но сунуться в коридор не решился. Бля, стыдно как! Хотел не торопясь прибрать девчонку к рукам. Что б врала, изворачивалась, теряя к Славке интерес... Сама привела его к разрыву. И так спалиться с первого же раза!
- Славка, он не причем! Я сама... слышишь, сама!
- Аленька, тише. Сядь, успокойся, потом я тебя отвезу домой.
- Добить меня решил своим благородством? Я ни минуты здесь не останусь, пусти, скотина!
- Аля!! Ай!
После недолгой схватки хлопнула входная дверь. Слава еще раз прокричал ее имя вслед торопливым шагам по лестнице. Еще через пару секунд он влетел в спальню. Лицо было в красных пятнах, синие глаза метали молнии, на руке алели выступившей кровью три полосы – следы от ногтей.
- Ты! Гад! Что ты...
Мне стало не по себе от его ярости.
- Славочка, ради бога, поверь, я так не хотел... – с мольбой глядя ему в глаза, сказал я.
- Спонтанно, ты сказал?! А если я тебя сейчас в рыло! Спонтанно?
- Славочка, не получится. И за что ты меня ударишь? Я твою девчонку не насиловал, приобнял по-дружески, а она сама на меня прыгнула. Может, лучше скажешь мне спасибо, малыш? Как-никак я показал тебе ее истинное лицо, открыл глаза, можно сказать...
Он вдруг рассмеялся. Зло и слегка истерично.
- Открыл глаза? О чем ты говоришь, Артемка? Думаешь, я сейчас разрыдаюсь на твоем дружеском плече и пошлю Альку на хуй? Ну, давай, рассказывай мне про ее истинное лицо! Шалава, девка гулящая, да?
Меня всегда немного шокировало, как с этих нежных розовых губок с такой легкостью слетает мат. Но сейчас он словно давился своими словами, нервным смехом. А в глазах была боль и беспомощность. Лучше б он плакал. Но это у меня выступили слезы.
- Котик, я этого не говорил. Но ее любовь и гроша не стоит. – голос мой предательски дрожал.
- Ничего ты не добился, мачо! – с горьким смешком сказал он. – Ну не устояла Аля перед таким невьебенным красавцем, согрешила. Так и я не святой. Не стоит ей внушать, что она предала меня. Девочка то умная, сама в себе разберется, . И мы будем с ней вместе, поверь. Ты для Альки эпизод, я – вся ее будущая жизнь.
Стыд и жалость к Славке мигом улетучились. Нет, он, конечно, немного не в себе сейчас, но похоже сам верит в свои слова. Я схватил его за плечи и навис над ним.
- Как это «будем вместе»? Ты что несешь? Да, бля, она тебя предала! И еще не раз предаст. А я... Я не предавал, нет! Я хотел, что б ты понял...
Я запнулся, глядя в его глаза. Под стрельчатыми ресницами в синих озерах я увидел тоску и усталость. Над гладкой темной бровью залегла крохотная морщинка, но и этой малости хватило, чтобы придать ему вид измученного бездомного котенка. Уголки губ опущены. Где мои любимые ямочки на щечках? Увы, они исчезли с возрастом. Под глазами болезненные тени, словно он не спит сутками. Плечи под моими ладонями так напряжены. Бедный мой малыш! Я наклонился, чтобы поцеловать его...
- Не надо, Артем. – отстраняясь, сказал Слава. – Сколько же в тебе цинизма! Знаешь, никто не предавал меня больнее, чем ты. Альке далеко до тебя. Всем далеко.
- Ты говорил, что давно простил меня...
- Задолбался я тебя прощать. Уйди, а? Мне еще подумать надо, как Альбину возвращать.
- Я уйду, а ты сотворишь какую-нибудь глупость. Вены порежешь, или еще чего.
Он усмехнулся.
- Из-за тебя, что ли? Много чести! Иди уже, отдыхай. Ты сегодня хорошо потрудился, девочку мою развлек... Думаю, ей понравилось, молодец.
Столько пренебрежения было в его голосе, что я вновь разозлился.
- Что ж, и правда, пойду тогда. Но ты тоже особо не напрягайся девку свою возвращать. Я в этом не заинтересован. Кстати, она же у тебя не одна? Так кто такой Олежка? Славка, а я ведь здорово жизнь твою облегчу: будет только одно имя, которое стоит помнить – Артем.
Я увернулся от полетевшего в меня ботинка и выбежал на лестничную площадку. Дверь за мной захлопнулась. Я прижался к ней плечом и прокричал:
- Мы с Нечаевым в боулинг идем, присоединяйся! Все равно ведь нечем дома заняться.
Не ждал, конечно, что мне ответят, но все же постоял еще немного у двери. Однако надо было спешить на встречу с Борисом.

POV Славы.
Мерея шагами спальню, я уже сотый раз набирал номер Али и все безрезультатно. За это время сам успел успокоиться, а потом вновь занервничал. Вдруг с девчонкой что-нибудь случилось? Ну хоть бы рявкнула в трубку «Отвали!», а потом и отключала бы телефон. Уже решился ехать искать ее, но тут позвонила Алькина мама. Как же я забыл про нее? Отношения у нас с ней были прекрасные, не то что с папашей.
- Ольга Ивановна, с Альбиной все в порядке? – забыв поздороваться, крикнул я. – Она дома?
- Дома. Но, Слава, что случилось? Она плачет и чушь какую-то несет. Алька и правда что-то натворила?
Я с облегчением вздохнул. Жива, здорова, плачет. Переплачет и успокоится.
- Ничего она не сделала. И вообще, я сам виноват. Подложил ей свинью... в прямом смысле.
- Ты-то хоть можешь мне объяснить – что произошло?
- Да нечего объяснять, все будет хорошо. Вы только попросите ее, чтобы она мне позвонила, как успокоится. Все, я Вас целую! – и я отключился, чтобы избежать дальнейших вопросов.
С Алей все будет в порядке, я уверен. Вот бы и я так мог: нареветься вдоволь и довериться судьбе. Нервы мои были на пределе, еще одной бессонной ночи мне не хотелось. Руки чесались позвонить Олежке, выпросить у него хоть часок на свидание. Ему можно было довериться, все рассказать. Мелкий хитрец, пожалуй, помог бы дельным советом. Но слова Артема крепко засели у меня в мозгу. Благодаря моему длинному языку он знает об Олеге. Мой хрупкий мальчик слишком уязвим. Артему ничего не стоит сломать ему жизнь, причем сделает он это чужими, грязными руками. Нет, никому я сейчас звонить не должен. Даже Витьку (которому и рассказать-то ничего нельзя), даже институтским друзьям... Борьке – предателю. Да, он предатель! Кто кроме него мог сказать Артему, что дома меня ждет Аля, моя беззащитная овечка?
В полнейшей прострации я опустился на банкетку возле кровати. И вдруг взгляд мой бессознательно скользнул в пустой затененный угол. Холодок пробежал по спине. Это ж мне сегодня всю ночь сидеть со включенным светом, и то не факт, что невидимый обличитель не проявит себя. О, уж сегодня у него найдется, что мне сказать. Ну уж нет, хрен ему!
С твердым намерением купить в аптеке валерьянку (или что-нибудь покрепче, что можно урвать без рецепта) я вышел из дома. До аптеки не дошел, ноги сами привели меня в магазин на нижнем этаже. Домой я вернулся с бутылкой водки.
- За тебя, Алька, хоть ты и дура! – Я чокнулся со своим отражением в зеркале до середины наполненным стаканом. Вот так и спиваются, мелькнула мысль.– Дорогой Вадим Артурович, тут уж действительно не пьянства окаянного ради, а здоровья для.
С этими словами я залил в себя содержимое стакана...

Короткая глава.

POV. Артема.
Пока Славка трясущейся рукой попадал в рот ложкой с солянкой, я сидел напротив и на пальцах объяснял ему, что он не прав. Ну, во-первых, убить он меня никогда не сможет. Не потому что слабак (что ты, Славочка, я знаю, что ты сильный мальчик!), а потому что он и насилие не совместимы. Во-вторых... что ж он так расстроился из-за Борькиной реакции? Ну не понял этот гомофоб нашей чистой любви, ну и хрен с ним! Не все это поймут, когда узнают (тут мой малыш вздрогнул и пронес ложку мимо), и он должен быть готов к косым взглядам и пересудам за спиной. А в глаза ему что-либо сказать побояться, Боря один такой отчаянный. И в-третьих... (тут я пересел к нему поближе и слегка приобнял за плечико), что значит «не подходи»? Как я смогу обнимать, целовать и трахать его, не приближаясь?
После этих слов любимый отбросил ложку, с грохотом отодвинул стул и выбежал из кухни. Как оказалось, рванул он в туалет, где его вырвало, к ужасу Лидии Ивановны, решившей, что так Славкин желудок среагировал на ее кулинарные изыски. Я не решился просветить ее, что у парня обычный сотряс и кормить его не следовало. Ее успокоил Славка, сказав, что с утра съел несвежий йогурт и его весь день мутило. Но теперь ему лучше. Гораздо лучше! Я уложил бледного зайку в его комнате и дал обезболивающее. От моего предложения обратиться к врачу он отмахнулся и попросил оставить его в покое. Через час я заглянул к нему (видит бог, дольше не выдержал!). Славка в напряженной позе сидел за компьютерным столом, прижав к уху мобильник.
- Что, не отвечает Альбиночка? – хмуро спросил я.
- Не твое дело! – огрызнулся малыш.
- Немедленно ложись в постель. А телефон я у тебя изымаю, для твоего же спокойствия.
- Угум, чтобы пока я спокойно сплю, ты смог отправить смс с текстом «Пошел на хуй!», всем моим друзьям и знакомым, включая главбуха.
- Не исключено. Кстати, главбуху на завод я уже позвонил. Запомни, что официальная причина твоего отсутствия – пищевая токсикоинфекция.
- Это угрозы?
- Что-о?
- Да шучу я. – вяло ответил он. – Спасибо за заботу. Хреновые у тебя таблетки, башка как болела, так и болит.
- Потому что лежать надо. Постарайся заснуть, солнышко.
Мобильник я у него все-таки забрал, правда он вытащил сим-карту, игнорируя мои насмешки. Я вышел, чтобы не мешать ему. Чувствовал я себя как-то странно, двояко. С одной стороны сердце мое учащенно билось от того, что Слава сейчас так близко. И в то же время сомнения одолевали меня. Намудрил я с нашими отношениями. Перестарался. За последние два дня ничего кроме боли я не принес своему мальчику. Броситься душить меня подушкой, это ж надо было учудить! Видно, крепко я достал его.
Я сам агрессивен по отношению к нему. Слишком мне не терпится заполучить его, ясное дело, он напуган таким напором. И мне было не до радужных планов на будущее, когда всю прошлую ночь я прислушивался к его дыханию и щупал пульс. И как-то мимо сознания проходил тот факт, что под моим боком лежит мягкое расслабленное тело любимого, одетое в молочно-белый свитер, чертовски ему шедший, как я и предполагал. Рука моя залезла под него, но только для того, чтобы чувствовать сердцебиение. Я жался к малышу всем телом, но лишь затем, чтобы согреть, так как руки его были холодны как лед. Волосы его все также сладко пахли, но мне уже чудился пугающий запах смерти. Немудрено, что ниже пояса ничего той ночью не дрогнуло.
Но сейчас... Стресс прошел, Славка живой, хоть и не совсем здоров. Только теперь мой колючий ежик в сознании, его безнаказанно не тронешь. До ночи я кругами ходил вокруг Славкиной комнаты. Пару раз к нему рвалась экономка, то с угольными таблетками, то с ужином. Я не пустил ее, сам съел и таблетки и порцию мясного рулета. Пробовал лечь спать: бесполезно, гулявший в крови адреналин не давал сомкнуть глаз. Около полуночи я не выдержал, на цыпочках прокрался по коридору и заглянул в комнату. Слава не спал, лежал, закинув руку под голову, и сосредоточенно разглядывал абажур зажженного ночника. Я тихо окликнул его.
- Тебе-то чего не спится? – спросил он. – Не бойся, новых попыток не будет.
Я усмехнулся и подсел на краешек кровати. Какой же он хорошенький! Лицо такое печальное, глаза кажутся черными, от ресниц длинные тени на бледных щеках. Немного капризные губки приоткрыты, словно он сам напрашивается на поцелуй. Я протянул руку и запустил пальцы во вьющиеся волосы. Слава прикрыл глаза. Я гладил его мягкими, массирующими движениями, с замиранием сердца чувствуя, как он расслабляется под моей рукой.
- Голова так и болит, солнышко?
- Нет, уже все прошло. – ответил он не открывая глаз. – Но заснуть не получается, хотя и хочется.
- Хочешь, я лягу с тобой? Обещаю не приставать.
Обычная моя манера – лезть напролом. Слава открыл глаза, внимательно посмотрел на меня затягивающими омутами, и... кивнул. Я поверить не мог! Но устного приглашения дожидаться не стал, нырнул под одеяло и прижался к обожаемому телу. Зайчик продолжал удивлять – сам пододвинулся ко мне и устроил голову на моем плече.
- Ты... че творишь? – офигел я. – Нарочно меня провоцируешь?
- Ты обещал. – спокойно сказал он. Кожей груди я почувствовал касание его губ. – Голову мне еще почеши.
Вот, в этом он весь! В чем Я виноват?! Если б я действительно чувствовал, что ненавистен ему, давно бы уже оставил в покое... может быть. Но он же сам, сука, не отпускает, лезет в душу как настырный кот! Все его злобные взгляды, едкие слова - с хрена ли им верить, если сейчас он просит гладить его и чесать за ушком? Я-то что, я не против, мне не трудно. Ооо, бл..
- Ты хоть о сосок мой носом не трись!
- Извини. Но расслабься уже наконец, я как на бетонной плите лежу.
- Н-не могу...
Сонным движением, не открывая глаз, он медленно залез в мои трусы. О, боже! Мягко, но уверенно обхватил мой ствол и задвигал рукой. Вновь потерся о мою грудь и обхва-А!-тил губами сосок. Еще и скользнул по нему влажным языком. Я судорожно дернулся и... Черт! Быстро-то как! Черт!! Как пацан 13-летний, даже стыдно! Еще и мокро и липко.
- У тебя салфетки есть? Вот зачем так делать, я все трусы заляпал! – тяжело дыша, укорил я его.
- Сними их. Салфетки в тумбочке. Только не возись долго.
Я с щенячьей радостью ворошил его волосы, безнаказанно целуя лоб, висок, щеку. К сожалению, не долго, Слава быстро заснул, а я берег его сон. Состояние эйфории не отпускало меня, я словно вернулся на восемь лет назад, когда также лежал в комнате дядиной дачи, прижимая к себе больного мальчишку. Не заметил, как заснул. Глаза открыл, когда за окном начало светать. Славка крепко спал, кошкой свернувшись под моим боком. Осторожно, боясь разбудить его, я выбрался из кровати.
Тихонько прикрыв за собой дверь, повернулся, и нос к носу столкнулся с экономкой. С вытянутым лицом и выпученными глазами она оглядела меня с ног до головы. Да, знаю, что чертовски хорош в одних темных трусах с белесым пятном на самом видном месте. Но все-таки так пялиться не вежливо, Лидия Ивановна!
- Доброе утро. – с улыбкой сказал я, и развязной походкой направился в ванную.

Когда вечер перестает быть томным (часть1)

POV. Славы.
Меня идея с Chili сразу не вдохновила. Модный молодежный клуб, из которого постепенно вытеснялись натуралы. Там все чаще мелькали коротенькие топы, джинсы всех цветов радуги и лосины, обтягивающие крепкие мужские зады. Одно дело пойти туда с Альбиной или с друзьями из универа, и совсем другое – с этим засранцем Олегом. Встретившись с ним у входа, я некоторое время приходил в себя от его видона. Узенькие штанишки из кожи лазурного цвета, бледно-голубая маечка вся в стразиках, на ногах... черт его знает, что это еще, если не балетки. Белая меховая курточка свободно болтается на узких плечах. Белые волосы блестят от геля, ну и, разумеется, и глазки подведены и губки в карминовом блеске.
Возле клуба толпился народ. Олег вцепился в меня как муравей в гусеницу и затащил внутрь, подмигивая охране. Он свой в таких местах. Обстановка меня немного напрягала. Подавляющее число посетителей открытые геи, одеты с вызовом, некоторые уже полураздеты. Девушки если и попадались в этой толпе, то с такими презрительными и независимыми лицами, что страшно случайно рядом оказаться. Явные лесбы!
Темное пространство пронизывали лазерные лучи, в клетках и на сцене извивались мальчики и девочки, с ненавязчиво прикрытыми серебристой тканью «прелестями». Танцоры все сплошь были качками. Олег издал вопль радости и запрыгал как ребенок у витрины с игрушками.
- Коть, сколько тут... всякого! – с восторгом заговорил он мне на ухо. – Чую, оторвемся мы сегодня! Идем к бару.
Боже, опять пить! Но если не выпить, я тут взбешусь. Пока пробирались к барной стойке, меня два раза ущипнули за зад. Оглядываясь со зверским выражением лица, я натыкался на наглые усмешки и подмигивания. Их было слишком много, чтобы затевать разборки. Я вообще-то не конфликтный, но тут еле сдерживался.
Возле бара веселуха продолжилась. «Тебя угостить? Что предпочитаешь?», «Скучаешь?», «Не угостишь меня, красавчик?», «Ты здесь один?»... Бля-а. А толку возмущаться? Олежка словно и не со мной пришел, уже знакомится и выпивает со всеми. Увидел знакомых и упорхнул к ним, бросил меня, такого беззащитного, на съедение гейской тусне. По обе стороны от меня пристроились два амбала. Действий они никаких не предпринимали, молча разглядывали меня, один с похотливой улыбкой и масляно блестевшими поросячьими глазками, второй смотрел так, словно я должен ему туеву кучу денег. Я немного выпил вискаря, но раздражение не улеглось.
- Блять, ты один пришел, или со мной?! – сорвался я, оттаскивая Олега от его знакомцев. – С меня уже штаны стягивают, а ему пофиг!
Олежка с веселым недоумением уставился на меня.
- Ты чего, Славка? Ну и пусть стягивают, может классно отсосут! Эй, коть, расслабься, мы же за этим и пришли сюда!
Я тяжко вздохнул.
- О, о, клево!! Глянь туда! – снова мячиком запрыгал Олег, указывая мне на столик в VIP-зоне. За ним сидел грузный мужик с внешностью Валуева, с мощной цепью из белого золота на бычьей шее. На толстых волосатых пальцах тоже хватало дорогого металла. – Я его знаю, он меня зачетно отодрал как-то здесь в туалете! Ммм, как же его зовут-то? Он с севера, но парниша горячий и не жадный. Ау, лапонька, привет, я здесь!! О, он смотрит на нас... Тебя разглядывает! Давай подойдем, а?!
Он тут же дернулся к столику, но я ухватил его за майку.
- Стоять! Ты со мной сегодня, понял? Забудь про туалеты. Слушай, с таким зудом в заднице проверился бы на глистов.
Олег надул губки, бросил тоскливый взгляд на северянина и сказал:
- Тогда пошли танцевать. Только сначала возьми что-нибудь выпить.
Он сам выбрал какой-то коктейль. Видно ориентировался по цене, запросив нечто дорогое до неприличия. Я безропотно заплатил, лишь бы он не вредничал и перестал виснуть на всех самцов в клубе.
Уж не знаю что мы пили...
Лазерные лучи вдруг расползлись по танцполу радужными вереницами, словно преломленный свет в алмазных гранях. Сердце отчаянно забилось в ритм музыке. Душу заполнил щенячий восторг. Озорно улыбающийся Олег, схватив меня за руку, вытянул на танцпол. Нет, танцевать я умел и любил, но, где мне было сравниться со звездой эротического театра? Прикрыв глаза, я полностью отдался во власть ритма, тело само рождало нужные движения. Разгоряченный Олег, невообразимо возбуждающе двигаясь, вплотную приблизился ко мне. От исходящего от него тепла по телу побежали электрические разряды, а от впившихся в меня влажных губ мир потерял четкость. Олег бедрами тесно прижался ко мне, обнял за плечи, заставляя синхронно двигаться в такт музыке, и тереться телами друг о друга. Наклонившись, я ощутил дурманящий аромат его парфюма, губами прикоснулся к влажным, прохладным и жестким от геля волосам.
Краем глаза я заметил, что пространство вокруг нас расширилось, мы оказались в центре круга. Олежка плавно нырнул за мою спину, его руки прошлись по моему животу, груди, и принялись расстегивать пуговицы на рубашке.
- Да! Сними с него все! – закричали из полумрака.
Десятки лихорадочно блестящих глаз смотрели на нас, и мне вдруг стало душно и беспокойно от этого внимания. Я схватился за порхающие по мне тонкие руки. Но разошедшегося танцора было не унять. Он выгибался змеей вокруг меня, терся то о мои ягодицы, то о вздыбленную ширинку. Толпа ликовала, свистела и выкрикивала непристойности. В какой-то момент нас вновь плотно обступили, Олежка оторвался от меня, и его сразу же схватили чьи-то руки, продвинули к сцене и помогли на нее взобраться. Оказавшись в родной среде, мой дружок не стал ломаться, легко вспрыгнул на шест, прокрутившись несколько раз, и продемонстрировал народу свою гибкость и охренительную растяжку. Восторженные крики покатились по залу.
Под алкогольными парами мне стало очень обидно, что у меня забрали такую красоту, похожую в лучах голубого цвета на фарфоровую Bjd куклу, что эта игрушечка сейчас вовсе не моя, а очень даже общая.
- Олег! – закричал я и попер к сцене, с намерением вернуть свое.
Не тут-то было, я не смог протиснуться ни на шаг вперед, меня стали теснить все дальше. С пьяну я не сразу разобрался, что меня двигают, как манекен, обхватывая за плечи и передавая из рук в руки. «Эстафета» закончилась у дверей, ведущих в подсобные помещения и к выходу для персонала. Две гардеробообразные фигуры заслонили меня от танцующих людей. Их рожи не показались мне такими уж незнакомыми. Да, точно, это были те самые амбалы, что уже пытались взять меня в клещи у барной стойки. От их взглядов холодок пробежал по моей спине. Поросячьи глазки одного горели от перевозбуждения, взгляд другого давал понять, что мой долг ему сильно возрос за последние полчаса.
- Эм... парни, что нужно? – храбрясь, спросил я, делая попытку протиснуться между их тушами.
- Да просто познакомиться с тобой хотим, пообщаться. – Меня плечом вытеснили в темный коридор.
- Я не могу, я здесь с друзьями...
- Мы тоже твои друзья, малыш.
Нет, нет, мне это совсем не понравилось! О-очень не понравилось! В голову сразу полезли мысли о нередких случаях убийства геев, о маньяках, о возможности вновь быть пущенным по кругу.
- Ребята, вы не за того меня приняли. – отчаянно заявил я, лихорадочно оглядываясь в поисках спасения. В нескольких метрах от меня стоял вышибала в белой рубашке.
- Эй! - завопил я. – Охрана!
Он услышал, бросил на меня короткий взгляд и поспешно отвернулся. Ни хрена себе, вот я влип! Широкая лапа зажала мой рот, меня обхватили поперек живота и запихнули в какую-то комнатенку с тусклым освещением. Пиздец, я в ловушке, меня выследили, как дичь, и поймали! Я задергался как эпилептик, так как доступ воздуха мне перекрыли вместе с возможностью кричать. Рука немного сдвинулась и стала судорожно поглаживать меня по щеке. Над моим ухом возбужденно засопели.
- Ну, не дергайся, маленький, ничего мы тебе не сделаем.
Ага, так я и поверил!
- Пусти, слышишь, пусти! – сбивчиво зашептал я. – Тебе это с рук не сойдет, придурок, не с тем ты связался!
Он сдавленно заржал. Перед моими глазами появилась рожа второго, того, вымогателя. Он схватил меня за шею, и я невольно выдохнул, но амбал лишь двигал короткими толстыми пальцами по коже в районе артерии и разглядывал мое лицо.
- Бля, бля... – приговаривал он. – Как ты его углядел, Андрюха? Я таких не встречал еще. А вот же - живой, тепленький, дышит...
Мне резко поплохело от таких слов, от их тяжелого дыхания. Мужики попперсов, не иначе, по стакану вынюхали. Я спиной ощущал зашкаливший пульс державшего меня. Или это мое сердце так колотится?
- Ты не бойся, маленький. Мы хорошие, тебе с нами понравится. Будешь умницей – еще и заплатим хорошо. – сказал тот, что держал меня.
- П-парни, я не проститутка! – заикнулся я.
- А мы тебя так и не называли. – шепнули мне на ухо. - Хороший мальчик, чистенький. Мы с тобой как с принцем обращаться будем, только и ты будь лапочкой, понял? Че башкой трясешь? Не хочешь? А вот дядям очень хочется, малыш, ты нас не зли, понял?
Меня так плотно зажимали с двух сторон, что я вновь стал задыхаться. Если честно, я быстро впадаю в панику и теряю контроль над собой. Вот и сейчас, перепуганный до смерти, я повис безвольной куклой между мужиками, позволяя им лапать себя и тыкаться своими стояками. Ну, ладно, пусть не убьют, но ведь порвут на хрен! Потопчатся по мне так, что подняться не смогу. Да и будет ли желание? Я и так надломленный, меня добить труда не составит.
Потная ладонь полезла мне в штаны и накрыла пах.
- Бля, я думал он там гладенький. – ломким от возбуждения голосам сказал «вымогатель». – Но волосики мягкие такие, что – тоже рыженькие, да, малыш?
- Ты здесь его ебать собрался? – нервно поинтересовался второй. – Подгони лучше тачку поближе.
Амбал нехотя вытащил лапу из моих трусов и похлопал себя по карманам.
- Бля, ключи у Эдика!
- Ну ты тормоз! Бегом за ключами!
- Ты птичку-то не выпусти.
- Не боись, от меня не улетит.
За моей спиной хлопнула дверь. Я понемногу приходил в себя. Возможно, другого шанса сбежать у меня не будет. Хотя и от одного бугая вырваться было проблематично, но вот если он ослабит хватку... при правильной тактике... Подавив желание просто заорать или умолять его о пощаде, я постарался расслабиться. Потерся ягодицами о его пах. Мужик хрипло задышал, но только сжал меня сильнее. Я потихоньку поднял руку и нежно провел по шершавой щеке. Ленивым движением плеча дал понять, что хочу повернуться к нему лицом. Он позволил мне это, не размыкая кольца бугристых рук. Запрокинув голову, я смотрел на амбала из-под полуопущенных ресниц, надеясь, что взгляд мой покажется ему достаточно пьяным и томным. Кроме очевидного желания в его глазах я прочел еще и настороженность. Он строго смотрел на меня, как конвоир на зека, губы его слегка дергались и он нервно и быстро их облизывал. Здоровый парень, симпатичный, я б сказал, встреться он мне при других обстоятельствах... Коротко стриженые волосы взмокли от пота, на виске бешено пульсировала жилка, дыхание было сбивчивым. Запах секса, адреналина так ударил по моим нервам, что стало еще страшнее, но я заставил себя привстать на цыпочки и впиться поцелуем в его губы. Парень тихо застонал и позволил мне руками обхватить его шею и затылок. Башка у него на ощупь была каменной, только этот булыжник был мокрым и горячим. Очумев от моего жеста доброй воли, он боялся лишний раз выдохнуть, языком ко мне в рот не лез, а дрожащими руками только слегка надавливал мне на спину. Первоначальное мое желание нанести удар лбом в нос пришлось отклонить - амбал обхватил рукой мой затылок. Я с силой надавил ему на основание шеи.
- Бля, больно! – вскрикнул он, отклоняясь.
Я с размаху всадил мужику кулак в печень. Он заорал и бухнулся на колени.
- С-сука, ты че творишь!!
- Сам сука! – огрызнулся я и поспешил к выходу. Открыл дверь и ткнулся в чье-то громоздкое тело.
- Твою мать, Серый, это так ты его держишь?!
Я не сдержал стона. Нет, это не честно, мужик, такого не может быть! Ну как ты мог за несколько минут в такой толпе найти этого долбанного Эдика, еще и машину подогнать к черному ходу? Как?!
Педерастический монстр схватил меня за шиворот, хорошенько встряхнул и развернул лицом к своему дружку, все еще корчившемуся на полу. Тот поднял на меня налитые кровью глаза.
- Ну ты... ловкий, сука! – прохрипел он. – Ты ж понимаешь, что я теперь с тебя живого не слезу?
- Вставай! – прикрикнул на него напарник. – Валить надо, его там ищут уже!
Меня потащили к выходу, я успел вцепиться в косяк.
- Нет! Пусти, сволочь! – отчаянно завопил я. Мне снова принялись зажимать рот, но я кусался и вертел головой.
Совсем рядом прозвучал спокойный, дружелюбный голос:
-Что, не дается, ребятки?
И кто это? Пресловутый Эдик? И сколько их там всего – пять... десять?
Мои амбалы замерли, не выпуская меня из рук.
- Тебе чего надо, мужик? Мы к тебе не лезем, и ты не нарывайся.
- Уроды, быстро отпустили его! – резанул мне уши пронзительный голос Олежки.
- В самом деле, парни, уже отпустили бы мальчика, да шли бы с богом. – все так же дружелюбно, с легкой укоризной сказал неведомый мне ангел-хранитель.
Через пару секунд, показавшихся мне вечностью, державшие меня руки разжались, и я оказался в объятиях Олега.
- Котя, ты цел? Они тебе ничего не сделали? – заботливо спросил он.
Я проводил взглядом спины неудавшихся насильников.
- Элли, танцор хренов, вот что б я еще раз пошел у тебя на поводу..! – начал я истерить, но тут разглядел своего спасителя. Им оказался клиент VIP-зоны с внешностью Валуева. Он с усмешкой смотрел на нас.
- Спасибо Вам огромное! – с чувством сказал я северянину. Затем перевел взгляд на притихшего Олега. – Пошли отсюда, стриптизер. Все, в следующий раз ищи себе другую компанию!
Спаситель громко хмыкнул и скрестил руки на груди.
- Хорошенькое дело! Мелкий, ты ничего не хочешь объяснить? – сказал он, исподлобья глядя на Олежку.
Я почувствовал, как напрягся мой дружок. Голубые блядские глазки смущенно глянули на меня.
- Коть, я сказал Владику, что ты на него запал, но тебя сцапали эти два урода.
Я задохнулся от возмущения и не мог выдавить из себя ни слова.
Со сладенькой виноватой улыбкой Олег повернулся к мужчине.
- Лапуля, ну, развод это! Он вообще в попку не дает. А мне что было делать, если халдеям проплатили, что б не вмешивались?
- Шустрый ты паренек, я смотрю. – усмехнулся «лапуля». – А вот что МНЕ сейчас делать, не подскажешь?
Олежка плавно перетек от меня к нему и по-кошачьи потерся о мощное тело. Я только стоял и глазами хлопал, до сих пор отходя от пережитого.
- Подскажу. – мягко замурлыкал Олежек. – Это же я попросил помощи, мне и расплачиваться. А благодарить я умею лучше Славика, уж поверь!
Он потянулся к лицу мужчины и коснулся щеки влажными губками. Но тот одним движением стряхнул с себя Олега и сказал, поморщившись:
- Ты-то мне на кой, шлюшка рублевая? Даже не припомню, когда меня в последний раз так обламывали.
Отстранив насупившегося Олега, северянин подошел ко мне. Я отступил на шаг, но наткнулся на стену и замер, настороженно глядя на него снизу вверх.
- Эх, красивый ты... – он судорожно сглотнул, обхватил жесткими ладонями мое лицо и поцеловал. Я рефлекторно втиснул между нашими телами сжатые кулаки, но на большее не решился. Да он и не давил на меня, ласково провел языком между моих губ, просясь внутрь, пощекотал небо, потерся о мой язык, и только потом засосал так, что у меня крыша поехала и колени задрожали. Я даже застонал, только теперь уже не от страха. Даже не знаю, что на меня нашло. Это все стресс, чтоб его!
Долго он меня не мучил. Стоило мне трепыхнуться, испугавших собственных ощущений, как он отпустил меня, и, погладив по щеке, сказал:
- Ладно, считай, отблагодарили.
С усмешкой разглядывая мою ошарашенную физиономию, он сунул мне в карман визитку.
- Я еще две недели здесь. Звони, если заскучаешь с этим пизденышем, не стесняйся. – Он снова громко хмыкнул. – Актив, твою мать...

Только в такси я окончательно пришел в себя.
- Вот же сука! – тихо прошептал нахохлившийся Олег.
Я не сразу сообразил о ком это он. Рассмеявшись, растрепал так старательно уложенные волосы.
- Ох и чудило ты Олежка! Забей, мужик не подумавши ляпнул. В этом клубе никого красивее тебя не было, ты же видел, как все слюни на тебя пускали.
Дружок прижался ко мне и уткнулся носом в грудь.
- Шлюшка рублевая... – проворчал он. – надо было сказать ему, сколько я за час беру с таких мудаков как он.
- Не обижай мужика, он мне жизнь спас. – Я нежно поцеловал его макушку. – Хотя, где б я был, если б не ты. Слушай, Олежка, меня что-то так разобрало от этих приключений, я бы, наверное, прям здесь тебя трахнул.
Олег потянулся ко мне губками и я горячо поцеловал их.
- Эй, голубки! – прервал нас грозный рык таксиста. – А можно всю эту гомосятину не в моей машине?!

Дайте нам шанс!

РOV. Артема.
Как же напугал меня этот мальчишка! Одна его окровавленная мордашка чего стоила! А еще он смеялся, и я всерьез беспокоился о его рассудке. Впрочем, стакан воды привел его в чувство. Но ненадолго. У Славы начался сильный жар. Он почти не реагировал на мои слова и прикосновения, не отвечал на мои вопросы. Я решил, что без врачебной помощи здесь не обойтись, накинул на него плед, подхватил на руки и спустился к своей машине. Очень осторожно уложил мальчика на заднее сидение и повез его в больницу. По дороге он зашевелился, застонал и довольно отчетливо спросил:
- Куда мы едем?
- В больницу, зайчик.
- А как же Олежка? Его нельзя оставлять с этим козлом.
- Какой еще на хер Олежка? С каким козлом?
О, вот тут он мне много чего интересного рассказал! И про Олежку, и про козла, и про Иваныча. А еще про клуб и «хорошего мужика с севера». Путался, правда, в бреду, иногда нес какую-то бессмыслицу. Несколько раз обратился ко мне: «Знаешь, Алька...». Но если я настойчиво повторял наводящие вопросы, он отвечал на них очень подробно. Узнав о ночных похождениях своего ангелочка в компании бывшей шлюхи, я пространно выматерился. На что с заднего сидения донесся слабый и нерешительный голос: «Аленька, но ты же не отвечаешь на звонки.» Рассказал бы он это все в реале своей дурехе! Ее рыжие волосенки встали бы дыбом. Да, малышка, Славка – мой персональный крест, и тебе не по силам тащить его. Так что, скажи мне спасибо!
Потом зайка затих, и из джипа я его вытащил без сознания. В больнице забили на гематомы и сломанные ребра и старались скорее сбить подскочившую до 40 температуру. Меня беспокоило растерянное лицо врача. Или он был неучем, или случай неординарный, но подошедшая ко мне медсестра завалила меня вопросами о Славкином здоровье, какие таблетки он, возможно, принимает, и нет ли у него патологии сердца. Я ничего не знал, так как никогда не интересовался его здоровьем, за что теперь готов был кусать себе локти. Собрался уже звонить маме, ломая голову, как лучше объяснить ей причины, по которым ее любимчик оказался в больнице. Но тут Славка, не выдержав пытки холодными простынями, пришел в сознание и сам им все рассказал. Оказывается, с ним уже такое ни в первый раз. С моим любимым надо быть готовым ко всему.
К утру зайка уже был почти в норме. Отстегнув незначительную сумму дежурному врачу, я смог все время быть рядом с ним. Я видел, что Слава чувствует себя в больнице очень неуютно, шарахается от одного вида белого халата. Все-таки он странный у меня. И жалкий какой-то. Он смертельно побледнел, когда врач сказал, что ему придется задержаться на несколько дней в больнице для обследования. Но тут же проявил активность, не желая так просто сдаваться, назвал фамилию нашего семейного доктора и попросил с ним связаться. Мда, что ж я-то ступил, не додумался вчера до такой простой вещи? После продолжительного телефонного консилиума я смог забрать своего мальчика из больницы. Он потребовал отвезти его к нему домой. А я и не возражал. Я больше не намерен оставлять его одного, но наше совместное проживание в доме моих родителей с их возвращением будет, мягко говоря, не лучшим вариантом. Набравшись смелости, позвонил маме. Рассказал, что Славе в клубе досталось от каких-то отморозков, и предупредил, что поживу у него. Неожиданно матушка начала кричать в трубку, что мы все сговорились, чтобы лишить ее отдыха. «С отцом невозможно общаться, он постоянно не в духе и каждый день рвется домой. А еще и вы там маетесь дурью! Вот интересно, а где ТЫ был, когда его били?!» Пригрозив серьезным разговором по возвращению, она наконец поинтересовалась состоянием Славы. «Он в порядке» - ответил я, на чем, собственно, разговор и закончился.
Но на самом деле малыш не был в порядке. Я понял это в тот же день, как поселился у него. Я устроил его в спальне, усадив на кровати и подложив подушки под спину. Сам занялся приготовлением обеда. И сколько бы я не заглядывал к нему, он все так же неподвижно сидел, уставившись в одну точку, и на лице его не отражалось никаких эмоций. Взгляд не менялся, когда я смазывал его синяки мазью, когда пришла медсестра, чтобы сделать укол. Он рассеяно поковырялся в тарелке с едой и отодвинул ее. Я щупал его лоб, но жара не было. Вызывать его на откровенный разговор я не пытался. Зачем? Все, что я должен был ему сказать, было сказано неоднократно. Я люблю его и уходить не собираюсь. Раз он молчит, значит, смирился с этим. Но я понимал, что дело сейчас не только во мне, поэтому решился спросить:
- Почему ты не позвонишь ему? Ты же хочешь узнать, все ли с ним в порядке?
Он перевел на меня пустой взгляд.
- О ком ты говоришь?
- О твоем дружке хастлере, разумеется.
- Уже навел справки? И когда успел? – без тени удивления спросил он.
- Ты сам мне предоставил всю необходимую информацию. Ты бредил, Славка, и в бреду говорил об Олеге и его ревнивом любовнике.
Он опустил глаза, губы его беззвучно шевелились, потом он тихо, но отчетливо произнес:
- Блять!
- Ну так что, позвонишь?
- Нет. Я боюсь еще больше навредить ему.
- Хочешь, я сам все узнаю? Если того потребуют обстоятельства..., я не прочь поквитаться с этим Леонидом. С удовольствием переломаю ему ребра.
- Не вмешивайся. – твердо сказал Слава. – Олег умный парень, он не пропадет.
C этими словами он лег на бок, отвернувшись от меня. О, хоть какие-то эмоции!
Ночь мы провели в одной кровати. Он позволил обнять себя, своей отстраненностью дав понять, чтоб на большее я не рассчитывал. Это разозлило меня.
- Смотри-ка - фифа какая! А ты видел в зеркале мордашку свою прелестную? На тебя сейчас только у слепого встанет!
- Спасибо, что пересилил себя и лег рядом. – буркнул он и затих до утра.
Утром – опять тот же пустой взгляд и застывшая поза.
- Ты помнишь, что врач велел тебе двигаться? – строго напомнил я.
Он встал, походил по квартире, вытер невидимую пыль. И снова лег и уставился в одну точку. Меня начало это сильно напрягать. Ладно, поживем пока по твоим правилам, думал я, дам тебе время прийти в себя. Но долго игнорировать себя я не позволю.
Славкины правила были просты. Молчать, не трогать его, и не нарушать порядка в квартире. Этот вылизанный порядок угнетал меня. Каждой вещи определено свое место, у всего есть свое назначение. А где тут мое место? Какую роль он мне отвел в своей жизни? Я молчал, я ждал. Он не замечал меня день, не замечал другой. А потом наступил вторник, и я поехал в аэропорт, встречать родителей.

Черт, что за уродца завела себе мать? Весь в жирных, отвисающих складках кобель всю дорогу до дома не сводил с меня злобных поросячих глазок и лаял не переставая.
- Мама, такой мерзкой собаки у тебя еще не было! – в сердцах сказал я.
- Фу, Снек, свои! Тема, от тебя исходит негатив, он это прекрасно чувствует.
- Прости, трудно умиляться такой жеваной морде.
В доме собаку закрыли в самой дальней комнате. Ну что ж... Условия созданы.
- Батя, мама, я развожусь с Кристиной и возвращаюсь в Екатеринбург.
- А Тимочка?! – в ужасе воскликнула мама.
- Тимур остается с Кристиной. Я считаю это лучшим вариантом...
- Это худший вариант! Ты не самый хороший отец, но эта девчонка просто загубит моего внука!
- Мамочка, не сгущай краски. И вряд ли мне можно доверить воспитание сына, поскольку свою дальнейшую жизнь я планирую связать со Славой. Не думаю, что взросление в семье геев благотворно скажется на ребенке.
Мама непонимающе смотрела на меня.
- Что? Прости, я не совсем поняла.
- Пройди в мой кабинет, поговорим там. – сказал заметно побледневший отец.
Я уже повернулся, чтобы выйти, но резкий, высокий мамин крик остановил нас.
- Вадим, ты считаешь, это не мое дело?! Я не должна знать, что происходит с моим сыном? Кто дал тебе право отстранять меня от его проблем?
Теперь лицо отца вспыхнуло бордовыми пятнами.
- Наташа, я просто не хочу, чтобы ты слышала его бред!
Мама стремительно подошла ко мне и, обхватив за плечи, заглянула в мои глаза.
- Тема, я не ослышалась – ты назвал себя геем?
Я вдруг и сам почувствовал, что краснею. А ведь готовился к этому разговору, думал: ничего меня не проймет. Но сейчас понял, что не хочу быть отвергнутым родителями. Я люблю их. Без них мне будет очень тяжело.
- Мамуль, - мягко сказал я, - это не совсем так. Просто я очень люблю Славку...
- Постой! НАШЕГО Славу?
- Да. Давно люблю. Все это время я был несчастлив, потому, что пытался жить без него.
- Замолчи! – заорал отец. – Ты с ума сошел, ты сам не понимаешь что говоришь!
- Вадим, перестань кричать. У меня голова сейчас расколется. – капризно сказала мама. Она нахмурила лоб и отвела от меня взгляд.
- Я не ожидала таких откровений. Это и правда похоже на бред.
- Мама, то, что я не такой, каким ты привыкла считать меня... Это не дает мне право на твою любовь?
Уголки ее губ опустились и задрожали. Но она быстро взяла себя в руки.
- Ты мой сын. И ты не впервые шокируешь меня. Я уже начинаю привыкать к этому. Но знаешь что, мой милый... знаешь... – она растерянно потерла себе виски. – Ах да! Знаешь, то, что ты любишь Славу, не означает, что и он испытывает к тебе что-то подобное. Так вот скажи... скажи, пожалуйста: у вас все взаимно?
Бля-а-а... Как же оказалось легко смутить меня.
- Нет! Слава не любит его! – с яростью крикнул отец. – Безумие Артема портит ему жизнь. А ты что, щенок, и правда думаешь, что после всего, что пережил этот мальчик, после всех вложенных в него забот, стараний, тревог, денег, в конце концов, я вот так просто возьму и отдам его тебе на потеху?! Да ни черта! И поверь, я сумею отгородить его от твоих домогательств!
Я криво усмехнулся и ответил с показным цинизмом:
- Тогда, батя, тебе придется сделать между нами выбор. Реши уже, кто тебе дороже – родной сын, или приблудный мальчишка без роду и племени.
- Как ты можешь... как ты смеешь так говорить? – прошипел отец.
- Ну же! Ты изрядно потратился на его образование, ты готовил себе помощника. Ну что ж, если он заменит тебе меня, я, пожалуй, отступлюсь. Я готов пожертвовать своей любовью ради твоего счастья.
Голос мой был тверд, хотя я понимал, что перегибаю палку. Отец потерянно смотрел на меня, тяжело дыша.
- Что за... что за параноидальный бред? – хрипло сказал он. – Я думал, что говорю со взрослым человеком...
- И все же, отец?
- Ты и сам все знаешь! – отчаянье сквозило в его голосе. – Ты знаешь, что дороже тебя у нас никого нет! Но ведь ты требуешь от меня предательства! Я единственный, на кого парень мог рассчитывать, и я...
Я прервал его.
- Прежде чем ты разовьешь тему предательства, я хочу объяснить: я ЛЮБЛЮ Славу, я не намерен портить ему жизнь. Наоборот, я хочу ее максимально облегчить. Он нуждается во мне, хотя не готов это признать. Возможно, вы не видите этого, но он все еще не готов к самостоятельной жизни. А я уберегу его от ошибок и отгорожу от проблем.
- Ты – главная его проблема! – снова перешел на крик отец. – Не надо считать его ребенком! Все твои поступки, твои слова говорят о том, что ты гораздо инфантильнее Славки! У него есть образование и работа, а что есть у тебя? Вот что, пока не возьмешь себя в руки и не выбросишь дурь из головы, на мою поддержку можешь не рассчитывать.Все счета, что я открыл на твое имя, будут заморожены. Постарайся все-таки вспомнить, черт возьми, что ты являешься отцом и обязан содержать своего сына. Интересно посмотреть, как ты выкрутишься! Ах да, у вас же общий бизнес с Аликом! – отец саркастически усмехнулся. – Что ж, свою долю ты быстро сведешь к нулю, тратить ты научился гораздо лучше, чем зарабатывать.
- Мне не нужны твои деньги. – спокойно сказал я. – Все что мне нужно – это чтобы вы дали нам шанс устроить свою жизнь.
Мама вдруг горько разрыдалась. Словно эхом со второго этажа донесся собачий вой.
- Ты угробишь Славку, Артем. – громко всхлипывая, сказала она. – Тебе совсем не жалко мальчика?
- Сын, оставь его. Не ломай. – проникновенно сказал отец. – Так мы оба потеряем его.
Я не стал отвечать. И вышел, не попрощавшись.

Паршивое у меня было настроение. Теперь даже мама считает меня сумасшедшим садистом. Возвращение в ласковые объятия любимого легко развеяло бы горький осадок от тяжелого разговора. Увы, ласка мне не светила.
Слава поменял дислокацию. Теперь он сидел на диване в гостиной. На его коленях лежал раскрытый ноутбук. Но застывший взгляд был устремлен поверх экрана, и не изменил направления при моем появлении.
- Опять сидишь?
Молчание.
- Ты ел?
Никакой реакции.
Я шагнул к нему и задел дурацкую подставку со старой черной гитарой. Инструмент жалобно блимкнул.
- Какого лешего это стоит посреди комнаты? – разозлился я, хватая подставку.
- Не трогай! – крикнул Славка.
- Не ори.
- А ты не смей ничего трогать в моей квартире!
Надо же, как он оживился! Я оставил эту чертову подставку, подошел к нему и протянул руку к щеке, чтобы погладить. Он дернулся в сторону. Очевидно, я не достоин касаться его. Я слишком мало заплатил за это право? Заводясь от этой мысли, я схватил его голову, и, не давая отвернуться, грубо поцеловал упрямо сжатые губы.
- Что ж ты у меня такой неласковый? Мы теперь вместе, малыш, я хочу, чтобы ты радовался моему приходу, чтобы показывал мне, как ты скучал.
- Не дождешься! – процедил он, злобно сверля меня синими глазенками.
Я скинул со Славкиных коленей бук и занял его место. Плотно сжав бедрами его ноги, навалился на него всем телом, вжимая в спинку дивана. Он не сопротивлялся, но был очень напряжен. Длинные стрельчатые ресницы дрожали, щеки горели, он дышал рывками. Напугал я его, или просто разозлил?
- Солнышко, послушай меня. – прошептал я ему на ушко. – Я сейчас не настроен выяснять, кто тут хозяин, и права качать я не собираюсь. Прошу, спрячь свои колючки хотя бы на время и перестань видеть во мне врага.
- Ты делаешь мне больно. – жалобно сказал он.
- Но мне тоже больно. Давай избавим друг друга от боли. Давай ты побудешь мягким котенком, ласковым и послушным. Чтобы мне даже в голову не пришло обидеть тебя.
- Тогда не трогай мое лицо. И не сжимай меня так. Если я поцелую тебя, если обниму – этой ласки тебе хватит?
- Н-нет. Славочка, боль слишком сильная.
- Что у тебя случилось?
- Не важно, малыш. Все не важно.
Я подхватил его на руки и отнес в спальню. Единственное место в его квартире, где мне было уютно. Этот уют создала моя мать. Персиковые обои на стенах и алое покрывало на низкой кованой кровати, алая вычурная банкетка и большое зеркало с литыми завитушками. Она хотела сделать приятное своему любимчику, окружить заботой, которую я в свое время с недовольством отвергал.
Отбросив это роскошное покрывало, я осторожно положил своего котенка. Засмотрелся в отстраненные прекрасные глаза, скользнул взглядом по все еще припухшим губам. На нижней губе были трещинки, темные от запекшейся крови. Я понял, каким болезненным был для него поцелуй. Не касаясь больше лица, я припал губами к теплой коже шеи, ощущая торопливую пульсацию сонной артерии. Боже! Он разгорячен, слегка напуган, тонкий аромат его тела усилился, лишая меня рассудка. Я поспешно стянул с него штаны и белые трусики. Свободную футболку я снимать не стал, вид его синяков угнетал меня, черт, оторвать бы голову ревнивому мафиози! Славка не был возбужден, но стоило мне лизнуть нежную розовую кожицу члена, как тот дрогнул мне в ответ и начал наливаться силой.
- Сладкий мой, как же я соскучился! – прошептал я, коротко чмокнул головку и принялся раздеваться сам.
Славкины глаза удивленно распахнулись, когда я стал тереться своим стояком о его дырочку.
- Ты... не торопись только, ладно? – попросил малыш.
Я сам приучил его к долгим ласкам и растягиваниям. Но сегодня решил обойтись без этого. Пусть запомнит, как динамить меня неделями.
- А-Артем, лубрикант возьми, в тумбочке! – испугался он.
Какой же ты запасливый, зайка. Для хастлера своего держишь? Я лишь мазнул его вход, и двумя движениями размазал гель по своему стволу. Мальчик прикрыл глаза, стараясь расслабиться, но я не собирался ждать его. Схватив напряженные разведенные бедра, я резким движением вогнал головку. Славка хрипло вскрикнул и схватился за мои руки, пытаясь оторвать их от себя. Это ни сколько не мешало мне давить бедрами, постепенно преодолевая сопротивление его мышц, и до конца войти в тесное и жаркое нутро. Он стонал как раненый олененок.
- Больно, больно, Артем!
Мне пришлось остановиться, все равно он так сжал меня у себя внутри, что я застрял как Винни Пух в кроличьей норе – ни вперед, ни назад. Славка прерывисто дышал, сводил изящные бровки и закусывал израненную губку. Я смазал свою ладонь и стал потихоньку тереть и щекотать его обмякший орган. Почувствовав, что его бедра свободны, он потихоньку подвигал попой, устраиваясь поудобнее, и я почувствовал, как шелковые стеночки ослабляют свой плен.
- Я буду брать тебя каждый день во всех возможных позах постоянно, - склонившись, шепнул я ему на ушко. - Обещаю, через неделю твоя дырочка будет впускать меня в одно мгновение. А ты будешь извиваться подо мной, прося еще и еще.
Он перестал морщиться и почти с ненавистью посмотрел на меня. Я потихоньку начал двигаться, с каждым погружением взмывая все выше, куда-то к солнцу, к горячим влажным облакам! Он все глубже впускал меня, подавая бедрами, взгляд его затуманился, и стоны звучали совсем по-другому. Мне вспомнился мой сладкий сон, в котором мы были одним целым. Я вновь смог проникнуть в его ощущения. Боль... Да, боль, но сладкая, тягучая, как мед с горчинкой. Одной рукой я медленно подрачивал его член, другой мял и оттягивал яички. Капелька крови выступила на его пересохших губах, наклонившись, я слизнул ее. И вдруг ощутил ласковое касание его пальцев к своей щеке. Выдохнув от неожиданности, я резко ударил его изнутри. Он вскрикнул, отдергивая руку, мышцы его ануса сократились от боли, и я понял, что дольше мне не продержаться. Вколачиваясь в напряженное тело, я зарычал как зверь и излился в истерзанную кишку.
В глазах у меня потемнело, онемели губы, я едва смог выйти из моего малыша и со стоном повалился рядом. Под опущенными веками копились слезы, миг – и я не смог их удержать, они потекли по щекам, оставляя быстро стынущий след. Я не знал, что со мной: раскаиваюсь ли я в своей жестокости, или жалею о той мимолетной ласке, впервые добровольно подаренной мне?
Тонкий горячий пальчик заскользил по мокрой дорожке на моей щеке.
- Артем, что с тобой происходит? Скажи мне. – Тихо спросил он.
Я улыбнулся сквозь слезы.
- Ничего, мой сладкий. Все хорошо.

Свой человек Илья.

POV. Артема.
Я считал, что моя семейная жизнь налаживается, поэтому вплотную занялся своим новым спортивным детищем. Это будет самый престижный и функциональный клуб в Екатеринбурге! Когда достаточно развернусь, открою детскую школу рукопашного боя. Переманю своего бывшего наставника.
Да, это все мечты. А вот реальность: я не могу найти подходящего помещения. То, что мне нравится – мне не по карману. Доступный по цене материал на корню губит мою мечту о престижном клубе.
Поделился своими трудностями с любимым. Он оторвал голову от ноутбука, секунду подумал и выдал:
- Сейчас на многие стройки арест наложен. Вот если там покопаться... Есть знакомый судебный пристав?
- А ты у меня умненький. – умилился я. Посчитал, что есть все предпосылки трахнуть его, что и сделал немедленно, разложив брыкающегося зайку на мягком удобном диване.
- Больше не спрашивай моего совета! – сказал он, выбравшись из-под меня, гневно сверкнул синими глазами и, зажав попку рукой, побежал в ванную.

У меня был свой в доску человек в прокуратуре. Мой старый друг Илья. Должность он занимал не высокую, пока, во всяком случае, но это в моем деле роли не играло.
- Надо же, какие люди! – воскликнул Илюха, увидев меня в своем кабинете. – Давно в городе?
Он прикольно смотрелся в форме.
- Эммм, не очень, две-три недели.
- Ну, и кто ты после этого?
- Думаю, свинья – это самый мягкий вариант. Готов загладить свою вину приглашением в хороший кабак. Прямо после работы.
Глазенки Ильи радостно вспыхнули и тут же погасли.
- Тем, понимаешь, я не уверен, что Насте это понравится. Ее раздражает, если я иду куда-нибудь без нее.
Так, приехали. Настя – одна из основных причин, по которой я общался с Ильей все реже. Девушка.., нет – сука из «золотой молодежи», которая к своим 30 годам на хер никому не нужна была из-за стервозности характера. Но родителям Ильи и его дяде-прокурору очень глянулась должность ее папаши при губернаторе области. Бедный Илюха стал разменной монетой в их меркантильных интересах. Точнее жертвой, отданной на растерзание светской хищнице. Очень скоро он стал именоваться ее женихом. На мой вопрос «как же тебя угораздило?» он только печально пожал плечами. Свою невесту Илья боялся и тихо ненавидел. Она строго следила за Илюхиным целомудрием, гуляя при этом от него направо и налево. На меня она тоже вешалась, причем так настырно, что мне пришлось скрутить ее в бараний рог, сунуть под душ и окатить ледяной водой. Это было больше года назад, на официальной помолвке парочки. Илья на тот момент уже валялся пьяный в студень в своей комнате. Он вообще стал частенько напиваться. После помолвки он под разными предлогами старался отсрочить неминуемый крах своей жизни. Невеста нервничала, давила. Ее родня ласково уговаривала. Я тоже уговаривал, хотя и не ласково, послать Настеньку и всю родню подальше. Обещал свою поддержку. Но Илья... Рохля он, вот и все! А сука меня теперь на дух не выносила.
- Илья, мужик ты или баба? Хорошо, давай так – ты нужен мне для приватного делового разговора. Где третий – лишний. Это ты можешь своей паучихе объяснить?
Илья поморщился, но так, для проформы. Я ж знал, что он рад хоть на вечер вырваться из тенет.

- Тем, это не в моей компетенции, я сейчас не в курсе. Но завтра постараюсь нарыть тебе всю информацию. Идея, конечно, стОящая.
Мы сидели за уединенным столиком симпатичного ресторана. Еда и спиртное были очень даже на уровне, мне приходилось тормозить Илью, заливавшего в себя Бэйзил Хейденс с неосмотрительной скоростью.
- Идею Славка подкинул. – сказал я.
- Как он, кстати? Еще не вошел в совет директоров?
- Нет. Он бухгалтер на металлопрокатном.
Илья развеселился.
- Что так? Твой отец хочет, чтобы мальчик карабкался вверх с самых нижних ступенек? Стоило тогда выставлять его перед всеми своим преемником?!
- Преемник у моего отца только один! – веско сказал я. – И это не Слава.
- А, ну да, конечно. – усиленно закивал он, опрокидывая очередной тублес. – А скажи - Славочка сейчас круто выглядит, просто красавчик! Помнишь, я тебе рассказывал, что встретил его в тренажерке фитнес-клуба? Он даже поздоровался со мной, но так, будто одолжение сделал. Весь из себя такой котик: прическа стильная, плечи, грудь подкаченные – маечка все подчеркивала. Ну и мордашка, само собой... Если честно, я хотел подкатить к нему, но духу не хватило. Он не долго туда проходил, перешел в другой клуб.
- А что так? – заинтересовался я.
Илья пьяно захихикал.
- Нуу, ты знаешь, как бывает в элитных клубах: платишь охеренное бабло за то, что тренер на тебя орет и гоняет до потери сознания. Такое ощущение, что абонементы одни мазохисты покупают. Так вот тренер с первого дня насел на Славочку, гонял его и орал до хрипоты, и между делом всего облапывал. А уж зрителей посмотреть на это и слюни попускать всегда хватало. Так вот, где-то через неделю, Славка не выдержал и ушел с середины занятия. Пока он со скамейки штангу жал, тренер ему ноги щупал и под трусы руку запустил на предмет оценки состояния его прямых и приводящих мышц. Слава грохнул штангой, вскочил со скамьи, матюкнулся на весь зал и ушел. Тренер ему вдогонку орал, что в его клубе не место неженкам и маменькиным сыночкам, а у самого в штанах колом стояло.
Я расхохотался за компанию.
- Бедный мальчик! Так и обречен по жизни цеплять извращенцев на свою задницу.
- Так задница уж очень симпатичная, – сквозь смех сказал Илья. – Он дураком будет, если не отхватит себе самую красивую телку в городе. Или самую богатую. У тебя случайно нет таких на примете? А то сосватал бы приемыша.
Я покачал головой.
- Не переживай за него, он уже пристроен. Там полный набор, кстати, и красота и богатство.
Илья ржал как конь.
- Это ж кому так повезло: и то, и другое, и наш Славочка в придачу?
- Мне. – Скромно ответил я.
- А?..
- Мне, бля, повезло, говорю! Или не считаешь меня красивым?
Илюша уже задыхался от смеха, схватившись руками за живот. Мда, он и так умом не блещет, что с него с пьяного взять?
Очень скоро стало понятно, что критическая для друга доза алкоголя не за горами. Тащить его на себе мне не хотелось.
- Илюха, подъем! – скомандовал я. – Меня заждался мой сладкий мальчик, а тебя твоя паучиха. Пойдем, посажу тебя в такси.
- Неа, не хочу к ней. – отмахнулся Илья. – опять всю плешь проест!
- Выстави ее из своего дома.
- Ха-ха, юморной ты парень!
Я легко поднял его костлявое тело на ноги и практически потащил на себе к выходу.
- Ох, Илюха, ты ж так совсем сопьешься, дурак! – процедил я сквозь зубы. – Чего ты боишься? Что карьеру тебе ее папа сломает? А что она ломает тебя самого – тебе пофиг?
- Заткнись! Сам разве лучше? Ты же не любишь свою красотку, а все равно живешь с ней!
- Я развожусь с Кристиной.
- Как?.. А ребенок? – оторопел он.
- А что ребенок? Он не станет счастливее, если я буду несчастен.
Илья задумчиво скосил глаза к носу.
- Ты... хорошо сказал! – он гордо запрокинул голову, едва не свалившись при этом. – Где мое такси? Ща разберусь с этой стервой раз и на всегда! В самом деле, мужик я или где?!
- Мужик, мужик. – Поддакнул я, запихивая его в такси. Как бы эта свободолюбивая птица не забыла с утра о моем деле...

Когда я на цыпочках пробрался в спальню, мой малыш лежал в кровати и делал вид, что спит. Я прилег рядом и обнял его со спины. Не получив отзыва, поцеловал в шею, ушко, зарылся носом в волосы. Боже, как же он сладко пахнет!
- Славочка, ну не спишь же...
- Сплю! – сердито сказал он.
- Когда я подъехал, свет в комнате горел.
- Ты ошибся окнами. Двенадцать часов! Я уже час как сплю.
Я тихо рассмеялся.
- Ты сам себя-то слышишь? Похоже, ты беспокоишься обо мне, малыш. Или ревнуешь?Не надо, я встречался с Ильей.
- Мне нет до этого дела! Что, старая компания воссоединяется?
Я поморщился, на эту тему говорить не хотелось.
- Как поживает Максим? – не унимался он.
- Не знаю. Наверное, хорошо поживает. Он в монастыре сейчас.
- Что? Это прикол такой?
- Нет. Он там почти год. Пока в послушниках, но хочет принять постриг. Илья его иногда навещает. Это в Ганиной яме.
Славка ненадолго замолчал.
- Я был там. Там красиво. Знаешь, все лучше, чем наркотики и психушка.
- Ага, а про это ты знаешь?
- Твоя мама рассказывала.
- Какого хера тогда спрашиваешь о нем? Понятно же, как он поживает...
- Почему бы тебе его не навестить?
- Почему бы тебе не трогать эту тему? Сейчас у тебя есть дела и поважнее.
- Как скажешь. Спокойной ночи.
- Неет, Славка! Не доводи меня! Я хочу тебя, зайка!
Подмяв его под себя, я стал стаскивать с него пижаму.
- Нет, я не хочу! – заныл он, отталкивая меня. – У меня уже зад болит от твоего хуя, можно хотя бы день перерыва?
- Я буду очень осторожным, очень нежным, обещаю! – горячо зашептал я, осыпая поцелуями обнаженное тело. Он продолжал выворачиваться и отпихивать меня, но мне все же удалось лаской принудить его к некоему подобию покорности. Перевернув его на живот, я целовал и вылизывал его спинку, по миллиметру двигаясь вниз по позвоночнику. В одной точке он вдруг застонал и выгнулся, я усилил давление языком, затем прихватил зубами атласную кожу. Ему определенно нравилось то, что я делаю. Я знал почти все эрогенные зоны своего зайки, которых было, кстати, предостаточно. Но если тело его было моим союзником, то более серьезного противника, чем его мозг, я и представить не мог.
- Разве тебе не хорошо со мной, маленький? – шептал я, целуя его крестец.
- Не хорошо!
- Приподними попку, я приласкаю твоего малыша.
- Нн... не надо!
Он называл меня конем и матерился, пока я вставлял в него. Он НЕ ХОТЕЛ получать от этого удовольствия! Когда я кончил, он хрипло прошептал: «Ну, наконец-то» и сбежал в ванную. Просто мстил мне за свою физическую боль, причиняя боль душевную.
Ночью, во сне, он сам прижимался ко мне. А сегодня еще и обнял рукой. Мне вдруг захотелось оттолкнуть его, накричать, что б не смел ко мне жаться. Еще и подушку между нами положить, во избежание контакта. Понравилось бы тебе такое, а, зайчик? Но я только обнял его в ответ, вдыхая теплый родной запах любимого тела.

В часов 10 утра мне позвонил Илья.
- Артем, я свободен, представляешь!
- Да ну?!
- Не надо иронии! Я послал вчера эту змею и она тут же уползла к родителям!
- Громко шипела?
- Почти не шипела, наверное, в шоке была.
- Силен, - похвалил я. – Ну а как там с моим делом?
- Если подъедешь в обед, свожу тебя на один объект.
Я с нетерпением ждал встречи, очень уж хотелось прогресса в делах.
- Подходящих помещений целых три! – бодро рассказывал светящийся изнутри Илья, пока мы ехали. – Но одно на половину не достроено, другое маленькое. А это... Ну, сам увидишь!
И я увидел.
- Здесь планировался комплекс: сауна, бассейн, спа-салон, фитнес зал, банкетный зал...
- Блять, Илюха, сколько это может стоить?
-Э, дружок, тут как дело повернешь. Имущество арестовано, но на торги не выставляется. Хозяин под следствием, и клянется, что помещение принадлежит супруге и здесь ни копейки его денег.
Я с бьющимся сердцем ходил по почти готовым просторным залам. В помещении с бассейном, отделанном зеленой мраморной плиткой я застонал от нетерпения.
- Не мучай, Илья! Скажи, как мне это заполучить?
Друг хитро улыбался и потирал руки.
- Ну, у жены подследственного другого имущества нет. Денег нет, ни счетов, ни ценных бумаг. Если мужик сядет, она останется нищей.
- А если не сядет?
- А он и не сядет. Откупится. Вот, только, ЧЕМ откупится?
- Понятно. А можно поконкретней о размерах взятки и кому ее надо дать?
- Деловой человек, уважаю. Ну что ж, Тема, к твоему счастью у тебя есть не менее деловой друг. Я тут удочку с утра закинул...
Он назвал сумму.
- Спятил? Откуда у меня такие деньги? А во сколько само помещение обойдется?
- Артем, ну это ж ерунда для твоего отца!
- Друг, пить вчера надо было меньше! Я же говорил, что на помощь отца мне не приходится рассчитывать!
- Да почему?
- Из-за развода, из-за Славки!
- Он то при чем?
- Черт! – взъярился я и вкратце изложил ему историю изменения моего сексуального статуса и объяснения с родителями.
- Зачем, ну зачем! – взвыл Илья. – Мне бы и в голову не пришло откровенничать с отцом. Трахал бы парнишку по тихому, а для всех оставался примерным семьянином.
- Если б это было возможным, я бы так и сделал. И не переживай за нас, мы обязательно будем счастливы, богаты, успешны... Твою мать, Илюха, мне позарез нужно это помещение!

Вечером я позвонил дяде Алику. Голос у него был суровым.
- Мне звонил твой отец. Скажи, Артем, ты в своем уме?
Но я знал, кому звоню. Дядька всегда любил и баловал меня, относясь ко мне как к сыну. У них с тетей Дилей было четыре дочери. Две старших уже вышли замуж и успели подарить раздосадованному дяде очаровательных внучек. По стечению обстоятельств я был единственным парнем в их роду.
- Дядя Алик, хоть ты не отказывайся от меня, мне и так не легко!
- Да кто от тебя отказывается, кадерлем? Брось дурить, мальчишку этого оставь в покое, и мы все будем счастливы.
- Я без него никогда не буду счастлив. Минем тормыш ахирэте, - добавил я по-татарски, вспомнив, как тетя Диля называла мужа.
Дядька неожиданно рассмеялся.
- Ты спятил, точно, спятил! Скажи, почему вспомнил про меня? Нужна моя помощь?
- Больше совет. Мне не хватает денег, чтобы открыть спортивный клуб. Можно, конечно, договориться с Кристиной, и взять их со счетов сына. Но если вмешается ее мамаша, придется оторвать им большой кусок от прибыли.
- Да, это плохой вариант, - согласился он.
- Дядя Алик, может, выкупишь у меня мою долю московского клуба? Пусть уж у него будет один хозяин.
- Тема, это же ТВОЙ клуб! Он приносит прибыль, не стоит отказываться от него. К тому же, у спортивного клуба должно быть лицо. И моя старая физиономия для этого никак не подходит.
- Тогда, может, мне продать акции «Северстали»?
- Ни в коем случае! Этого тебе отец уж точно не простит. Если хочешь, чтобы он когда-нибудь успокоился и принял тебя таким, какой ты есть – не зли его больше.
- Что же мне делать?
- Я дам тебе деньги. Ты уже посчитал, сколько тебе не хватает?
- Нет еще, но, думаю, не так много.
Я рассказал дяде о своих видах на арестованное имущество. Он поддержал меня.
- Дядя, а ты не боишься, что отец рассердится, узнав, что ты мне помог?
- Не переживай, мы с ним договоримся! – смеясь, ответил дядя Алик. – Он не верит в тебя, а зря! Не понимает, как повезло ему с сыном. Я знаю, что ты со всем справишься, покажешь отцу, что не зря носишь фамилию Бакаев.
Мы тепло попрощались. Теперь я был уверен, что у меня все получится. Оставалось ждать звонка Ильи, чтобы узнать, в какую сумму мне выльется все предприятие.
Друг не заставил себя ждать, позвонив в конце недели. Услышав его кислый голос, я забеспокоился.
- Что случилось, Илья? Не смог договориться с судебным приставом? Или с хозяином помещения?
- А? Нет, там все на мази. Пристав, правда, упорно ломит цену, но хозяин согласен на все, я пригрозил ему новыми обвинениями.
- Это замечательно! Но с тобой-то что? Я же по голосу слышу, что ты не в порядке.
Илья тяжело вздохнул.
- Нам бы увидеться, Тем, - робко сказал он.
Я начал догадываться о характере его проблем. Не иначе Настя-змеюка снова грозит ядовитым зубом.
- Лады, заезжаю за тобой в 6.00.

Вечером мы снова сидели в полюбившемся нам ресторане.
- Она сказала, что беременна! – распустил нюни Илья. – Что делать, Тем?
- Да это блеф, дружок! – уверенно сказал я. – И знаешь что – Настя вообще бесплодна.
- Чтооо? – завопил Илья, тараща на меня заблестевшие надеждой глаза. – Откуда ты знаешь?
- Ниоткуда. Это просто интуиция.
- А, интуиция! – сразу сникнув повторил он и потянулся к стакану с виски.
Я перехватил его руку.
- Подожди! Набери ее номер, и скажи, что все знаешь.
Некоторое время Илья смотрел на меня несчастными глазами. Потом взгляд его изменился.
- Не здесь! – отрывисто сказал он, вставая.
Мы зашли в туалет.
- Я знаю, что ты бесплодна, сука! – орал он в трубку. – На что ты вообще рассчитывала? Кто мне сказал? Дура, я в прокуратуре работаю, умею задавать правильные вопросы правильным людям! Вот не надо этого, мне похеру твои слезы, не напрягайся! Не смей мне на глаза показываться, поняла?
А он не так уж и безнадежен, думал я, с улыбкой глядя на друга.

На следующий день Илья снова позвонил мне и сказал, чтобы я срочно собирал нужную сумму. Сделку надо было провести в самое ближайшее время.
- Что за спешка? – поинтересовался я.
- А разве ты не рад? – хмуро спросил Илья. Я промолчал, и он продолжил. – Через неделю я ухожу из прокуратуры. Перевожусь в администрацию области. А через месяц я женюсь.
Я горько усмехнулся.
- Настя все-таки добилась своего.
- А я – своего. – Жестко сказал он. – Знаешь, Артем, это не самый плохой вариант. Хотя, поверь, других у меня и не было.

Как развязаться с отношениями и завязать новые.

POV. Славы.
Не знаю, что заставило Артема так среагировать на мои слова. Когда дверь за ним захлопнулась, я понял, что он не прогуляться вышел. Мне бы радоваться... Да вот только этот гад оставил меня привязанным к кровати. Ремень он затянул на совесть, руки сильно затекли и мучительно ныли. Сколько бы я не дергался, освободиться не мог, только причинял себе лишнюю боль. Постарался расслабить руки и поискал наиболее удобное положение. Но очень скоро у меня сдали нервы. Меня дико пугала надвигающаяся темнота, я боялся, что Артем решит не возвращаться и забыть обо мне, что обо мне, черт возьми, все забудут, и я помру мучительной голодной смертью, как какой-нибудь брошенный парализованный старик. Представив себе собственное высохшее тело, я стал громко орать и дергаться, пока не стер в лохмотья кожу на запястьях и не охрип. Боль отрезвила меня: Артему не нужна моя смерть, надо набраться терпения и ждать его. Но проходили часы, а никто не торопился освобождать меня. Зато в углах спальни копошились тени, и слышался скрип и невнятное бормотание. До чего же не хочется в психушку! Очень возможно, что после этой ночи я могу там оказаться. Со страхом я ждал голоса моего ночного оппонента. Но дождался другого: стали болеть глаза, мышцы, а нёбо узнаваемо запылало. Пиздец, моя температура упорно ползла к критическим отметкам! Сердце долбилось в грудную клетку, а мозг словно на центрифуге гоняли. Долго в сознании я не оставался. Дальнейшее мое состояние мне самому напоминало очень медленный заплыв брассом. Я надолго погружаюсь в воду – ни боли, ни сознания... ничего. Затем короткое выныривание за глотком воздуха... опаньки, что это – я остался без рук? Я их не чувствую и не вижу. Новое стремительное погружение... Теперь из воды меня вытягивает далекий голос:
- Славочка, родной, пожалуйста, приди в себя!
Меня трясут, мне очень больно растирают руки (уф, значит они никуда не делись!). Холодная мокрая ткань касается лба, щек, груди. Приподняв чугунные веки я вижу бледное лицо Артема. А он ужасно выглядит с перекошенным ртом и безумным взглядом!
- Да что ж я за тварь такая! Малыш, солнышко, потерпи. Господи, что мне делать?
И он, конечно, что-то делает, но я снова ухожу под воду. Потом плаваю где-то неглубоко, почти у поверхности, слышу бубнящие голоса, отчетливо чувствую вхождение холодной иглы в мою вену. И вообще мне становится больно и неуютно, и я окончательно прощаюсь с заплывом, открывая воспаленные глаза. Я лежу в своей кровати, укрытый лишь легкой простыней, мои запястья плотно перевязаны, в воздухе запах спирта и лекарств. В поле зрения попадает невыразительное лицо с кривоватым носом и водянистыми бездушными глазами. Серые тусклые патлы торчат в разные стороны. Тонкие и бледные губы кривятся в усмешке, когда он замечает мой взгляд.
- Привет, мой милый. Ну, помнишь меня?
- Забудешь тебя, как же! – еле слышно хриплю я. – Годы не прибавили тебе обаяния, Боткин.
Доктор неприятно засмеялся и провел неожиданно мягкой ладонью по моей щеке.
- Эй, недокиллер! – отворачиваясь, позвал он. – Твоя неудавшаяся жертва пришла в сознание.
В комнату нетвердой походкой зашел Артем и сел на краешек кровати. Выглядел он каким-то заторможенным.
- Слава богу. – Неокрашенным эмоцией голосом сказал он. – Спасибо, Никита.
- Не надо благодарностей. Просто заплати. И в следующий раз не устраивай истерик, когда зовешь меня.
Артем кивнул, как на автомате поднялся и вышел из спальни.
- Пить хочешь? – спросил доктор.
Не то слово! У меня язык присыхал к щекам и небу. Горло саднило и наполняло рот горечью. Приподняв мою голову, Боткин поднес стакан с водой к моим губам. Заботливый такой, просто мама родная. Пальцы его елозили по моим мокрым от пота волосам. Наклонившись, он с усмешкой сказал:
- Вижу, что Артем не успокоится, пока не добьет тебя.
Напившись, я испытывал облегчение, и даже что-то вроде благодарности к доктору. Но мне было неприятно то, как интимно он держит меня.
- А тебя это разве волнует, Боткин? – сухо спросил я, пытаясь убрать голову с его руки. Но он не позволил, притиснул меня к своему боку и зашептал, страстно дыша мне в ухо:
- Ты таким хорошеньким стал! Не хочешь встретиться как-нибудь? Проведем время весело и с пользой, тебе понравится.
И этот туда же! Или я такой везучий на извращенцев, или правда нормальных мужиков все меньше и меньше в этом сумасшедшем мире? Я положил руку на его пах и умиленно и с надеждой глянул в его рыбьи глаза.
- Никитушка, ты не шутишь? Я так счастлив, я ж и надеяться не смел, солнце мое! А можно, я тебе прям щас отсосу, в залог нашей будущей любви?
Он довольно грубо скинул меня на подушку.
- Чего завелся-то? Считаешь, слишком хорош для меня? – с кривой усмешкой спросил он.
- Да твою ж мать, как же вы мне все дороги! – голос не позволял мне орать, но слова я выплевывал на пределе возможностей. – Ты, врач-убийца, столько лет мне в кошмарах снился, век бы рожи твоей не видел!
- Ну, знаешь ли, - возмутился он, - если ты с Артемом можешь вместе жить и трахаться, то чем же я тебе не угодил? Я тебя в подвале не держал! Столько возился с тобой, свинья неблагодарная!
- А у меня претензии к качеству лечения!
- Тебя студент лечил, между прочим. А сейчас ты, дружок, плюешь в колодец, из которого возможно, еще не раз напьешься!
- Вот я кретин! Боткин, милый, оставь мне свою визитку, вдруг мне понадобится твоя фирменная наркота.
- И оставлю, я не гордый! Мне такие чувства не по карману, меня миллионер не усыновлял!
- А по-моему, ты очень гордишься, что ты такое редкое дерьмо! – из последних сил хрипел я.
- Артем! Заснул ты там что ли?! – заорал доктор.
В дверях появился растерянный Артем с помятыми деньгами в руке.
- Никита, ты извини, но у меня наличности только три штуки. Не возражаешь, я тебе с утра сниму деньги и завезу в поликлинику?
- Давай сколько есть! – зарычал Боткин, выхватывая у него купюры. – И не зови меня больше к этому змеенышу!
Артем пустым взглядом проводил взбешенного доктора. Затем помог мне надеть пижаму и укрыл меня теплым одеялом. Движения его были вялыми и неточными.
- Артем, ложись и поспи. – Сказал я. – Чем этот ветеринар тебя накормил?
- Не знаю. Но у меня такая пустота в голове. Похоже, я слишком буйно себя вел. Запаниковал я, Слав.
- Расслабься, видишь – на этот раз ты меня не убил. А другой возможности и не будет. Верно?
Артем кивнул.
- Я все понял, малыш. Я оставлю тебя в покое. Потерпи еще несколько часов, я должен убедиться, что тебе не станет хуже. Ты чего-нибудь хочешь?
- Хочу, чтоб ты лег и не мельтешил перед глазами. Ты же сейчас свалишься, а у меня нет сил затаскивать на кровать такую тушу.
- Ладно. Но я лягу с тобой. И если что, ты сразу буди меня.
Артем, не раздеваясь, лег рядом и взял мою руку, переплетя наши пальцы.
- Как ты? Тебе больно? – шепнул он.
- Если честно, то меня как через мясорубку пропустили. Но я быстро оклемаюсь, мне просто надо поспать.
- Тогда спи.
Но я не мог так просто уснуть. Тяжко было на душе. Дурак я, наверное, но мне больно было видеть Артема таким подавленным. Хотя себя я жалел больше.
- Артем, может, ты вернешься в Москву? – робко спросил я.
- Зайчик, я ведь пообещал тебе больше не лезть в твою жизнь. И ты в мою не лезь, пожалуйста. Не надо гнать меня из моего города.
- Я не гоню. Просто пойми, твои родители - семья для меня. Получается, для меня их дом теперь закрыт?
- Да пользуйся ради бога! – зевая, ответил он. – Я пока клуб не открою, до ночи дома не появлюсь. Да и когда открою... Короче, приезжай когда хочешь, мамуля все равно без тебя долго не выдержит. И не бойся, что наткнешься на меня.
Он уютно засопел мне в ухо.
- Артем, я не хочу бояться встреч с тобой. – Подумав, сказал я. – Что, если нам постараться поддерживать нормальные, дружеские отношения? Мы же не можем всю жизнь бегать друг от друга? Твои родители будут рады, если им не придется лавировать между нами. Мм, что скажешь?
Но Артем ничего не сказал, так как спал мертвым сном. Рука его, державшая мою руку, расслабилась, пальцы тихонько вздрагивали. Я не спешил освобождаться, так мне было спокойнее и уютнее. Не хотелось об этом думать, но, факт – впереди меня ждали одинокие и бессонные ночи. Потом я, конечно, привыкну и втянусь в свое одиночество. А возможно, мне повезет, и я встречу человека, который избавит меня от этого гадкого чувства. С Артемом у меня не было на это шансов. Я сколько угодно мог внушать себе, что давно простил ему прошлые обиды, что благодарен ему за то, что он не дал мне умереть и открыл для меня новую жизнь. Я и правда простил... но ничего не забыл! Слишком сильным потрясением для меня когда-то стало открыть за обаятельной внешностью милого парня сущность насильника. Я долго боялся его. А ему нравилась роль хозяина моей жизни. Не по мне такие отношения, Артемка! Спи спокойно, но утром вали ко всем чертям и забудь обо мне так же легко, как я забуду о тебе.

Проснулся я в 10 часов. Полежал немного, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде жить можно, только плечи неприятно тянет и слабость во всем теле. Рядом крепко спал Артем. Он, наверное, даже не шевельнулся за ночь ни разу. Зато я подполз к нему вплотную и пристроил голову в его подмышке. Мля, и что ж меня так тянет к нему под бочок?
Едва я поднялся, запиликал мой сотовый. Схватив его, я ушел на кухню и плотно прикрыл дверь. Оказалось, звонил Вадим Артурович. Он впервые вспомнил обо мне за время проживания Артема в моей квартире. Но не было мне ни «здравствуй, Слава», ни «как у тебя дела?».
- Почему ты до сих пор не на работе? – холодно поинтересовался он.
Любопытно, что за «крот» окопался в заводоуправлении и шпионит за мной?
- Плохо чувствовал себя с утра, но с обеда выйду. – Ответил я.
- Ты что-то слишком часто болеешь в последнее время. Тебя не Артем заразил?
- Артем совершенно здоров. И, кстати, собирается сегодня вернуться в родной дом.
- Интересно. А надолго?
- Не знаю. Мне важно лишь то, что мою квартиру он оставит навсегда.
- Очень интересно! И приятно, не буду скрывать. Тебя тоже, дружок, после работы я жду у нас.
- Зачем?
- Имей совесть, мы месяц не виделись!
Голос у него стал очень довольным. И попрощался он со мной очень ласково.
Вернувшись в спальню, я принялся будить Артема. Это заняло много времени: он стонал, отмахивался, и пытался уползти от меня под одеяло. А когда все же открыл глаза, первым делом потянулся за часами и взвыл:
- Какого черта?! У меня встреча с подрядчиком через десять минут!
Он засуетился, схватил джинсы и, натягивая их, вдруг остановился. Карие лучистые глаза проникновенно смотрели на меня.
- Знаешь, чуть не сказал: «Какой кошмар мне ночью приснился!» Только сейчас дошло, что это вовсе не сон. – Он опустил голову и уже не глядя на меня сказал, продолжая одеваться, - Славка, неужели мы и правда расстаемся?
- Истинная правда. Не возражаешь, если я сам твои вещи вечером завезу?
- Не надо бы тебе сегодня садиться за руль...
- Так, все, Артемка! Теперь мое здоровье не твоя забота!
Он не стал ни умываться, ни завтракать. Сгреб с вешалки куртку и ушел. Да, трудновато нам будет поддерживать нормальные отношения. Утопист я, не иначе.

Это не день был, а пытка! Я как тряпичная кукла просидел на работе, не вставая со стула. Голова трещала, руки болели, ноги отказывались носить меня. Ужас! Показывать свою слабость перед коллегами не хотелось, и я, приняв пару таблеток обезболивающего, мужественно высидел до конца. Памятник мне! Правда, как открыл с обеда какие-то расчеты, так и закрыл их, не внеся ни цифры, до лучших времен.
Дома глянул в зеркало и едва не перекрестился. Неудачный фантом меня самого, вздыхая, поплелся в ванную, и попробовал обмануть природу, натерев себе щеки и умывшись холодной водой. Чтобы глазки блестели, чтобы щечки горели... Не вышло ни блеска, ни огонька. Вещей от Артема осталось немного, я за пять минут собрал их, и поплелся на автостоянку к своей Мазде.
Настроения наведываться к Бакаевым не было. Что я скажу им? Что они мне скажут? Да я им в глаза не смогу посмотреть!
Но все мои страхи и сомнения пропали, стоило мне переступить порог квартиры. На меня, скользя по паркету толстыми лапами и издавая звук разгоняющейся циркулярки, несся Снек. Напуганная звуком Лидия Ивановна взвизгнула и прижалась к стене. Я едва успел перехватить тяжелую вихляющую задом псину, не дав сбить себя с ног. Темно-синий язык с размахом прошелся по моим щекам, при этом шарпей повизгивал и сопел как астматик.
- Все, все, я тоже люблю тебя! – взмолился я, чувствуя, что сейчас он все же вырвется и залижет меня до смерти.
- Фу, Снек, не трогай Славу! – пришла мне на помощь Наталья Витальевна. Вдвоем с ней нам удалось поставить Снека на пол и заставить вести себя тише.
- Господи, как же он рад тебе! – засмеялась она.
- Хорошо хоть лужу не...
В продолжение моей мысли, Снек пустил звонкую струю на паркет, и, смущенно повизгивая, смотрел на разлетающиеся под его лапами брызги. Даже у экономки эта несчастная морда вызвала умиление, и она молчком отправилась за шваброй. А меня обняли, поцеловали и завели в гостиную, где сам хозяин дома тоже обнял меня и слегка дотронулся рукой до моих волос.
- Что-то вид у тебя и правда нездоровый. Но как же я рад тебя видеть!
- Значит, вы не сердитесь на меня? – захотелось мне уточнить.
- Я всегда знал, что ты не чужд здравому смыслу. В отличии от Артема. – С чувством сказал Вадим Артурович. – Я лишь надеюсь, что ты сам не в обиде на наше невмешательство.
- Пожалуй, Вы были правы, дав нам возможность самим во всем разобраться. – Ответил я.
- Славочка, каких нервов мне стоило оставаться в стороне! – воскликнула Наталья Витальевна. – Но Вадим был прав, запрещая мне вмешиваться. Сегодня Артем сам поговорил с нами, и раскаялся в своем безрассудном поступке.
Я видел, как они довольны таким исходом. И сам был рад, что меня не оттолкнули. Мы спокойно обсудили планы на мою учебу. Вадим Артурович предложил (не приказал!) сопровождать его в декабрьской деловой поездке в Германию. Меня накормили прекрасным ужином, окружили добрым общением, больше никто не затрагивал больных тем. Время шло, я понимал, что пора и честь знать. Артем так и не появился, да я и не горел желанием встречаться с ним. Но как же мне не хотелось уходить! Стоило подумать о пустой темной квартире, как меня пробирал озноб. Все же я заставил себя распрощаться с хозяевами.
Всю ночь я просидел перед телевизором, переключая ночные каналы. Для сна выкроил не больше двух часов. На работе клевал носом и даже умудрился заснуть перед компом в обеденный перерыв. Возвращаясь домой, завернул в аптеку и прикупил снотворное, разрекламированное фармацевтом. Утром с досады спустил всю упаковку в унитаз: спал я очень плохо, поминутно просыпаясь от непонятной тревоги, а утром чувствовал себя совсем разбитым. На этот раз за рабочим столом я заснул, едва успев до него добраться. Маша растолкала меня, заслышав шаги задержавшегося где-то главбуха. Он с подозрением глянул на мою заспанную физиономию, но оставил все без комментариев.
С работой я еле справлялся. К тому же чувствовал себя на взводе, боялся сорваться и наорать на кого-нибудь в ответ на безобидную фразу. Мля, ну что со мной не так? Почему я не счастлив, почему мучаюсь бессонницей? Жизнь-то, вроде, налаживается! Разве я одинок? У меня же есть близкие люди, есть друзья. Нет, настоящий друг только один, и он очень далеко. За последние два дня я позвонил ему не меньше пяти раз. Витек был удивлен и настороженно выспрашивал, что у меня случилось. Блять, он конечно самый-самый, но ведь ему хрен расскажешь о том абсурде, из которого я еле выкарабкался.
Еще конечно есть эта рыжая зараза Алька. Я позвонил ей, в надежде уломать хоть ночь провести со мной. Лучшая подруга, блин! Она радостно сообщила мне, что не может приехать, так как ее парень (качок и обаяшка) ведет ее в ресторан, а потом к себе домой. И папа не против!! Я, наверное, должен был радоваться за нее, но как-то не получалось. «Ну, улетного вам секса!» - злобно буркнул я и отключился. Как же не вовремя я потерял Олежку! Блять моя голубоглазая. Продажная. После печального инцидента банковский счет Олега значительно пополнился. Прямо пропорционально счету вспыхнула и любовь к папику. Изредка Олег все же звонил мне, чтобы похвастаться новыми подарками и сообщить о премьере постановки в театре. «Как бы мне хотелось посмотреть!» - размечтался я. «Не надо, не приходи! – попросил он. – Я тебе лучше запись пришлю».
Оставалось несколько знакомых девушек, с которыми я иногда встречался без всяких обязательств. Хорошие девушки. Но знают меня, как облупленного. Некоторые еще с института. Обязательно полезут в душу, почувствовав мою нервозность. А рассказать о наболевшем я могу только самому близкому человеку. Или, в противовес, человеку совершенно случайному, с которым больше судьба и не сведет. Кстати, эта идея нравилось мне все больше и больше: подцепить какую-нибудь девчонку, симпатичную и в меру болтливую. Просто приятно провести с ней время, и расслабиться наконец. Только вот где ее цеплять? Вариант с ночным клубом я отмел сразу, слишком свежи воспоминания о последнем приключении. Кроме того, такие знакомства редко бывают удачными: в атмосфере клуба трудно разглядеть и понять человека, приведешь красотку домой, а она разденется, умоется... А потом еще заговорит!! Нет уж! Варианты с кафе, ресторанами и просто парками рассматривать не стоило. Мне нужен стопроцентный результат с сексом, а не знакомство с договоренностью о свидании... как-нибудь, на днях или раньше, когда я уже загнусь от психоза. В конце концов я не придумал ничего более умного, чем пойти в стриптиз клуб. Наверное, все Олежку из головы не могу выкинуть, хотелось встретить что-нибудь столь же охочее до секса с незатейливой жизненной философией. Скорей всего, мне эта философия будет стоить определенной суммы. Но я ж не бедствую, могу себе позволить...

Расставаться тяжело.

POV. Артема.
Жизнь моя была загружена под завязку и крутилась как колесо гоночного автомобиля. Благодаря тому, что я много времени проводил в своем спортклубе, дела там шли очень бойко. Отделочные работы были почти завершены, в подвале стояло оборудование для тренажерного зала, вот только с отделкой сауны вышла задержка из-за размолвок с бригадиром: я хотел закрыть стены кедром, а мужик настаивал на осине, и упорно тянул время. Я подумывал выгнать его взашей.
Всеми счетами заведовал сам. У меня от них голова просто пухла! Херня, справлюсь! Дядька ведь каждую копейку может проверить, с него станется!
Ни с того ни с сего начала доставать звонками Кристина. Все жаловалась, как ей трудно справляться с Тимуром. «Болезнь прогрессирует, что ли?» - забеспокоился я.
- Он стал совсем неуправляемым! – ответила она раздраженно. – Не подпускает к себе никого, кроме няни. А эта эгоистка все время требует выходной. Артем, может, будет лучше подыскать ему подходящий интернат?
- Ты последние мозги растеряла?! У ребенка есть мать и отец, мало тебе одной няньки – найми вторую! И чтоб я больше не слышал об интернате!
- И где это у него отец! – психанула Кристина. – Хорошо тебе – это же не тебя он царапает, когда его одеваешь! Не ты слушаешь по ночам его нытье!
В конце концов, она начала требовать, чтобы я забрал сына к себе. Мне и в самом деле уже хотелось смотаться в Москву, но только затем, чтобы придушить ее.
Мне сейчас было не до воспитания ребенка. Мало мне было клуба, так отец взялся грузить делами компании. Вот тут я вообще ничего не понимал, и быстро выходил из себя.
- Батя, с твоей компанией прекрасно справится Инченко! Оставь меня в покое.
- Это не моя, это НАША компания, Артем! Когда-нибудь она станет твоей! Хозяин, спихивающий всю работу на подчиненных, рискует потерять все!
Мне не хотелось больше ссориться с отцом, и я, сжав зубы, честно пытался вникнуть в бесконечную вереницу контрактов, поставок, банковских счетов... и еще черт знает чего!
Жизнь кипела... Но жизни у меня не было. Я потерял ее вместе со Славкой. Ради чего все? Для кого я делаю этот клуб? Я мечтал о нем, но только затем, чтобы его одобрил мой любимый. Я хотел стать богатым и известным, но только затем, чтобы Славка гордился мной и дорожил. А если этого уже не будет никогда... Тогда зачем?..
Чтобы не думать об этом, я и загружал себя работой. И тело мое, и часть мозга послушно трудились. Но часть сознания без устали задавала вопрос: зачем, зачем, зачем?
Я долго не видел Славу, хотя знал, что он часто приезжает к нам домой. Так было проще. А потом родители собрались отметить в ресторане годовщину своей свадьбы, и отец спросил меня, не буду ли я против присутствия Славы на праздничном ужине. «Разумеется, я не против, - ответил я, - и не переживай, мы все выяснили между собой и скандалить не будем». И отец, и мама были очень довольны.
Слава появился в ресторане с букетом роз и немного растерянной улыбкой на лице. От одного взгляда на него у меня кольнуло сердце. Мой мальчик надел приталенную темно синюю рубашку с узким рукавом, она прекрасно оттеняла его светлую кожу и красивые глаза. Весь он казался очень изящным, я отметил, что он похудел за осень.
Мама радостно заулыбалась, расцеловала его и посадила рядом с собой, напротив меня. Тяжело было сохранять спокойствие и поддерживать непринужденный разговор. А вот Слава казался вполне спокойным и всем довольным. Я всегда знал, что он любит моих родителей, и сегодня вновь чувствовал, как малыш счастлив находиться рядом с ними. Он с мягкой улыбкой слушал мамино пустое щебетание, в глазах его вспыхивали огоньки, стоило отцу вставить слово в разговор. Да, по-моему, сегодня все были счастливы, довольны собой и окружающими. Кроме меня. Мне хотелось закрыть глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать Славу. Выгнать его с семейного ужина! И мне до боли хотелось уйти с ним, видеть его, слышать, дышать только им! Двойственность чувств убивала меня.
Официант зажег на столе свечи в хрустальных подсвечниках. Затем принес маме маленькую корзинку с алыми розами. Мама восторженно ахнула – в цветах трепетали крылышками голубые и белые бабочки. Они лишь казались настоящими, их крылья были из тонкого шелка, и даже жар свечей заставлял их двигаться.
- Там коробочка. – Подсказал отец.
Мама вытащила из глубины корзинки атласную коробочку. А из нее - очень красивый браслет с россыпью абсолютно прозрачных бриллиантов. Я никогда не понимал, зачем ей столько дорогих безделушек, ведь надевала она их нечасто. Но каждому такому подарку мама радовалась так, как будто получает его впервые. Вот и сейчас, она тихо вскрикнула и всплеснула рукой.
- Вадим, это просто прекрасно! Ах, голова кругом!
Ее восторг погасил пару свечей. Слава поднес к ним зажигалку, с улыбкой смотря на маму. Манжет его рубашки задрался, и показалось тонкое запястье с розоватыми, словно полированными, рубцами. Как же сильно он разодрал о ремень кожу, если остались такие следы! Я, не мигая, смотрел на эту руку, и вдруг отец быстрым жестом одернул манжет Славкиной рубашки, и как ни в чем не бывало, наклонился к маме и шепнул:
- Рад, что угодил.
Мама и не заметила ничего. Слава выглядел смущенным. А мне хотелось с разбегу врезаться головой в стену.
Зазвучала романтическая мелодия и отец пригласил маму на танец. Впервые за вечер я прямо взглянул в глаза моего мальчика.
- Славка, я, конечно, повторяюсь, но пожалуйста, прости мне мою жестокую выходку.
Он махнул рукой и улыбнулся.
- Прощаю. Сегодня вечер такой чудесный, не хочется вспоминать плохое. Слушай, я тут вспомнил, что Боткину нахамил ни с того ни с сего. И это вместо «спасибо»! Ты дай мне его номер, я позвоню и извинюсь.
Я нахмурился. Что-то не понравилось мне в его голосе. Была какая-то напряженность.
- Не переживай. С Никиты все как с гуся вода, я ему заплатил, а остальное его не колышет.
- Нет, все же не хорошо так! Скажи его номер...
- Славочка, если ты действительно так переживаешь, то я сам позвоню и извинюсь от твоего имени. И давай на чистоту: я не хочу, чтобы ты общался с Боткиным. Объяснить почему?
Славка досадливо повел плечом.
- Да ладно, чего ты так нервничаешь? Нет так нет! Закрыли тему. Расскажи лучше, как у тебя продвигаются дела?
Я попробовал расслабиться, но что-то плохо получалось.
- С клубом все прекрасно. Хочу открыться до нового года. Но отец не дает мне продыху, заставляет отслеживать работу компании. Славка, это такая тоска! Я ничего не понимаю.
- На самом деле это все очень интересно. И вовсе не сложно. Если хочешь, я помогу тебе разобраться.
Я невесело рассмеялся.
- Что ж ты такой добренький у нас?! Скажи честно, чего бы тебе хотелось больше – помочь мне, или убить меня?
Славка сжал губы и прищурил глаза.
- Помочь. – Сквозь зубы процедил он. – Я не хочу с тобой враждовать. Артем, твой отец верит, что у нас достанет ума договориться. Если ты не готов доверять мне, относиться ко мне непредвзято, то что я буду делать в компании, которую ты унаследуешь?
- Хм, а на что ты рассчитывал?
- На место в курьерской службе, бля! Артем, я ХОЧУ и МОГУ быть управляющим. А вот если ты этого не хочешь...
- Все, все, считай, что ты уже генеральный директор! – я примиряющее поднял руки. – Я тебе полностью доверяю. Я обязательно воспользуюсь твоей помощью! И мы оба сделаем бате приятное. Ну, лады?
- Думаешь, я выслуживаюсь перед твоим отцом? – угрожающе зашипел он. Но, не успел я ничего ответить, как лицо его изменилось, злобный прищур исчез, как и лед во взгляде. Слава неожиданно накрыл рукой мою руку, лежащую на столе.
- Нам ведь обоим сейчас нелегко, - мягко сказал он. – Но мы и виноваты в этом оба. Давай все-таки попробуем наладить отношения.
- Как ты себе это представляешь? - облизнув вмиг пересохшие губы, сказал я. - У меня к тебе только одно отношение – как к любимому, но потерянному человеку.
Его рука ласково сжала мою, и меня словно накрыло горячей удушающей волной.
- Артем, давай выждем еще немного времени. Если тебе по-прежнему будет тяжело видеть меня, я уеду. На самом деле, не так уж много я здесь теряю, и со мной будет диплом и опыт работы. Альку я потерял окончательно, твои родители – это, прежде всего ТВОИ родители, ну, а больше у меня ничего нет.
- Да? А как же квартира, деньги, акции?
- О чем ты? Квартира не моя...
- Твоя. А также акции нашей компании и других на крупную сумму, и счет в банке, открытый восемь лет назад. А ты ничего не знал? - почти злорадствовал я, глядя, как вытянулось его лицо. - Ну вот, не зря я, значит, изучал дела компании. Только ты уж не пали меня перед батей, будь лапонькой.
Его растерянная мордашка позабавила бы меня, если б он не вцепился так в мою руку. Пальцы у него были сильные, хотя сама кисть в два раза уже моей. Смешно, но этот цыпленок делал мне больно. Миротворец недоделанный! Решил принести себя в жертву моему душевному равновесию? Наш мальчик такой добрый, чувствительный. И бескорыстный! Отец ведь не зря скрывал от Славы, что квартира полностью его. Что-то сейчас делается в твоей душе, малыш? Хотя и так все видно, ты еще плохо владеешь своими эмоциями.
- Слав, ты руку мне сломать собрался? – спокойно сказал я.
Он судорожно сглотнул и разжал пальцы. К столику вернулись отец с мамой.
- Вы заскучали, мальчики? – спросила мама.
Я поднялся.
- Надеюсь, вы извините меня, но мне пора идти. У меня встреча.
- Свидание? – мамины глаза радостно заблестели.
- Да. Но не спрашивай ничего больше, боюсь сглазить.- Подыграл я ей. - Не теряйте меня, я переночую в своей квартире, а с утра буду на объекте. Батя, к тебе я заеду после обеда.
- Хорошо, сынок. Было бы неплохо вместе пообедать, если ты не задержишься.
- Созвонимся.
Я поцеловал родителей, хлопнул Славу по плечу и поспешно ушел. С каждой секундой мне было все тяжелее смотреть на него. Я подпортил ему настроение, но это ничего, он сам нарвался, нечего золушку из себя корчить! Мне вдруг вспомнились его руки со следами от ремня. Как я посмел портить эту нежную кожу, причинять боль столь совершенному телу?! И тем ни менее, он готов мне все простить. В который раз. Да я ненавижу его за это!!!
Прежде чем заползти в свое звериное логово, я навестил Боткина.
- О... чему обязан такой чести? – ядовито улыбаясь, спросил доктор, впуская меня.
Квартира у него была очень приличная, с претензией на роскошь. Чувствовалась рука дорогого дизайнера. Работа Никиты неплохо оплачивалась, он считался лучшим специалистом клиники. Но мне кажется, главным его талантом было тянуть деньги из своих пациентов. Паук, сосущий кровь полудохлых мух. Хотя стоило признать, Никита был очень трудолюбив. И, пожалуй, не было работы, которой бы он гнушался (конечно, если за нее хорошо платили).
- Боткин, колеса нужны. – Не стал я тянуть кота за яйца.
- Ожидаемый эффект? – перешел к делу и он.
- Хочу расслабиться... успокоиться. Нервы шалят. Что-нибудь, что вставляет хорошо, но быстро выводится из организма.
Боткин кивнул, ушел в другую комнату и вернулся уже с таблетками.
- Вот, утром будешь как огурчик. Смотри, за руль с ними – ни в коем случае.
- Никита, я не дурак! Кстати, тебе привет от Славы. Спрашивал номер твоего телефона, хотел извиниться за неприветливость.
Глаза доктора алчно зажглись.
- Что ж, я не злопамятный. И всегда рад помочь старому знакомому. – Со змеиной улыбкой сказал он.
- Никитушка, так я ему номер твой не дал. И хочу предупредить: если узнаю, что вы виделись – набью тебе морду, очень сильно и больно. Переломы челюстей и носа гарантированны.
- Вот как! А я думал, вы расстались, и тебе нет до него дела.
- Расстались. Но он собственность компании. А я ее будущий хозяин. Все понял?
- Все, все! Ты очень ясно излагаешь! – он рассмеялся, но как-то нервно.
- В следующий раз смотри, куда сети забрасываешь, паучара.

В моей квартире уже много лет ничего не менялось. Было чисто, раз в неделю приходила уборщица, хотя я почти не бывал здесь.
Мне казалось, что я уже успокоился, но стоило остаться одному, как тоска навалилась с новой силой. Снова вспомнилась розовая стертая кожа на Славкиных запястьях. Его смущенный взгляд. А отец сделал все очень быстро, без всяких эмоций. Значит, догадался, откуда у Славы эти следы. Скажет ли он мне хоть что-нибудь? Нет, скорее всего. Эх, зайчик мой, разве ты нужен кому-нибудь так, как мне? И никто не будет любить тебя так же сильно...
Я удобно устроился на диване и проглотил таблетку. Хорошо стало почти сразу. Спокойно, легко. Но на дне души плескалась горечь. Это Славка не оставлял меня. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной тотчас появился его образ. Синие глаза смотрели ласково. Вкрадчиво звучал голос.
- Зачем ты ушел так рано? Оставил меня...
Я почувствовал на щеке теплое дыхание.
- Не оставляй меня больше.
Какие хорошие таблетки! Заказать что ли Боткину партию побольше? Нет, к черту, не хочу продлевать эту агонию! Ты прав, мальчик, я должен изменить свое отношение к тебе: приятель, друг семьи, подчиненный... Не больше!
- С каких пор ты веришь всему, что я сказал? – шепнул голос мне на ухо. Губы почти касались моей кожи. – Я не смогу без тебя. Ты же знаешь, как я беспомощен на самом деле, мне не выжить без твоей любви.
Я прекрасно понимаю, что этот голос всего лишь глюк. Едва я открою глаза, как пойму, что один в комнате. Наваждение исчезнет.
- Нет, не открывай! Почему ты хочешь прогнать меня? Ты не любишь меня на самом деле?
Пересилив себя, я открыл глаза. Я один в комнате, как и думал. Но сама комната кажется мне огромной, по стенам струиться легкое марево, потолок бесконечно далеко от меня и выгибается небесным куполом. Сказочная красота! Меня ничего не волнует, сознание свободно от всего негативного.
- Какой ты глупый, Артем! Неужели надеешься спрятаться от меня? Ты не сможешь! Ты даже не можешь этого хотеть!
- Чертова пиявка! – заорал я, вновь чувствуя его дыхание, на этот раз где-то у затылка. Славки нет здесь! Нет!! Проклятые таблетки! Или... все же... он здесь? Я ведь давно знал, что мальчик проник в мою кровь. Расползся по всем жилам, как отрава. Теперь мстит мне за все. Хочет свести с ума. Лишь притворяется добрым и открытым, на самом деле ничего не забыто, и боль его врагов заглушает его собственную. Он отравил мозги Максу, едва не убив его. Теперь я на очереди. Останется Илья... Нет, Илюха уже не жилец, скоро его сожрет собственная супруга в своем законном праве. Как же Славе это удалось? Только я так легко не сдамся! Не может быть, чтобы Славки в моей крови было слишком много. Если вовремя очистить себя от яда...
В тумбочке нашел коробку с лезвиями. Так, главное не терять голову! Я подумал о возможности занести инфекцию, и протер лезвие туалетной водой. Приготовил чистую салфетку. Устроился на полу, откинув ковер: крови не будет много, не вижу смысла искать под нее тазик. И, наконец, сделал первый неглубокий надрез. Боли почти не почувствовал, кровь брызнула из ранки и закапала темными каплями, с легким стуком ударяясь об пол. Но постепенно капель становилась все меньше. Я разрезал кожу чуть пониже, похоже, надавил сильнее, чем нужно. Было больно, кровь потекла тонкими ручейками.
- Что ты делаешь? – заныли мне в затылок. – Убить меня хочешь? Сволочь ты!
И уши ведь не заткнешь! Только после четвертого пореза жалобы и нытье прекратились, но уже и голова кружилась, и шумело в ушах. Потолок опустился на свое привычное место, но теперь вращался, слава богу, не быстро. Я понял, что пора завязывать с кровопусканием и потянулся за салфеткой.

Тимур.

POV. Славы.
Сегодня мне на работу позвонила Наталья Витальевна, и явно волнуясь, сказала:
- Приехала Кристина с Тимуром. Представляешь? Без всякого предупреждения, без звонка, на такси!
- Э-э, ну Вам ведь внука привезли, это же здорово!
- Слава, ты бы только видел ее недовольное лицо! Мне ничего не рассказывает, отказалась от отдыха и от обеда. Требует немедленного разговора с Артемом. Я ему позвонила уже... Славочка, что мне делать? Мне как-то тревожно и... Тимочка, солнышко мое, допей молочко! - вдруг ласково заговорила она. - Не хочешь? Ну, пойдем к бабушке, радость моя... Слава, все, извини, что побеспокоила, если сможешь, приезжай пораньше.
Что ж, повод был действительно серьезным, чтобы отвлечь меня от работы. Иной раз возникало ощущение, что Наталья Витальевна звонит лишь потому, что соскучилась по моему голосу. Зато я знал, что она нуждается во мне. И был ужасно доволен, что обо мне она вспоминает гораздо чаще, чем о муже и сыне. А слова «целую тебя» и «люблю тебя, Славочка» я готов был слушать бесконечно.
На тот момент я только усмехнулся ее волнению и пожал плечами. Что переживать-то? Возможно, жена Артема ищет примирения. Вдруг у них все наладится? Вернутся ли они тогда в Москву, или останутся здесь? Мне почему-то не очень хотелось, чтобы Артем уезжал. Нет, правда! Он изменился по отношению ко мне: больше не было никаких домогательств и тяжелых разговоров. Но и от общения со мной он не бегал, стал часто приезжать к родителям, выглядел довольным, хотя и уставшим. Близилось открытие его клуба. Артем рассказывал мне обо всем, что волновало его в новом бизнесе, даже попросил помочь ему с бухгалтерией. Конечно, я не стал отказывать, оценив его стремление перевести наши отношения на нужный уровень. Таким он мне нравился – неагрессивным, адекватным. Что и говорить, обаяния в нем было с лихвой, и если он разговаривал со мной по-доброму, подшучивал без желания уколоть, и открыто улыбался, то я и сам уже тянулся к нему, забывая об осторожности.
Стоит признать – я совсем расслабился в последнее время. Жил в свое удовольствие. Даже вес набрал, что не удивительно при таком обхаживании Лидии Ивановны. Не далее как вчера столкнулся с Нечаевым возле юридического отдела. Хотел пройти мимо, задрав моську повыше, но программист вдруг схватил меня в мощные объятия, выдавил весь воздух из моих легких, и на мой возмущенный вопль «Чё творишь, гад?!» радостно сказал:
- Как же приятно видеть тебя таким хорошеньким и румяным!
Пользуясь моей растерянностью, взъерошил мне волосы и с умильной ухмылкой шлепнул меня по заду.
- Ну, иди куда шел.
- Сам иди! – огрызнулся я, но уже ему в спину.
Восстановить отношения с Борей очень хотелось, но я решил показать характер: пока не извинится, как следует, за свои измышления на мой счет, я буду продолжать его игнорировать. Понимаю, что обязан ему за помощь... и тянет к нему по-прежнему. Но пусть запомнит, каково это – обижать Славу Инченко!
Возвращаясь домой, я слегка волновался. Было любопытно взглянуть на Кристину. Да и на сына Артема тоже. У Натальи Витальевны было полно фотографий вялого страшненького младенца, годовалого черноволосого малыша с апатичным взглядом, уже подросшего ребенка, явно похорошевшего, но с неизменной пустотой в темных круглых глазенках. Фото красавицы Кристины тоже водились, но мне хотелось сравнить их с оригиналом.
В прихожей меня встретил Снек, торопливо лизнул в щеку и удалился, виляя толстым задом, всем своим видом демонстрируя, что ему сейчас не до меня. В доме было тихо. На лестнице я встретил Наталью Витальевну. С обеспокоенным лицом она на цыпочках спустилась ко мне.
- Артем приехал. Закрылись с Кристиной в комнате и бубнят чего-то. А я пытаюсь подслушать, только ничего не разобрать.
- Понятно. А где Тимур?
- Тимочку я оставила в ТОЙ комнате. Он что-то нервничает, совсем забыл меня.
ТА комната была гостевой, специально оборудованной на случай приезда внука. Как только Тимур родился, Наталья Витальевна затеяла там ремонт, сама подбирала обои и мебель и долго заполняла комнату игрушками на любой возраст и вкус. Дизайнер она была неплохой, комната получилась очень уютной, игрушками самому хотелось поиграть (там были электромобили, роботы, железная дорога и другая лабуда, которой бредят мальчишки), вот только любимый внучок все не приезжал. Несколько раз за год Наталья Витальевна сама летала в Москву, причем гостила не у Артема, а в доме деверя. Я знал, что не было на свете человека дороже для нее, чем этот болезненный ребенок.
- Можно мне взглянуть на него? – спросил я.
Она нерешительно кивнула.
- Только ты поаккуратнее с ним. Не трогай его, и, если он чем-то занят, не отвлекай.
Мда, что за ребенок? Без инструкции не подойдешь. Но уж очень хотелось взглянуть на наследного принца.
Мальчик неподвижно сидел на низенькой софе перед заставленным игрушками столиком. Я на несколько секунд замер у двери, но потом подошел к нему поближе, с каждым шагом все больше забывая, как правильно дышать. Ибо ребенок был нереально прекрасен!
Я очень люблю малышей, не помню, чтобы когда-нибудь чья-то кроха показалась мне некрасивой. Но это чудо заставило бы восхититься и умилиться любого! Он был немного мелковат для своих четырех лет. Тельце было хрупким и астеничным, на его фоне голова казалась крупной. Но личико такое нежное, каждая черточка словно прорисована гениальным художником, зацикленном на совершенстве. Прямой маленький носик, округлый подбородок, темно-рубиновые губки. Таких изящных тонких бровок я даже у девочек не видел. А глаза... Господи Боже мой! Черные и блестящие, как омытые дождем маслины, такие глубокие, что сразу тонешь без желания выплыть. Почему на фото они казались мне бездушными? О, да в них столько было души, в этих круглых блюдцах, затененных длинными бархатными ресницами! Сейчас в них разлили печаль и тревогу. Малыш настороженно вслушивался в звуки незнакомого места, широко открытые глазенки смотрели сквозь меня, не видя во мне опасности, но выискивая ее за моей спиной. И хотя мне велели не трогать его, я не смог удержаться, присел перед ним на корточки и взял его маленькую мягкую ручку в свою. Мальчик слегка вздрогнул и впервые посмотрел прямо на меня.
- Привет, солнышко, я Слава. – С придыханием сказал я. – А ты Тимур, так ведь?
Мальчик серьезно и внимательно смотрел на меня.
- Ну почему ты молчишь, маленький? – Я слегка сжал его ручку и поднес к своим губам. Пальчики у него были тонкие и нежные, совсем не похожие на кисть Артема. Общих черт с отцом было много, нос и форма рта, даже волосы стрижены так же, с короткой челкой-чубчиком. Но... такие мягкие, ммм... Едва касаясь, я провел рукой по этому чубчику, а потом и прижался к нему губами. От Тимура так сладко и приятно пахло, наверное, каким-то детским шампунем с запахом молочной карамели или, возможно, детским кондиционером для белья. Я слушал его тихое дыхание и ощущал его тепло на своей шее. Не сдержавшись, коснулся нежной смуглой щечки, а потом, вконец обнаглев, усадил ребенка к себе на колени. Он весь сжался, боязливо приподняв плечики.
- Не бойся, солнышко! – горячо зашептал я. – Хочешь, поиграем с тобой во что-нибудь?
Заботливая бабушка разложила перед малышом разноплановые игрушки, книги с яркими картинками и цветные маркеры с альбомными листами. Но ничего из этого мальчика не заинтересовало.
- Ну, ты же должен во что-то играть? У тебя есть любимая игрушка? – почти с мольбой спросил я, не особо надеясь на его реакцию. Тима вдруг шевельнулся и потянулся рукой к яркому детскому рюкзачку. Я подтянул его поближе и открыл замочек. Покопаться в нем Тима не позволил, первым вытащив оттуда старую застиранную обезьянку. Покрутив ею перед моим носом, он усадил игрушку к себе на колени, придерживая рукой. Я с трудом выпросил у него подержать эту облезлую ценность. Непонятно, откуда она взялась у ребенка из богатой семьи. Но мордашка у обезьяны была забавной, с озорными стеклянными глазками и растянутым от уха до уха ртом. Тима продемонстрировал мне мягкость ее плюшевых ладошек и ушей, показал, как сгибаются лапки.
- Как же зовут такую красавицу? – поинтересовался я.
К сожалению, мальчик молчал. Не улыбался, не смотрел мне в глаза... Но все же мне он не показался каким-то нездоровым. Я плохо представляю себе, что такое аутизм. Мало ли по каким причинам ребенок не разговаривает? Главное, что в этих прекрасных глазах, черных, как у деда, светится ум. Я сходу запал на этот взгляд и сидел, млея от восторга, уткнувшись носом в теплую детскую макушку.
В комнату зашла Наталья Витальевна и даже ахнула, больше от удивления, чем от возмущения.
- Слава, как же ты умудрился взять Тиму на руки?! О-о, он тебе и Читу дал?
На ее возглас в комнату поспешил заглянуть Снек. Фыркая и отдуваясь, он подошел к нам и с любопытством принялся обнюхивать джинсовые штанишки малыша. В черных глазенках зажегся огонек интереса, Тимур провел рукой по короткой шерсти пса, ухватил рукой складку на шее и потянул на себя.
- Тимочка, Тимочка! – тоненько запищала Наталья Витальевна. Наш Снек был не самым покладистым парнем и не доверял незнакомым людям. Но сейчас он только фыркнул, лениво вывернулся из-под детской руки и продолжил вынюхивать одежду мальчика.
- Фу-у... – перевела дух хозяйка. – Кажется, он признал Тимочку. Я боялась, что будет как с Артемом.
У Снека с Артемом отношения не складывались. Самолюбие пса особенно страдало от понимания, что противник ему не по зубам. Одного хмурого взгляда Артема было достаточно, чтобы Снек с недовольным ворчанием убирался с его пути. Но я всегда верил, что шарпей в душе добряк. И подчас просекает ситуацию получше любого человека, что он сейчас и демонстрировал.
За дверью вдруг раздались громкие раздраженные голоса. Мальчик напрягся на моих коленях и тихо захныкал.
- Тимурчик, пойдем ко мне! – спохватилась Наталья Витальевна. С тяжелым сердцем я передал малыша бабушке и вышел, чтобы попросить непутевых родителей утихомирить свое недовольство.
- Ты больше ни копейки от меня не получишь, идиотка!
- Мне и не нужны твои копейки, я сама смогу себя обеспечить! Это твой ребенок, вот и воспитывай его, а я не намерена отказываться от карьеры!
Дверь комнаты Артема резко распахнулась, и я нос к носу столкнулся с Кристиной. Она оказалась почти одного роста со мной. Одетая просто и элегантно: черные узкие брюки и темно-серый твинсет. И вправду очень красивая, черноволосая и светлокожая, с темными миндалевидными глазами. Ноздри точеного носика нервно трепетали, рот слегка кривился в злой усмешке. Она окинула меня надменным взглядом и, не сказав ни слова, прошла мимо.
- Я лишу тебя родительских прав! – крикнул вдогонку ей Артем.
- Поступай, как хочешь! – не оборачиваясь, ответила девушка, закинула в прихожей на плечо легкую дорожную сумку и вышла из квартиры.
Мда, не жалует она мужа. Но ребенок... она что – оставила его? Я в недоумении повернулся к Артему.
- Мммм, ррр... ненавижу сучку! – он в ярости ударил кулаком в стену. – Этой дуре предложили контракт в Италии, а мамаша ее в санаторий свалила, ни раньше ни позже, что б ее!
- И надолго она привезла Тимура?
- Я не знаю! – взвыл Артем. – Он ей вообще не нужен!
- Чего ты орешь? Ну, поживет ребенок здесь какое-то время, что у тебя за реакция?
- Слава! А что я с ним делать буду?! В Москве хороший реабилитационный центр, с Тимуром каждый день занимались...
- И здесь не тайга, найдешь и врачей и психологов.
Из комнаты вышла Наталья Витальевна с Тимуром на руках. Увидев отца, малыш оживился, глазенки его радостно заблестели. А отец... А этот долбанный отец лишь мельком взглянул на него и голосом обиженного мальчишки обратился к матери:
- Мама, я не могу сейчас заниматься ребенком! Я должен закончить все дела с клубом, я уже сейчас опаздываю на важную встречу!
Меня словно по голове чем огрели, стоял оглушенный и ничего не понимающий. Они совсем спятили, да? Одна бросает такое сокровище, как бесполезную ношу, другой не хочет поднимать! Гад, ты хоть глянь, как он на тебя смотрит, ты же три месяца его не видел!
- Да кто тебя держит? – ледяным тоном сказала Наталья Витальевна. – Беги на свою встречу. Мне твои приоритеты известны. Мы со Славой прекрасно справимся и без тебя. Правда, Славочка?
В конце голос ее задрожал на высокой ноте и глаза наполнились слезами. И у Тимы повисли слезы на длинных ресничках, только теперь он не хныкал и на отца больше не смотрел. У меня комок в горле встал.
- Нуу, начинается! Я так и знал...
- Артем, валил бы ты уже! – процедил я сквозь зубы. – Сказал бы: «не беспокойся о сыне», да только это лишнее.
- Как же вы спелись! – с циничной улыбкой сказал он. – Но мне и правда пора. Зайду к вам завтра. Пока, Тимка.
После его ухода Тимур разрыдался не на шутку. Ведь понятно же, что он тянется к Артему, а кто мы для него? Меня, во всяком случае, он в первый раз видит.
Но именно на моих руках мальчик заснул. Наталья Витальевна говорила, что наши прикосновения только нервируют малыша и что он не привык к рукам. Но что было делать, если он рыдал, не успокаиваясь, больше часа и на все наши старания отвлечь его не обращал внимания? Не слушая слабых протестов измученной женщины, я взял Тимура на руки, крепко прижал и стал укачивать. Поначалу он аж взвился, задрыгал ножками, но я не отпускал и тихонько стал напевать колыбельную, единственную, что знал. Это помогло, Тима больше не выворачивался из рук, перестал плакать а потом и заснул.
- Слава богу! – прошептала Наталья Витальевна. – Знаешь, мне ведь ни разу не доводилась толком понянчиться с ним, все время рядом была няня, или, изредка, Кристина. Не знаю, справлюсь ли я с ним... Как думаешь?
- Справитесь, конечно. – Тоже шепотом сказал я. – А я помогу. Кстати, пока эти двое не стали орать, он вел себя очень даже хорошо.
Наталья Витальевна с легкой душой со мной согласилась и пошла пить таблетку от мигрени. А я так и держал на руках теплый посапывающий комочек, не в силах с ним расстаться. Любовался им, спящим. Реснички слиплись от слез и тени от них еловой лапкой лежали на щеках. Под нижней губкой ямочка, так и хочется потрогать ее. Тима во сне сдвинул тонкие бровки, личико выглядело таким печальным. Ну и свиньи же у него родители! Меня Артем обхаживал, как принца, называл и солнышком, и любимым, и сладким. А родному сыну бросил: «Пока, Тимка»! Я со Снеком ласковей прощаюсь. И зачем таким непутевым людям достался такой ангел? Вот если б он мой был...
Помню, покупал как-то цветы для Альбины в открытом торговом павильоне. К прилавку подошла женщина и глазами впилась в маленький комнатный цветок в расписном глиняном горшке.
- Какой же он красивый! Я так давно искала такой цветочек! – сказала она. Узнав, сколько он стоит, расстроилась: денег ей не хватало.
- Я сейчас, быстренько сбегаю домой и принесу деньги. Только попридержите его! Вот, возьмите половину суммы, я донесу через полчаса!
И она действительно бегом побежала. Мы с продавщицей насмешливо переглянулись. Я с улыбкой взглянул на это неприметное женское счастье с мелкими белыми соцветиями в пятнистых листочках. И вдруг представил себе, как женщина поставит его на самое видное место, будет поливать фильтрованной водой и подкармливать разными смесями, разговаривать с ним, восхищаться им. И цветок отблагодарит ее за заботу долгим цветением...
У меня развита потребность заботится о ком-либо. Я всегда искал себе такой «цветочек». Только мне не очень везло. Это меня все время опекали, сначала бабушка, потом Витек, потом Бакаевы. Когда я встретил Альбину, то решил – вот оно, мое! Но характер у Альки оказался покруче моего. Я хоть и злился на нее, но все же понимал, что сам не смог ее удержать, и вовсе не Артем в этом виноват, и уж тем более не сама Алька. Теперь в моих руках был человечек, которому я мог стать по-настоящему нужным. О нем ведь должен кто-то заботиться, если уж так не повезло с родителями. А я смогу, ни за что не откажусь от такого подарка судьбы!
Так бы и держал малыша на руках до утра. Но пришла Лидия Ивановна и позвала меня ужинать. Поскольку я не пришел сию же минуту, в комнату зашел Вадим Артурович с недовольно поджатыми губами и шепотом велел не приучать его внука к рукам. Пришлось уложить Тиму в кроватку и укрыть одеялом. Он тут же свернулся в клубочек, как котенок, и дальше засопел маленьким носиком. За столом мы с Натальей Витальевной только и говорили, что о Тимуре. Бабушка хоть и видела его редко, но знала о всех его привычках и пристрастиях. Главная привычка малыша, к сожалению, была сидеть в тишине и одиночестве. Пристрастием была разве что линялая Чита, брошенная кем-то в реабилитационном центре. Он не играл с ней, просто везде таскал, взяв за лапку, и спать с ней укладывался. Если Читы вдруг не оказывалось под рукой, начинал громко кричать.
Наши разговоры раздражали Вадима Артуровича. Он же привык чувствовать себя центральной персоной в доме, наш мир вращался вокруг него. Сегодня жена не встретила его стандартным поцелуем, она разбирала Тимины вещи. Я тоже не спешил уделить ему внимания. И за ужином никто не поинтересовался его делами, и не спрашивал его мнения. А о чем говорить с человеком, не обрадовавшимся приезду внука?
- Завтра надо заняться поиском няни. Наташа, тебе лучше самой съездить в агентство. – Очень сухо сказал он.
- О, успеется! Я и сама могу заниматься Тимочкой.
Вадим Артурович с сарказмом ответил:
- Повторю тебе свое предложение через пару дней. Или тебе столько не продержаться? Тогда - завтра.
Ночью я не мог заснуть, беспокоился за Тиму: вдруг он проснется и испугается незнакомого места. Поэтому, как был в пижаме, пошел в комнату мальчика. Но рядом с кроваткой уже сидела его бабушка. Она разделяла мои беспокойства. Мы решили разбить ночь на дежурства, но не могли договориться, кому первому оставаться. Спор прекратил подошедший Вадим Артурович, схватив обоих за руки и вытащив в коридор. Даже шумное негодование жены не проняло его.
- Что за балаган вы тут устроили?! Две наседки над одним цыпленком! Не позволю вам сходить с ума из-за ребенка в доме! Кроме того, Кристина оставила бэби-монитор.
- Ладно, я возьму его себе. – Сказал я.
- Нет, я возьму! – воскликнула Наталья Витальевна.
- Хорошо, сегодня пусть будет у Вас, а завтра у меня.
Вадим Артурович закатил глаза, подхватил жену под локоть и повел в спальню, бросив мне через плечо: «Вот от тебя такого поведения я не ожидал!»
Утром, зайдя на кухню, я увидел чистенького и прекрасного малыша, сидящего на двух подушках за обеденным столом. Он вполне самостоятельно ел хлопья с молоком. Слегка растрепанная, но довольная бабушка сидела рядом, не сводя с него влюбленных глаз. Тима был таким милым в синей маечке и легких белых штанишках, таким румяным и нежным, что я не удержался от поцелуя в мягкий чубчик. Он только серьезно посмотрел на меня, не улыбнулся, но и не выразил недовольства. Так не хотелось уезжать от него!
На работе все время думал о малыше, неосознанно улыбаясь.
- Слав, а ты не влюбился? – спросила Маша.
Конечно, влюбился! И Маша бы влюбилась, увидев ребенка, и даже наш весьма сдержанный в эмоциях главбух. Новая любовь прогрела меня как солнышко на морском пляже. Я растаял, размяк, и поэтому помирился с Борей Нечаевым.
- Вообще-то я ждал, что ты извинишься передо мной! – для вида поворчал я.
- Да я же столько раз пытался!
Я сходу начал рассказывать ему о том, какой чудесный ребенок появился в нашей жизни.
- Ты просто светишься от счастья. – Задумчиво сказал Боря. – А что, разве сын не похож на отца?
- Внешне похож, а вот внутренне – ни малейшего сходства. Тимур словно ангел. Да, такие глаза итальянцы рисовали младенцу Христу.
Боря рассмеялся.
- Смешной ты, Славка! Забыл, что младенцы вырастают? Когда-то и Артем был таким глазастым ангелочком.

Беглецы.

POV. Артема.
Открытие клуба прошло на должном уровне. Обошлось мне в огромную сумму, но оно того стоило. Народу набилось под завязку. Сыграла свою роль громкая фамилия, большие городские шишки сами звонили мне и напрашивались на приглашение. И все-таки я сильно переживал, хорошо, что отец был рядом, подсказывал мне, к кому первому подойти, что сказать, напоминал имена гостей (да, со значительной частью приглашенных я знаком не был). Я запомнил, как горели глаза моего отца, какой довольной выглядела мама. Дядя Алик тоже приехал. Он не поскупился на похвалы, раз сто сказал бате, как ему повезло с сыном.
Славы на официальном открытии не было. Он остался дома с Тимуром. Мой сын боялся толпы, и приводить его в клуб было опасно.
Праздник закончился, начались трудовые будни. Мы теперь встречались со Славой, то в клубе, то у меня дома. Иногда он первый звонил мне и назначал встречу. Характер секса каждый раз зависел от Славкиного настроения. То это было безумное, жадное и торопливое совокупление, то что-то нежное, чувственное, очень похожее на любовь. Но я не обольщался. Ведь Славка требовал не афишировать нашу связь. И виделись мы далеко не каждый день. Бывало, я уже на стенку лез от нереализованного желания, а он все продолжал динамить меня, ссылаясь на завал на работе, на усталость и даже на головную боль (что вызывало у меня гомерический хохот). Слава действительно был по уши в работе, отец забрал-таки его в контору и эксплуатировал по-черному. Но обидно было то, что для Тимура Славка всегда был здоров и не занят ничем неотложным. Таскал пацана на
каток и в парк, часами занимался с ним непонятной мне возней. Мама с энтузиазмом убеждала меня, что это возня благотворно сказывается на состоянии Тимки, что Слава является каким-то адаптером для сына. Я ничего не понимал, но не мог не заметить изменений. Пацан перестал орать. А однажды я услышал, как он смеется. Раньше у него все эмоции выражались одинаково. Потеряет свою мартышку, встанет посреди комнаты и орет. Найдешь ее, сунешь ему в руки – он крепко прижмет ее к себе и снова в крик, только теперь уже без слез. А тут САМ набросился на Славку, повалил его на пол и стал скалить свои мелкие редкие зубки, изображая хищника. Поверженный большой ребенок начал вопить: «Спасите, он сожрет меня! Кто-нибудь, оттащите тигра!» И неожиданно Тимка заливисто рассмеялся. Прибежала мама, обеспокоенная непривычным звуком. В силу своей чувствительности пустила слезу. Я был удивлен. Все-таки непонятно, как Славке удалось расшевелить сына. Сколько бы с ним не билась моя экс-теща, сдвигов не было. А тут за несколько недель – смех и настоящая детская игра! Эмма Андреевна будет в шоке. Кстати, вернувшись из пансионата, она стала звонить мне и требовать вернуть ей Тимку. Дескать, дочь ее дура и девчонка, а для нее внучок, как свет в окошке. Особо она упирала на то, что в Москве у Тимура больше шансов стать нормальным ребенком. Эмма обожала таскать мальчишку по дорогостоящим врачам. Но ведь результатов-то не было!
Сын радовал, но Славка бесил! Коротких и редких встреч мне было мало. О том, чтобы снова жить вместе, он и слушать не хотел. А я каждый день боялся, что какая-нибудь девка увлечет его, поманит сладким обещанием любви до гроба и теплом семейного очага. Ведь не может такое сокровище долго оставаться на свободе! Я настаивал, умолял, ковриком перед ним стелился... Он был непреклонен. В конце концов я понял, что мой отец был прав. Единственный верный мой козырь – это Тимур.

POV. Славы.
Мы с Тимой гуляли в парке. Было морозно, малыш не хотел двигаться. Я упросил его несколько раз съехать с горки, он сделал мне такое одолжение, но потом стянул перчатку и протянул мне ручку. Так он давал мне понять, что замерз.
- А нечего стоять столбиком, дружок. Давай в снежки поиграем?
Тимур затряс головенкой. Ему по душе больше сидеть в тепле и заниматься чем-нибудь неспешным. Но детям, блин, надо гулять, двигаться и крепнуть!
- Давай еще раз с горки вместе?
Малыш вздохнул и подхватил свои ледянки. Я услышал топот за спиной, и неожиданно на меня налетели и обхватили со спины. Тимка круглыми глазами смотрел на повисшего на мне человека.
- Угадай кто?! – завопил мне на ухо человек Алькиным голосом.
- А полегче можно? Ты мне ребенка напугаешь!
- Ой, а кто этот головастик?
- Сама ты головастик! – обиделся я. – Это Тимур Бакаев. Тима, познакомься с Алей, она моя подруга.
Тима не захотел к ней подходить.
- Смуглый такой, настоящий татарчонок. – Сказала Алька. И снова повисла на мне. – Ты совсем меня забыл! Хоть бы позвонил когда!
- Ты тоже меня вниманием не балуешь.
- У, вредина злопамятная! Хорошо, буду звонить тебе каждый день, замучаю вниманием!
Я был недоволен поведением Альбины. Как можно было так пренебрежительно отнестись к Тимуру? Ей что, каждый день попадаются такие красивые дети? Еще и назвать малыша головастиком! Что у нее с глазами?
- Аль, нам пора. Тима замерз совсем. – Сказал я.
- А что это ты его выгуливаешь? У него нет няни?
- Выгуливают собак! А няня нам и не нужна, мы и сами справляемся.
У Альки глаза стали по пятаку. Я представил, что подумала эта ненормальная...
- Все, Аль, мне пора, созвонимся!
Я поцеловал ее в щеку, подхватил на руки Тимура и скорым шагом направился к автостоянке. Сбежал, короче говоря, от ее любопытных вопросов. Отметил про себя, что самому-то расспрашивать ее ни о чем не хочется. Пусть живет как хочет и будет счастлива. Я больше не вспоминал о бывшей невесте, хотя зла на нее не держал. Но назвать моего малыша головастиком?! Вот ведь дура!
В машине я обнаружил, что теплые штанишки мальчика промокли от снега и покрылись мелкими льдинками. Попадет мне от его бабушки! К счастью Наталья Витальевна была увлечена бесконечным телефонным разговором, и мне удалось втихую раздеть Тиму и сунуть его в теплую ванну. Купаться малыш любил. Он был очень чистоплотным, грязь не переносил, испачканные красками или маркерами руки повергали его в состояние шока. Грязную одежду он ни за что не одел бы. С одной стороны мне это импонировало, с другой – я не хотел, чтобы это неприятие грязи развилось в паранойю. Поэтому, о ужас, сам подавал Тимуру примеры свинства: не спешил менять испачканную футболку и рисовал фломастером на своей руке. Вообще поиск подходов к малышу увлекал меня. Это было непростой задачкой! Если на него начинали давить, он уходил в себя и не откликался на попытки общения. Если что-то обижало его, или доставляло дискомфорт, он мог громко закричать. А пойди угадай, что его расстроило. Самой неправильной тактикой в таких случаях была суета и громкий допрос, что же случилось. Я сохранял спокойствие, давал ему покричать какое-то время в одиночестве, и если он не успокаивался, то просто вставал рядом на колени и гладил его по голове, или чесал за ушком. Потом приходило время узнать причину крика. При желании Тима мог и без слов объяснить, что его беспокоит, во всяком случае, я его понимал. Наталью Витальевну удивляло наше спокойное общение. Впрочем, с ней Тима тоже был покладистым. Артему малыш многое прощал, с дедом был тактичен и осторожен. Кого мальчик по-настоящему боялся, так это свою другую, московскую бабушку. Вздрагивал от одного упоминания о ней. Артем не мог и не хотел этого объяснять, говорил, что теща о внуке всегда заботилась, и никогда пальцем его не тронула. Ну, разве что частенько принуждала его играть в какие-то развивающие игры, громко читала ему специальные книги, рекомендованные врачами. Я просмотрел эти книжки со странными, бессмысленными сказками. Они специально писались для больных аутизмом, слова и целые фразы повторялись в них несколько раз. Иллюстрации к ним отдавали сюрреализмом. А по-моему, если уж так необходимы были повторы слов и «детскость» речи, то лучше сказок Чуковского ничего не найти. Их я и стал читать Тимуру, и малышу они нравились. Сказки он, наверное, выучил наизусть, иногда приносил мне книгу и пальчиком указывал на любимые места, прося прочитать их.
Думаю, буквы он знал давно, но не спешил это демонстрировать. И рисовать Тима любил. Но только простым карандашом или ручкой. Я понял, что яркие цвета утомляют его, он частенько прятал фломастеры.
Меня беспокоила привычка Тимура раскачиваться в кресле, наклоняясь и распрямляясь, с обязательным битьем головой об обивку. Мне казалось, что он стрясет себе мозги. Малыш словно погружался в транс. Я пробовал подставить ему под голову руку, Тима переставал раскачиваться, очень серьезно смотрел на меня, отводил мою руку, и снова – вперед-назад. Я проконсультировался с самым мудрым и всеведущим человеком, которого знал, с Борей Нечаевым. Он сказал, что этому занятию придаются многие дети, и ничего себе при этом не стрясают. А для Тимы это способ снять эмоциональную перегрузку. «Ты же не даешь ребенку продыху, а ему надо отдыхать от общения!» - наставительно сказал Нечаев. Вот тут я ему не поверил. Я утомляю Тима?! Да он дня без меня не выдержит! Хотя, кажется, это я без него не смогу...
Дома нас ожидало важное занятие. Через несколько дней Новый год. Привезли красивую пушистую ель, и мне нужно было установить ее в гостиной. А Тима с бабушкой займутся ее убранством. Я сам ждал праздника, как ребенок. Позвонил Витьку и сказал, что не смогу встретить Новый год с ними. Он расстроился, но я объяснил ему ситуацию: не могу я уехать от моего мальчика! У нас столько дел в этот волшебный праздник. Для Тимура с нового года начнется новая жизнь, и ее начало должно быть радостным и запоминающимся. Витек был бы не Витек, если б не понял меня.
- Тебе надо как-нибудь приехать вместе с мальчиком. – Сказал он. – Познакомим его с Соней. С ней он быстро научится говорить, она трещит как сорока.
Переодевшись, я вышел в гостиную. Мой свежевымытый румяный малыш уже ковырялся в коробке с игрушками. Рядом растянулся Снек, вылизывающий Читу. Тима доверял собаке любимую игрушку, и Снек доверие оправдывал – никогда не грыз обезьяну и не слишком слюнявил. Вдруг шарпей навострил уши и недовольно зарычал. Через секунду в прихожей хлопнула дверь, и послышался голос Артема. Снек, продолжая ворчать, поднялся и засеменил в комнату хозяйки, а у Тимура радостно заблестели глаза.
- Всем привет! – бодро сказал Артем, войдя в комнату. Запах его одеколона приятно смешался с запахом морозного воздуха. – Тимка, обнимешь папу?
Тимур с удовольствием подскочил и подбежал к нему. Из своего кабинета явился Вадим Артурович, с улыбкой обнял сына и потрепал его по загривку.
- Ух ты, какая красавица! – Артем оглядел елку. – Батя, а помнишь пихту под самый потолок? Я на нее залезть пытался, медведя изображал!
Вадим Артурович рассмеялся.
- Я-то помню! А тебе ведь пять лет было, неужели ты тоже помнишь?
Послышались шаги хозяйки и цоканье собачьих когтей по полу. Наталья Витальевна неторопливо подошла к сыну и чмокнула его в щеку.
- Надеюсь, Новый год встречать будем вместе? – спросила она.
- Нет, мамуль, не получится.
- Почему? Тимурчик был бы так рад!
- А он и так будет рад. Мы с ним завтра в Москву летим. Ну что, Тимка, соскучился по бабушке Эмме?
Тимур вздрогнул и отпрянул от отца. Круглые глазенки в немом отчаянье смотрели на Артема. У Натальи Витальевны открылся рот от удивления, но она ни слова не могла произнести.
- Что это ты придумал? – заволновался я. – Зачем Тимура в Москву? Кристина вернулась?
- Ее еще год не будет! – хмыкнул Артем. – И слава богу. Но Эмма нашла какого-то крутого детского психиатра, хочет показать ему Тимку. Она собирается переехать в нашу квартиру и заниматься с внуком. С няней она ладила, в отличии от Кристины, так что не волнуйтесь – Тимур будет в надежных руках и под отличным присмотром.
- Не забирай его! – очень тихо сказала Наталья Витальевна и из ее глаз потекли слезы.
- Мама! Перестань, прошу тебя! - дернулся Артем. – Я привезу к тебе Тимку на лето.
- В самом деле, Наташа! – строго сказал Вадим Артурович. – А что если этот доктор сможет помочь внуку. Ты что, не хочешь, чтобы Тимур был здоров?
- А Тимур и не болен! – словно со стороны услышал я свой голос. – У кого проблемы с головой, так это у Вашего сына.
Вадим Артурович побагровел и сердито глянул на меня.
- Кажется, я просил тебя придерживать свой язык в присутствии Тимура?!
- А Вы бы лучше попросили Артема придерживать свою дурость в его присутствии!
Артем глумливо рассмеялся.
- Да он же издевается над ребенком! – взорвался я. – Вы что, не видите, что ему плевать и на здоровье Тимы и на его счастье? Здесь Тимур счастлив, но для отца он только пешка в его играх, он готов жизнь мальчику сломать в угоду своим желаниям!
Теперь Артем не смеялся. Жег меня взглядом исподлобья. Такой же взгляд был и у его отца.
- Вот что, Слава – тебе лучше пойти сейчас в свою комнату и не вмешиваться больше в вопросы чужой семьи. – Сказал Вадим Артурович. – У Тимура ЕСТЬ отец, и это НЕ ты!
Какого черта я сорвался?! Артема этим не проймешь, он лишь сильнее упрется. Вот только и заплаканная мать уговорами ничего не добьется!
Я повернулся и пошел к себе, стараясь не встречаться глазами с Тимуром. Но он сам бросился за мной.
- Тимка! – крикнул его отец. Странно, что не добавил «к ноге!».
- Пусть идет. – Сказал Вадим Артурович.
В моей комнате Тима бросился мне на шею и тихонько заскулил. Лучше бы кричал, честное слово, мне и то было бы легче. Мое негодование поутихло, осталась только пронзительная жалость к мальчику и к самому себе. Ребенка я не отдам. Это ясно. Но что делать, как убедить этого самодура, у которого, ко всему прочему есть железная поддержка отца? Вот это совершенно не ясно.
В дверь заскреблись, и я впустил Снека. Пес принес Читу. Малыш отпустил мою шею и, сев на корточки, обнял собаку.
Вскоре к нашей горестной группе присоединилась Наталья Витальевна.
- Он уже заказал билеты на утренний рейс. – Сдерживая слезы, сказала она. – Тимочка, что за муха укусила твоего папу?
- Он еще здесь?
- Нет, уехал в свой клуб. Но сказал, что потом соберет вещи и на ночь приедет сюда. А Вадим закрылся в своем кабинете. Слава, я не могу отпустить Тимочку. Но меня никто не слушает! Может, все же попробуешь с ним поговорить? Только спокойно, без нервов.
- С кем? С Артемом или с Вадимом Артуровичем?
-Конечно с Вадимом Артуровичем! С Артемом говорить бесполезно.
Я взглянул на притихшего возле шарпея Тимура. Угольные глазки печально и тревожно смотрели на меня. Такой же взгляд был у малыша в день приезда сюда.
- Значит, так! – твердо сказал я. – Не думаю, что разговоры сейчас помогут. Нам надо выиграть время. Тимочка, одевайся! Это хорошо, что твой дед окопался в своей берлоге. Мы незаметно улизнем из дома!
Наталья Витальевна схватила штанишки и свитер Тимура и принялась одевать его.
- Отсидитесь в какой-нибудь гостинице. – Торопливо говорила она. – Нет, там он вас быстро найдет! Лучше к кому-нибудь из твоих друзей обратиться. Только мне даже не намекай к кому! Вдруг они меня надумают пытать.
Ее голубые глаза блестели как у девчонки.
- Ни на какие звонки не отвечай. Только на мои. И сам мне не звони! Все, я на разведку. Снек, пойдем, мальчик!

Я усадил Тиму в детское автокресло и пристегнул ремень. К кому мы поедем? Тима сторонится незнакомых людей. А если Артем взбрыкнет и заявит в полицию? Не хочу никого подставлять под удар. Да и найдет он нас, из-под земли достанет. И я повез мальчика в свою квартиру. По пути заехали в магазин и прикупили продуктов. К длительной осаде надо подготовиться, чтобы не морить малыша голодом.
Тимур с любопытством знакомился с моим жилищем, пока я готовил ему рисовую запеканку с изюмом. Можно было не переживать, что он что-нибудь сломает, Тима очень деликатный и ничего не берет без спроса. Яркая спальня ему не понравилась, зато в гостиной он чувствовал себя уютно. Но за столом малыш опять загрустил, вяло поковырялся вилкой в запеканке и едва проглотил несколько кусочков. Он с каким-то беспокойством поглядывал на меня, словно ждал от меня чего-то.
- Не вкусно, Тим? – спросил я.
Он спрыгнул с табурета и пошел в гостиную, взглядом приглашая меня за собой. Подошел к гитаре и с улыбкой указал на нее.
- О, Тимурчик, это старая гитара, ее и настроить-то сложно. Мне ее друг подарил.
Тима состроил заинтересованную мордашку. Я достал фотоальбом, показал фото Витька. Тимур начал показывать на другие фотографии, а я объяснял ему, кто на них изображен. Когда с этим занятием было покончено, Тимур попросил включить телевизор. Я отдал ему пульт, и он включил музыкальный канал. Малыш все время поглядывал на меня, иногда несмело улыбаясь. Мне казалось, он хочет отвлечь меня от моих мрачных мыслей и сам придумывает нам развлечения. Я тоже улыбался ему, но на душе кошки скреблись. Я проиграл крупный бой, а возможно разбит наголову, и мне было очень тяжело. На экране шумная, гиперэмоциональная девушка стала настойчиво предлагать довести до ума выложенный из спичек пример и позвонить ей. Я думал, что ее жестикуляция и громкий голос не понравятся малышу. Однако он смотрел очень внимательно. Вдруг подошел к телевизору, лукаво глянул на меня, и ткнул пальцем сначала в одну спичечную цифру, затем в другую. Я опешил.
- Тимочка... Ты знаешь как это решить?
Мальчик повторил свой жест. Совершенно правильно. Пример, конечно, простенький, с цифрами до десяти... Я знал, что Тима знает цифры. Но что бы он умел считать?..
Я принес из кухни спичечный коробок. На ходу придумывал примеры. С небольшими раздумьями Тима решал их все. Но когда я перешел к двухзначным цифрам, удивленно приподнял бровки. Посмотрел на меня так, словно хотел сказать: «Ты что, издеваешься?»
- Ты ж моя умница! – восхитился я и поцеловал его в макушку.
Тимур забрался ко мне на колени и попросил почитать «Тараканище». Он так уморительно это показывал: таращил глаза, тряс головой, и шевелил своими тонкими пальчиками, изображая разгневанного таракана. Я уложил его голову себе на плечо и стал рассказывать. На словах «... Приносите-ка мне, звери, ваших детушек...» мальчик тяжело вздохнул. А при описании всеобщего праздника уже крепко спал. Я уложил его на диван и укрыл пледом, подложив ему под бочок мартышку. Пусть хоть он спокойно поспит. Мне не уснуть. Так тошно, так тяжело на сердце! Если б малыш знал, сколько боли причинил мне его отец. Но я не допущу, чтобы и Тима страдал по его милости.
Дверной звонок прервал мою тяжелую задумчивость. Я понял, кто пришел по наши души и поспешил открыть дверь, пока Артем не разбудил звонками мальчика.

Заключительная глава.

POV. Артема.
- Мама, где Тимур?
- Я тебе не скажу.
- Тема, я даже не слышал, как они ускользнули! – виновато сказал отец. – Наташа, это не шутки, куда Слава повез внука?
Мама вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на меня.
- Я ни-че-го вам не скажу! И они не вернутся, пока мы с тобой спокойно все не обсудим!
- Обсудим, обсудим... Только не с тобой, а с твоим любимчиком!
- Только попробуй тронуть Славу!
Тааак, от мамы ничего не добьешься.
- Батя, ты Славку хорошо изучил. Куда они могли поехать?
- Да, скорее всего, к нему домой. Куда еще?
- Ха-ха!
- Что, Наташа, я не угадал?
- Слава не настолько глуп!
- Вот именно. Тема, некуда им больше деться. Но, может быть, лучше дать ему время самому все осмыслить и вернуть Тимура?
Я покачал головой.
- Я устал ждать. Батя, я доверяю твоему мнению, но дальше тянуть не могу.
Я быстро обнял его и бегом стал спускаться по лестнице.
- Вот только тронь Славу! – закричала мне вслед мама.
- Не волнуйся, не тронет. – Еще донеслось до меня ворчание отца.

Дверь Слава открыл после первого же звонка. Но встал на пути истуканом, явно не собираясь пускать меня в квартиру. Я просто отодвинул его и зашел. Столько воспоминаний сразу нахлынуло на меня в знакомой прихожей! Я был счастлив в этом доме, совсем недолго. И ушел отсюда с кровоточащим сердцем. Убеждал себя, что не вернусь. Глупец, я же не собирался умирать, а я не из тех, кто опускает руки, пока жив!
- Тима спит. И будить я его не буду! – со сталью в голосе сказал мой любимый.
- А придется. Нам с утра в аэропорт.
- Скажи... объясни мне, пожалуйста, что там у тебя, вместо сердца? Что за радость тебе нас мучить? Скотина ты непрошибаемая!
- Полегче! Забываешься, мальчик! Эй... ты чего? Зайчик, ты плачешь что ли?
Слава еще боролся со слезами, часто сглатывал и напрягал мышцы лица. Но глаза быстро переполнились соленой влагой, и она покатилась с ресниц на щеки, и вот уже и плечи затряслись и сдавленные рыдания вырвались из груди. Как, оказалось, тяжело видеть это!
- Не надо, Слава.
Видит бог, не хотел я до этого доводить! Кто-нибудь, скажите ему, что ЕСТЬ у меня сердце, и нет мне никакой радости его мучить!! Люблю я его и борюсь за него, как умею!
- Перестань сейчас же! Слезами манипулировать мной не получится, моя бывшая их ведрами переводила!
- Ч-чего ты хо-чешь?
- Славочка, ты и сам знаешь. Я вот даже готов послушать, чего хочешь ты.
- О-отмени заказ на билеты.
- Какие билеты, дурачок? Ничего я не заказывал. Неужели правда считаешь меня отцом-садистом?
Славка громко всхлипнул и задержал на время дыхание, успокаиваясь. Затем уставился на меня мокрыми, невыносимо синими глазами.
- Тимур останется со мной... с нами?
- Ты с ума-то не сходи. Батя не отдаст ребенка геям. А мама... тем более.
- А... мы сможем хотя бы иногда забирать его?
- Видеться с ним сможешь, когда захочешь, и, думаю, мама сама будет рада сбывать его тебе время от времени.
Он отвел взгляд, вытер ладонью глаза и нос и сказал, глядя в пол:
- Тима на диване спит. Спальня свободна.

Нам пришлось купить новую квартиру с просторной детской. Район неплохой, до моего спортклуба пешком можно добраться, да и Славке недалеко до главного офиса. Он иногда сбегал в свою квартиру, якобы цветочки полить. Потом я сказал ему, что в этом нет нужды, я ее сдал приличной семье, и они о цветах позаботятся. Видели бы вы выражение лица этой фурии!
- Ты?! Сдал?! МОЮ квартиру?! Да кто тебе... Да я сейчас же поеду и выставлю их вон!!!
ОН и вправду поехал. Хех, хотелось бы мне взглянуть на выражение его лица, когда ему откроет дверь Боря Нечаев со своей мадам! Борька наконец-то набрался смелости и увел ее от мужа. А я помог с квартирой. Странный все-таки этот Борька! Навесил на себя двух чужих детей, уже не молоденькую женщину, и еще считает себя обязанным нам со Славкой.
Слава весь в работе, но выбил у отца законные выходные. От командировок, правда, не отвертишься, я даже ругался с батей, но ничего не добился. Нет, ревность тут не причем, я зайчику доверяю, вот только тяжко без него. И мне и Тимке. Я сначала отвозил пацана к бабушке на это время, а сам «садился у окна», вроде пушкинской царицы. Потом понял, что вдвоем ждать легче. Вообще, как-то сблизился с сыном. Он неплохой и вовсе не капризный. Слава к тому же утверждает, что он недюжинного ума.
Я так слащаво расписал свою жизнь... Нет, все так и есть! Только... Вот как с женщинами бывает? Пока она невеста, так само очарование – милая, уступчивая, всегда приласкает, пожалеет. А замуж выйдет, такой мегерой становится! А Слава и раньше особой покладистостью не отличался. И только теперь я в полной мере ощутил всю «прелесть» его характера. Такой душка с посторонними людьми - в семье он тиран и деспот. Мы живем по его распорядку, едим то, что любит он, деньги тратятся под его строгим контролем. Он оказался прижимистым!! Я, извините, тоже не бездельничаю, клуб развивается, требует все большего внимания, а домработницы у нас нет! При этом в доме всегда должен быть идеальный порядок. Не допускаются крики и громкая музыка. За каждую промашку – суровое наказание. О, об этом отдельный разговор! Видите ли, секс у нас строго лимитирован. Рассчитана дозировка при которой я не сдохну. Если где-то накосячу, лишаюсь секса. Хорошо, если на сутки. Правда, есть возможность заработать бонус. Или хотя бы по баллам набрать. Приготовил удачно ужин – бонус, не забыл положить термосалфетку под чашку – плюсик. Особенно поощряется визит с Тимуром в поликлинику. Славка боится врачей. Жалко, что прививки пацану не каждый день колют.
У Тимки тоже жизнь не сахар. У него теперь есть распорядок дня, обязанности по дому и ежедневные занятия со строгим папой-Славой. Деспот хочет из него вундеркинда сделать. Бедный сынуля, а я ведь даже заступиться за него боюсь. Он только у бабушки и может расслабиться, побездельничать и поваляться в гостиной с маминым шарпеем. И то ненадолго, ведь вечером Слава проверит, сколько примеров он решил и как усвоил английский алфавит. Впрочем, Тимка как-то справляется с этим. А обороняться от Славкиного деспотизма он умеет лучше меня. Когда давление достигает своего предела, он спокойно отодвигает все свои карточки-кубики-задачки, лезет к Славе на колени и трется макушкой о его подбородок. Еще он умеет как-то по особенному смотреть Славе в глаза. Все, любимый становится мягче масла, можно из него веревки вить. Тимур иногда просит его поиграть на гитаре. Но чаще всего они устраиваются перед плазмой на диване, включают мультики или научно-популярные фильмы, Тимуру не столь важно, что смотреть. Главное, его голова лежит у Славы на животе, а Славкины руки перебирают ему волосы. И такое умиротворение на лицах у обоих!
Вот бы и мне найти лазейку в его сердце! Со мной он кремень, ничем не проймешь. Столько месяцев уговариваю его как-то узаконить наши отношения. В Канаду, например, слетать зарегистрироваться, или хоть контракт какой составить. А он отвечает – нечего народ смешить. И злить! Это, я думаю, последствия того случая, когда нас его дружок навестил. Тот самый Витек, собственной персоной. Явился в новогодние праздники, без всякого предупреждения. Ему, видите ли, Славкин голос показался странным, когда мой зайчик позвонил и поздравил их с наступающим. Слава звонил при мне, немного сдержан был, наверное. Мы только вылезли из кровати (хотя вечер уже был), и тут ОН нарисовался. Зайка нацепил халат и побежал открывать. Завопил, полез к нему обниматься. Тут и я вышел в одних трусах посмотреть на этого сибиряка. Ничего так, здоровый лось, но пониже меня будет, хотя и поплотнее.
- Славик, а ты не из-за этого мальчика к нам не приехал? – недобро усмехнулся он, и окинул меня с головы до ног презрительным взглядом.
- Из-за этого. – Ответил я вместо притихшего любимого.
- О, так он умеет говорить! Что ж ты, Славочка, заврался-то совсем?
Не люблю я этих воинствующих гомофобов! Еще пара слов, и мы с ним сцепились. Ну, как сцепились... Он мне успел лицо задеть, прежде чем согнулся от моего удара в живот. Славка закричал на меня и вытолкал из комнаты. Где-то час я нервно слонялся под дверью, пытаясь расслышать их разговор. Любимый был способным дипломатом. Я и сам не понял, как потом нормально общался с этим хамом и даже выпивал с ним. А у Славочки руки дрожали, пока он нам наливал. Через день мы проводили парня на вокзал, где они со Славой опять устроили обнимашки. А я ему вежливо сделал с перона ручкой.

Вечер пятницы... Я ушел с работы пораньше, заехал к родителям и забрал Тимку. Сейчас мы оба сидим в гостиной. Я в своем любимом кресле, Тима на полу, собирает пазлы. Должна получиться картинка с сереньким зимним пейзажем. На мой взгляд, все детали одного цвета, зацепиться не за что, но дело у Тимы продвигается. Он иногда приглашает меня взглянуть, что получается. Тимка до сих пор молчит, но я перестал из-за этого переживать, теперь и сам вижу, что парень у меня с мозгами. Семейный доктор отказывается верить, что ему ставили диагноз аутизм. Я всегда буду помнить, что это чудо сделал для нас Слава. Он сумел полюбить чужого ребенка так, как это не получилось у родных отца и матери. Просто любил, не требуя ничего взамен. Видел в нем ребенка, а не деньги и собственное будущее. Вот только, я думаю... Вырастет Тимка (а дети растут быстро) и перестанет так нуждаться в нас, захочет взрослой самостоятельной жизни. И что тогда свяжет нас со Славой? Ему нужен ребенок, а не я. Я уж подумываю, может мне еще какой-нибудь кукушке ребенка сделать? Любимый будет в ярости! Но он же не оставит бедного малютку?
Тимур вдруг поднял голову и посмотрел на часы. Потом на меня. Я кивнул – да, Слава скоро придет. Тимка торопливо сгреб пазлы в коробку и побежал в свою комнату. Сейчас он спешно наводит там порядок. Слава не будет его ругать за брошенную игрушку, но обязательно похвалит, если все будет на своих местах. Мне-то волноваться не о чем, я сегодня молодец и могу рассчитывать на сладкое: ужин приготовил, с Тимой погулял, постирал его вещи ПРАВИЛЬНЫМ порошком, и АККУРАТНО развесил все на сушилке.
Через пять минут слышно как хлопнула входная дверь, и Слава уже подхватил сына на руки и тискает его.
- Ух ты мой тараканище! Великан мой безусый! Заклюю тебя сейчас!
Мне тоже хочется бежать потискаться. Но нельзя при ребенке, у нас с этим строго! Поэтому сижу смирно на своем месте. Улыбающийся любимый заглядывает ко мне.
- Привет! Ужинать будем? Тогда я мою руки.
Уф, кажется, сегодня он в настроении. Не успел так подумать, как из ванны слышен его голос:
- Ар-ртем!
Господи, что там не так? Подскакиваю и бегу к нему.
- Ты постирал?
- Да.
- А кто машинку вытирать будет?
- Ох, Слав, я сейчас.
- Не забудь промыть выдвижной ящик. И не задерживайся, мы садимся ужинать.
Закусив губу, я торопливо вытираю барабан сухой тряпкой. Интересно, это засчитается за серьезный прокол, или обойдется?
Да-а, знал бы батя, как живет его сын. Но что-то мне подсказывает, что все не так беспросветно. Иногда что-то появляется в холодных синих глазах, когда они смотрят на меня. Вроде как льдинка подтаивает. А сегодня утром, когда я будил его на работу, он сонно пробормотал: «Еще пять минут, Тема». Тема... Я уж и не мечтал, что он назовет меня так когда-нибудь...

Ух ты, отзыв! Поверить не могу. Спасибище!! Аnna, я очень рад, что понравился Вам.