Глава 1. Открытие

Гарри откинулся на спинку дивана и потянулся, но это не помогло. Боль между лопатками не ушла. Сначала он думал, что растянул что-нибудь на квиддиче. Но, обычные после тренировки, неприятные ощущения давно должны были пройти, а между лопатками тянуло уже пару дней. Конечно, ему приходило в голову, что надо бы сходить в больничное крыло, но Гарри не привык беспокоить людей по мелочам.
Детство с Дурслями приучило его к мысли, что он должен быть самодостаточен, поэтому, по мнению мальчика, незначительные боли в спине не были поводом для беспокойства.
- Ты в порядке, приятель? – спросил Рон, игравший с Невиллом в шахматы.
- Спина болит, - ответил Гарри и встал на ноги, надеясь, что от перемены положения боль пройдет.
- Все еще болит? – его друг слегка нахмурился и повернулся к Гарри лицом. Болезненные гримасы Поттера Рон заметил еще накануне, и тот отказался от его помощи. Судя по выражению лица Уизли, Гарри понял, что сейчас он повторит свое предложение. Мальчик уже устал от раздражающей боли и хотел от нее избавиться. Будучи волшебником, он считал, что сам в состоянии излечиться, но сделанное им еще на прошлой неделе расслабляющее зелье так и не подействовало.

Когда он расправил плечи, пытаясь справиться с тупой пульсирующей болью, его тело как будто прошило огнем. Резкая судорога прострелила спину, он содрогнулся, на глаза набежали слезы. Он чувствовал себя так, будто его насквозь прошила молния.
- Гарри! – озабоченно воскликнула Гермиона и бросилась со своего места в его сторону. Она поддержала его за локоть одной рукой, а другую мягко положила на спину друга. Почти сразу Грейнджер убрала ее и поднесла к лицу. Поттер увидел, что ладонь девушки залита чем-то красным.
- Гарри, - очень медленно сказала Гермиона, явно стараясь сохранять спокойствие. – Мы должны немедленно отвести тебя к мадам Помфри.
Беспокойство плескалось в ее глазах. К тому же Гарри, ожидавший, что боль пройдет, почувствовал, что она наоборот стала еще сильней. На его вопросительный взгляд Гермиона снова показала ему свою ладонь.
- У тебя кровоточит спина, - ровно сказала она.

Рон и Гермиона, как никогда ранее, были очень настойчивы и проводили его до больничного крыла. В конце войны они так сдружились, что стали единым целым, особенно, если это казалось защиты Гарри. То, что он вообще пережил все эти потрясения, было само по себе чудом, поэтому друзья очень серьезно присматривали за Поттером.
Тот факт, что после победы над Вольдемортом он пролежал в коме два месяца, а потом год приходил в себя в доме Блэков, сделало заботу о его здоровье для друзей главным делом. Это было шесть месяцев назад, и Гарри уже вернулся к нормальной жизни, но здесь, в Гриффиндоре, считали, что опеку прекращать еще рано.
Через минуту друзья вошли в больничное крыло. Мадам Помфри посадила Гарри на одну из кроватей, подняла его черную футболку и бросила на спину беглый взгляд.
Это выглядело немного странно. Медиведьма что-то пробормотала про себя, и выпроводила Рона и Гермиону общими фразами. А затем поставила вокруг кровати несколько ширм.
- Гарри, пожалуйста, сними верхнюю одежду и ляг на кровать лицом вниз, - спокойно сказал женщина, но что-то в ее тоне заставило мальчика насторожиться. Поттер провел у нее несколько месяцев, когда он восстанавливался после битвы с Вольдемортом и знал ее очень хорошо. Когда рядом никого не было, он называл ее просто «Поппи», а она его «Гарри». Кроме того, он кожей чувствовал – что-то не так.

После выхода из комы, мальчик провел в больничном крыле сначала неделю, а потом целое лето, чтобы нагнать пропущенное. Пока женщина над ним хлопотала, его сознание и инстинкты подсказывали ему, что целительницу что-то беспокоит. Положив руки под голову, Гарри размышлял о том, что же так напугало Поппи, но ему не хватало смелости ее спросить. Он обнаружил, что лежать на животе гораздо удобнее, во всяком случае, боль немного отступила.
- Кровотечение поверхностное, - оптимистично заявила Поппи и он почувствовал ее нежное прикосновение к спине, - но нужно все обработать. Я прочищу твои раны, но это будет немного больно.
Не дожидаясь, пока Гарри спросит «какие раны?», целительница отошла от него, чтобы взять все необходимое. Когда она вернулась, почти сразу Поттер почувствовал холодное и болезненное прикосновение между лопатками. Он застонал и уткнулся в подушку лицом, чтобы ни делала Поппи, боль прожигала его насквозь.
Через тридцать секунд болезненные ощущения притупились, колющая иглами боль отступила. Гарри начал медленно впадать в блаженное оцепенение. Целительница бережно прикасалась к его ранам, залечивая их, ее прикосновения постепенно убаюкивали мальчика. Только когда обработка раны сменилась на ласковое поглаживание пальцами, Гарри вспомнил про животрепещущий вопрос.

- Что там, Поппи? – спросил он, когда целительница осматривала его спину. – Почему пошла кровь?
Ответом ему была напряженная тишина. Через несколько мгновений Гарри попробовал повернуть голову, чтобы посмотреть на женщину. Та серьезно смотрела ему на спину, и мальчику не понравилось выражение ее лица. Поппи озадаченно разглядывала Поттера, а когда заметила, что он на нее смотрит, одарила натянутой улыбкой.
- Ничего страшного, Гарри – сказал целительница слишком веселым голосом. – Я вернусь через несколько минут, мне нужно посмотреть кое-какие медицинские книги. Лежи спокойно и расслабься.
С этими словами Поппи накинула на него до пояса одеяло и оставила одного в ограниченном ширмами пространстве.
Секунд десять, Гарри пытался, изогнувшись, заглянуть себе за плечо и рассмотреть, что же там такое. Но у него, конечно, ничего не получилось, да и больно было. В конце концов, он рухнул на кровать и, глядя на изголовье кровати, пытался сообразить, во что же он вляпался на этот раз.

После поражения Вольдеморта Гарри надеялся, что посещения больничного крыла остались в прошлом, но, видимо, это желание было из разряда невыполнимых. Вне зависимости от того, чем его намазала Поппи, боль утихла. Некоторое время он лежал, ожидая ее возвращения, а потом задремал. Впервые за три дня его спина не болела, и Гарри наслаждался каждой минутой покоя.
Неизвестно, сколько он пролежал в полусне, но мальчик резко вернулся к реальности, когда услышал голоса Дамблдора и Поппи. Они говорили очень тихо, и Гарри пришлось изо всех сил напрячь слух, чтобы разобрать слова.

- Нет никаких сомнений, Поппи, - спокойно сказал директор. – Это не чья-то шутка или розыгрыш.
- Нет, - подтвердила мадам Помфри, - я проверила все заклинания и зелья, это природное явление.
- Есть какие-нибудь осложнения?
- Нет, он выглядит совершенно здоровым, - решительно сказал женщина старому волшебнику. – Бедный мальчик, должно быть, терпел боль в течение нескольких дней. Я думала, что он уже пережил все, выпавшее на его нелегкую долю, оказывается, все начинается сначала.
Тут их голоса стали почти не слышны, и Гарри уже не мог разобрать ни слова. Он был заинтригован и немного волновался, но его худшие опасения не оправдались, умереть он не должен был.
- Ну что же, - вновь стал слышен голос директора, - я полагаю, мы должны все рассказать Гарри. Хотел бы я не делать этого.

Поттер услышал звук шагов. Он повернулся на шум отодвигаемой ширмы и встретился глазами с Дамблдором.
- Добрый вечер, Гарри, - тепло приветствовал его директор. – Надеюсь, ты чувствуешь себя не слишком плохо.
- Не знаю, чем намазала мне спину мадам Помфри, но мне уже лучше, благодарю вас, профессор, - ответил гриффиндорец, пытаясь понять настроение Дамблдора.
- Что со мной происходит? – напрямик спросил мальчик. Он не собирался играть в игры или ждать, когда ему мягко сообщат о происходящем, он просто хотел знать. Дамблдор спокойно смотрел на него несколько секунд, потом кивнул.
- Все просто, Гарри, - спокойно сказал директор школы. – У тебя выросли крылья.
Осознав всю нелепость заявления, мальчик сначала хотел рассмеяться, ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы понять, что Дамблдор не шутит.
- У меня что?.. – недоверчиво переспросил Поттер.
- У тебя выросли крылья, - повторил директор. - Больно было из-за того, что перья прорезали кожу.
Мозги Гарри закипели. Однако он достаточно хорошо знал Дамблдора и не мог поверить в то, что старый волшебник выжил из ума. Значит, все, что он сказал, было правдой.
Хотелось бы конечно думать, что директор спятил, но собственная интуиция подсказывала, что это правда. Но ведь у людей, даже у волшебников, не могут расти крылья, если они, конечно, не под заклятием.
- Этого не может быть, - сказал Гарри, только потому, что хотелось унять бешено колотящееся сердце, а не потому, что он в это верил.
- Боюсь, что это так, - ласково сказал Дамблдор. - Не беспокойся, мой мальчик, это вполне естественно.
- Естественно?! – чуть не взвизгнул Гарри, но вовремя взял себя в руки. – Что может быть естественного в моих крыльях?!

Он попытался повернуться, но твердая рука старого волшебник удержала его.
- Лежи, - негромко сказал Даблдор. – Ты же не хочешь, чтобы раны снова открылись? Я сейчас вернусь и отвечу на все твои вопросы.
Это было сказано таким тоном, что спорить расхотелось, и, сделав над собой усилие, чтобы не проклясть весь мир, Гарри уткнулся лицом в ладони и ждал пока директор сядет. Тот сказал несколько слов притихшей мадам Помфри, но Поттер их не слышал, он словно отупел. Гриффиндорец повернул голову только на легкое прикосновения к плечу, и увидел, что директор низко наклонился над ним.

- Почему у меня выросли крылья? – немного отчаянно спросил он. - Это что? Загробная шутка Вольдеморта?
- Происшедшее не имеет ничего общего с Томом Риддлом, - спокойно заверил его Дамблдор. – За исключением того факта, что ты впитал всю его силу, но к этому я вернусь позже.
Директор замолчал и задумался, Поттер даже решил, что он больше ничего не скажет.
- Гарри, мальчик мой, - наконец заговорил Дамблдор. - Конечно, для тебя это несколько неожиданно, но ты не первый, у кого вырастают крылья.
Директор был прав, для Гарри это было неожиданностью, он был вконец деморализован.
- Ты был рожден с рудиментарными крыльями, - уста Дамблдора изрекли очередное откровение, - это не настолько необычно, как ты мог бы подумать. Есть несколько родов волшебников с подобными врожденными качествами. Поттеры – один из таких, ты унаследовал эту особенность от своих родителей. Это признак особой, очень сильной магии. Просто твои крылья до последних дней не раскрывались.
Новость шокировала, но закрался очевидный вопрос.
- Чьи это крылья? – спросил Гарри, на самом деле, совершенно не уверенный в том, что хотел бы это знать.
- Серафима, - спокойно ответил директор, а Гарри, решив, что ослышался, уставился на него с неподдельным интересом.
- Серафима, - медленно повторил Поттер. - Но разве Серафим не ангел?

В религиозных постулатах мальчик не разбирался, Дурсли никогда не были особенно набожны. Но он помнил рассказы о херувимах и серафимах. Как-то, один-единственный раз, на Рождество, еще до Хогвартса, тетя Петуния водила всю семью в церковь. Вспоминая этот случай, он подозревал, что тетка надеялась таким образом лишить его магии.
- Я полагаю, что магглы не знали точно, что обозначает это имя, - задумчиво сказал Дамблдор. – Подозреваю, что Серафимы точно подходили под описание. Но они на самом деле магические существа. Серафимы ничем не отличаются от людей, и вы никогда не догадаетесь об их природе до тех пор, пока они не раскроют крылья. Эти создания даже гораздо более замкнуты, чем кентавры, и очень немногие из них вступаю в контакт с низшими, как они считают, расами. Один из ваших предков нашел путь к сердцу такого существа, и таким образом, положил начало этому наследству Поттеров.

- Но почему именно сейчас? – выбрал Гарри единственный вопрос из множества роившихся в его голове.
- Потому, что ты стал очень силен, мой мальчик, - любезно пояснил директор. – Серафимы не просто волшебные существа, они и есть – магия. Проявление Серафима требует всплеска магической силы, тем более, когда в наследие вступает человек. Вот что я имел в виду, когда говорил, что любой намек на крылья является приметой настоящего волшебника. Ребенком ты не проявлял никаких признаков Серафима, но уже обладал совершенно ошеломляющими способностями. Поглощение еще и сил Вольдеморта разбудило в тебе спящий ген.
Гарри хотелось закричать, но он прикусил язык, и попытался вести себя разумно. Хотя на этот раз он предпочел бы, чтобы очередное чудо произошло с кем-нибудь другим.
- Могу ли я от них избавиться? – тихо спросил он, уже зная ответ.
- Мне очень жаль, мой мальчик, но это невозможно, - мягко сказал директор. – Ваши детские крылышки были не развиты, и являлись не более чем украшением. Новые, как сказала Поппи, являются вполне функциональными и развиваться будут соответствующим образом. Тебе вряд ли удастся от них избавиться.

Гарри не смог сдержаться и глухо застонал, прикрыв лицо руками. Дамблдор успокаивающе положил руку на его плечо и ждал, пока мальчик успокоится.
- Как велики они будут? – наконец спросил Гарри и поднял усталые глаза на директора.
- Около пяти метров в размахе, - спокойно сказал Дамблдор. – Ты должен знать, что крылья Серафима не такие как у птиц, они гораздо более полезны и динамичны. Они контролируются не физическим, а мощным магическим механизмом защиты. Очень немногие заклинания могут проникнуть сквозь них, если они используются в качестве щита. Крылья, конечно, позволят тебе летать, но самая хорошая новость состоит в том, что если ты не захочешь, то их никто и не увидит.
Эта новость заставила Гарри воспрять духом и приободриться. Мальчик представил себе пятиметровые, тонкие, как у бабочки, покрытые перьями крылья, и теперь был растерян.
- Как могут быть невидимыми такие огромные крылья? – спросил он, не понимая, как такое может быть.
- Волшебные крылья, помни, Гарри, - сказал Дамблдор с легкой улыбкой. – Все нормально. Ты получил силу рода и крылья освободились.
Гарри вздрогнул, это звучало неприятно.
- А вот я верю, что это к лучшему, – радостно сказал директор.

Поттер мучительно переваривал информацию, наверняка существовало еще много чего, что ему надо знать. Он совершенно не хотел этого, но подозревал, что неведение может обойтись гораздо дороже, чем знание.
- Я не буду больше меняться? – тихо спросил он.
- Вполне возможно, мой мальчик, - доброжелательно сказал директор. – Но тут ничего нельзя знать заранее. Такого сильного волшебника как ты, в роду Поттеров пока не было, следовательно, как поведет себя ген Серафима в твоей крови предсказать невозможно. Решай проблемы по мере их возникновения, это все, что я тебе могу предложить.
Гарри с ним согласился.

Поттер вошел в гостиную Гриффиндора чувствуя себя разбитым и измученным, но ему было совсем не так плохо, как накануне вечером. Раны, через которые крылья пробились наружу, зажили с поразительной скоростью, и хотя были еще совсем свежими, колющей боли больше не было. Поппи услужливо подняла перед ним зеркало, чтобы мальчик мог рассмотреть свою спину, и убедиться, что она выглядит совсем не так плохо, как ожидалось.
Крылья на самом деле представляли два двухдюймовых радужных хребта, которые проходили под лопатками и в ширину были в четыре-пять раз больше, чем в длину. Если бы Гарри не знал об их существовании, он бы никогда не догадался, что это.

Была суббота, и было еще очень рано, поэтому никто не видел, как Поттер прошел через общую комнату в джинсах и пижамной рубашке из больничного крыла. Он почти не спал в прошлую ночь, действие исцеляющих зелий Поппи мешало ему расслабиться, но оно должно было кончиться через час. Гарри очень устал, и был приятно удивлен, когда целительница разрешила ему не ходить на занятия после завтрака. Держа склянку с зельем в одной руке, рваную футболку в другой, он прошлепал в спальню, и на уме у него было только одно: упасть в удобную, мягкую постель и проспать сутки. Он рухнул лицом в матрас, но его планам не суждено было сбыться.

- Посмотрите на его спину! – прозвучал в комнате взволнованный и восхищенный голос Невилла.
В комнате послышались восклицания, и Поттер застонал, сообразив, что его соседи по спальне проснулись и сейчас начнутся расспросы. Кто-то отдернул занавес над его постелью и на мальчика упали лучи утреннего солнца. Гарри заслонил рукой глаза и попытался уткнуться лицом в подушку.
- Уйди, - раздраженно сказал он. – Я пытаюсь заснуть.
- Вау! Ты выглядишь круто, дружище! – завопил, ничуть не смущенный отповедью Рон.
- Даже слишком, - громко согласился Симус.
Зная, что теперь они не отвяжутся, Гарри медленно открыл глаза и посмотрел на своих друзей. Окинув их взглядом, он увидел, что все собрались вокруг его постели. Мальчик не мог повернуться, чтобы видеть их лучше, садиться ему не хотелось, впрочем, как и поворачиваться на спину.

- Очень смешно,- насмешливо сказал Гарри, и уронил голову на руки. – Можно я все-таки посплю хотя бы полчаса, мне не удалось сомкнуть глаз с прошлой ночи.
- Круто, очень,- неоригинально ввязался в разговор Дин.
Из-за сдвинутых Роном занавесок прокрался солнечный луч и ударил прямо в лицо Гарри, и мальчик спрятал голову под ближайшую подушку.
- Как спина? – обеспокоенно спросил Рон. – Я надеюсь, ничего серьезного?
- Если бы это было серьезно, мадам Помфри приковала бы меня к постели в больничном крыле, - Гарри чувствовал, что начинает злиться, но ничего не мог с собой поделать. Несмотря на раздраженный тон, друзья его не оставили, и отчасти он был им за это благодарен, но больше всего на свете ему хотелось спать.
- Так что же это было? – голос Рона звучал слегка насмешливо.
Гарри не собирался объяснять всем присутствующим, что случилось, ему вообще ничего не хотелось объяснять, именно поэтому он решил немного приврать.
- Крылья – сказал он правду, а потом солгал. - Кто-то наколдовал мне крылья.
Врал он подробно и развернуто.
- Мадам Помфри пыталась мне помочь, но это было адски больно.
- У тебя действительно выросли крылья? – голос Невилла звучал удивленно и восторженно. – Я никогда о таком не слышал.
- Наверное, это шутка Снейпа, - пробормотал Гарри в подушку и веки его опустились.
Кто-то спросил Поттера еще о чем-то, но он не понял ни слова. Выросшие крылья были больше, чем гриффиндорец мог перенести за одну ночь, и Гарри уплыл из мира реальности с благодарной улыбкой. Напоследок мальчик осознал, что все еще держит в руке склянку с мазью.

Когда Гарри проснулся, то почувствовал, что боль уменьшилась, и его настроение немного улучшилось. Гриффиндорец привстал, а потом медленно поднялся с кровати, он увидел Рона, который, сидя на постели, читал журнал по квиддичу. Гарри не удивился, он знал, что друг останется здесь, чтобы присмотреть за ним, он не возражал против проявления дружеской заботы.
- Добро пожаловать домой, - весело улыбаясь, сказал Рон. – Как ты? Лучше?
Гарри кивнул головой и медленно встал, осторожно передернув плечами. Он почувствовал легкий укол боли, когда шевельнул лопатками. Но это было все, что он почувствовал, даже лучше, чем утром.
- Сколько сейчас времени? – спросил он, протирая заспанные глаза, взяв очки с тумбочки.
- Думаю, около двух, дружище, - тоже вставая, ответил Рон. – Я пытался разбудить тебя на обед, но ты не захотел.

Как будто желая подчеркнуть сей удручающий факт, желудок Гарри довольно громко заурчал.
- Сбегаю на кухню, не страшно, - сказал мальчик с легкой улыбкой. – Сожалею о сегодняшнем утре, ночью был ад. Когда я приведу себя в порядок и поем, мне нужно поговорить с вами, с тобой и Гермионой, это будет долгий разговор.
Обеспокоенный Рон подошел к нему поближе.
- Ты солгал ребятам, не так ли? – серьезно спросил он друга.
- Не совсем, - ответил Гарри честно, решив, что откровенность будет наилучшим способом общения с друзьями. – Все намного сложнее. Ничего страшного, но я вполне мог бы обойтись и без этого.
Рон сильно хлопнул его по плечу. Поттер вздрогнул, этот жест вызвал новый приступ боли, но он все равно улыбнулся.
- Ничего, Гарри, - ободряюще сказал его лучший друг. – Уверен, ты с этим разберешься.
После поражения Вольдеморта Рон был поразительно оптимистичен и уверен, что другу теперь все нипочем.
- Да, - согласился Поттер, чувствуя себя гораздо лучше, - будем надеяться.
Мальчик начал рыться в вещах, разыскивая свежее белье и ванные принадлежности.
Ему был очень нужен горячий душ.

Приняв душ, позволив домовым эльфам и Рону накормить его, Гарри почувствовал себя гораздо лучше и счастливее. К тому времени они нашли Гермиону, чудом убедили ее оставить на время домашнее задание и пойти с ними в пустой класс.
Не сказать, чтобы Гарри был доволен своим новым анатомическим приобретением, но его жизни хотя бы ничего не угрожало. Вроде бы. Ему просто хотелось забыть о крыльях и жить своей жизнью.
- Что это было, Гарри?- спросила Гермиона, как только они закрыли дверь. – Рон говорил что-то о наколдованных крыльях.
- Это не так, - сказал он честно. – Но они у меня теперь есть.
Несмотря на лаконичность ответа, казалось, Гермиона его поняла.
- По крайней мере, это объясняет, почему я не слышала о таком заклинании раньше, - твердо сказал она. Рон, видимо, не разделял ее мнение, он подозревал козни близнецов-однофамильцев.
- Заклинания, как правило, действуют мгновенно, - спокойно возразила Гермиона. – А Гарри, судя по тому, что вы мне сказали, мучился несколько дней. Если бы это было давнее, родовое проклятие, я могла бы это понять, но… - она замолчала.

Гарри ей сдержанно улыбнулся.
После слов Гермионы, все трое поняли, что рыжие безобразники были не виноваты. Если бы это были заклинания, которыми пользовались близнецы, Рон бы их знал.
- Что же это, приятель? – с любопытством спросил Рон.
- Это! – сказал Поттер, стягивая с себя растянутую футболку через голову.
- Гарри! – воскликнула Гермиона. – Тебе же больно!
Поттер не двигался, как и его друзья, наклонившиеся ближе, чтобы рассмотреть.
- Сейчас все уже не так плохо, - честно сказал он им. – Но каждую ночь адская боль возвращается. У меня есть мазь, она мне будет необходима еще несколько дней, но худшее уже позади.
Зависло секундное молчание, потом Гермиона задал очередной вопрос.
- Ты говорил про крылья, - с любопытством спросила она. - Это то, что от них осталось?
- Это они и есть, - откровенно ответил Гарри. – Это магические крылья, они растут изнутри. Я постараюсь показать их вам, но я еще не очень умею с ними справляться.
- Вау! – кратко высказался Рон.
- Ты можешь потрогать, если хочешь и если будешь осторожна, - сказал Гарри, понимая причину неловкого молчания. Мальчик тут же вздрогнул, почувствовав острожное прикосновение, но ничего не мог с собой поделать. Ощущение легкого прикосновения мгновенно прошило все тело, и он уклонился от осторожных рук.
- Прости, - быстро извинился он. – Щекотно.

В чем-то это было правдой, он почувствовал почти сексуальное возбуждение и накинул футболку снова.
- Ощущение, среднее между кожей и шелком, - сказал Гермиона, когда он к ним повернулся.
- Это надолго?
- Навсегда, - ответил Гарри, пожав плечами, увидев шокированные лица друзей. Даже зная, что это не заклятье, они надеялись, что есть магические методы для удаления крыльев.
- Но если кто-то сделал это, почему мадам Помфри не может этого убрать?- озабоченно спросил Рон.
- Да никто ничего не делал, если не считать, что кто-то из моих предков переспал с Серафимом, - с досадой буркнул Гарри и рассказал им все.
- Я родился с рудиментарными крыльями, но когда впитал силу Вольдеморта, они начали расти.
Гермиона села с раскрытым ртом. Рон тоже не мог найти слов.
- Серафим, - покачивая головой сказала девушка, - но ведь они очень редки?
- Не уверен, - честно ответил Гарри, - но учитывая, какой магией они обладают, они, вероятно, есть. Я знаю, что они не любят общаться с людьми даже больше, чем кентавры. Так сказал Дамблдор.
Он почти видел, как в голове Гермиона пролистывает магические справочники. Поттер не сомневался, что она побежит в библиотеку при первой же возможности. Рон смотрел на него с удивлением, но выглядел смирившимся.
- Да, неудивительно, что сегодняшним утром ты был в таком гнусном настроении, приятель, - сочувственно сказал его лучший друг.
- Так теперь ты можешь летать?- решил перейти к делу Рон, и Гарри улыбнулся его прагматизму.

Глава 3. Ухаживание
После того, как слух Гарри улучшился, и он сам похорошел, казалось, все успокоилось. Мальчик прожил без изменений целых пять дней прежде, чем события приняли совсем уже причудливый оборот. Это было так забавно, что он не обращал внимания на отсутствие очередных мутаций целую неделю.
Они закончили войну на одной стороне, но это не означает, что седьмой курс Слизерина будет мирно уживаться с седьмым курсом Гриффиндора. Слишком велико было предубеждение обеих сторон. Тот факт, что Слизерин, во главе с Драко Малфоем, перешел на сторону света, не означал, что он и Гарри когда-нибудь будут дружески шутить в Большом зале. Поэтому, когда Поттер обнаружил, что способен смотреть на саркастичного мерзавца без отвращения, он был потрясен. А когда мальчик понял, что где бы ни был Малфой, он всегда находил способ оказаться рядом, гриффиндорец сообразил, что быть беде. Кроме того, всю неделю Гарри делал самые странные вещи.
Поттер впервые в жизни обыграл профессора зельеварения на его же поле. Снейп ненавидел его. Несмотря на то, что они были союзниками, он едва выносил сына Джеймса Поттера, и всегда с особым удовольствием снимал в гриффиндорского факультета баллы.
Вскоре после того, как Гарри поймал себя на нездоровом интересе к Малфою, мальчик впервые по собственной воле заговорил в классе Снейпа. И что самое приятное, его хозяин даже не смог за это Поттера оштрафовать.
Ответ на один из вопросов Снейпа возник в голове Гарри и прежде, чем он понял, что делает, мальчик поднял руку. Задание было адресовано Малфою, который считался бесспорным королем зельеварения. Белокурый мальчик был гением, это знали все, и, очевидно, Снейп думал, что единственным человеком, который сможет ответить, будет Гермиона, которую он всегда игнорировал.
Гарри был почти уверен, что Снейп позволил ему ответить только потому, что был убежден – Поттер облажается. Даже Малфой впечатлился его победой и удивленно на него посмотрел, что бесконечно обрадовало Поттера. Это был один из первых удивительных случаев. Но самым тревожным симптомом стало то, что Гарри неожиданно обнаружил себя закопавшимся в книгах, а значит, на следующем уроке он тоже сможет кое-кого удивить.
Его рвение касалось не только зельеварения. В конечном счете, Гарри был вынужден признаться, что готовился он именно к тем предметам, которые проходили вместе со слизеринским факультетом. Поттер как будто пытался доказать свою ценность Малфою и это было странно.
Уже дважды Гарри прекрасно отвечал на сдвоенных уроках. Он неожиданно понял, что пытается привлечь внимание блондина, и это настораживало.
Поттер знал, что подслушивать плохо, и он обычно старался этого не делать, но когда он услышал свое имя, его решимость быть честным исчезла. Гарри шел на обед, засунув руки глубоко в карманы новых джинсов, повесив голову и пытаясь забыть, что он опять показал себя психом, когда услышал свое имя. Гриффиндорец как раз заканчивал трудиться над домашкой, когда все остальные ушли обедать. Таким образом, между ними была сотня ярдов и два поворота, его друзья понятия не имели, что мальчик их услышит.
- Такое чувство, что кроме него в классе больше никого нет, - пожаловался Симус, который прежде произнес имя гриффиндорца, чем и привлек его внимание.
- Я просто хочу, чтобы он кого-нибудь выбрал, и мы все могли вернуться в игру, - мрачно произнес Дин. После того, как он порвал с Джинни, по меткому выражению его однокурсников, он уже обслюнявил все юбки в округе. Гарри было жаль местных ловеласов, но помочь он им ничем не мог.
- Гарри не виноват, это просто скачок роста, - Рон как всегда его защищал.
- Тебе-то не о чем беспокоиться, - громко сказал Симус, - а вот я требую, чтобы Гарри выбрал кого-нибудь, причем в самое ближайшее время.
Дин с ним шумно согласился, а Гарри про себя пожалел, что сделать это не так уж просто.
- Он уже выбрал, - спокойно сказал Невилл. До сих пор он не принимал участи в разговоре и его слова удивили Гарри.
Простая фраза мальчика поразила его собеседников. Рон что-то неразборчиво вякнул, а два других мальчика зловеще притихли.
- Невилл, - наконец грозно произнес Дин, - что ты знаешь и как ты это узнал?
- Гм, - нервно хмыкнул допрашиваемый, - по-моему, это очевидно.
Гарри захотелось побиться головой о стену, и чтобы Невилл замолчал. К сожалению, его сосед по комнате на сказанном не остановился.
- Лонгботтом, - резко ответил Рон, - просто скажи нам.
- Малфой, - спокойно ответил гриффиндорец.
Эти слова вызвали истерический смешок Симуса, продолжительное удушье Дина и недоверчивое фырканье Рона.
- Ладно, Невилл, - наконец сказал ирландец, - мы действительно сперва поверили, молодец!
Гарри услышал, что мальчики притихли, так как заметили, что их друг остался серьезен.
- Я не шутил, - немного раздраженно повторил Невилл. – Вы все это видели.
- Ты с ума сошел, - язвительно сказал Рон, - да Гарри никогда…
Его лучший друг замолчал, и Гарри все-таки приложился лбом о стену, поскольку понял, что и до Рона начинает доходить. Иногда Уизли не видел дальше собственного носа, но если его подтолкнуть в нужном направлении, вполне мог сложить два плюс два. Воцарилась тишина.
- Черт возьми! – выдавил из себя Рон.
- Твою бога душу мать! – отчетливо высказался Симус, то, что сказал Дин, повторять нельзя ни при каких обстоятельствах.
- Гарри и Малфой, - повторил Рон, который никак не мог свыкнуться с этой мыслью. – Они же ненавидят друг друга.
- Но Малфой самый красивый, даже рядом с Гарри, мальчик в школе и он, вероятно, самый лучший, даже рядом с Гермионой и Гарри, ученик, - напомнил Невилл. – Это имеет значение.
Стало тихо, слышны были только звуки шагов. Гарри понял, что его друзья сейчас думали о Невилле то же самое, что и он сам. Лонгботтом никогда не выделялся чем-нибудь, за исключением любви к гербологии, и вдруг оказался гораздо прозорливее остальных.
- Невилл, - сказал Рон мягко, но, как всегда, бестактно, - ты, правда, гей?
Снова звуки шагов.
- Гм… ну, в общем… да, - ответил тот.
- Слава Мерлину! – услышал пораженный Гарри слова Рона, мальчики уходили все дальше, и подслушивать становилось все труднее. – Я думал, что не у кого будет спросить.
- Невилл, - присоединился Симус, - ты не устаешь меня поражать. Теперь расскажи нам все, что об этом знаешь, мы жаждем грязных подробностей.
Гарри снова от души приложился о стенку и по вернул в сторону гостиной – аппетит безвозвратно пропал и идти обедать не имело смысла. Перед портретом он столкнулся с Гермионой. Как глава факультета она еженедельно ходила отчитываться Дамблдору и теперь тоже опаздывала на обед.
- Гарри! – радостно воскликнула она, но увидев его лицо, спросила, - что случилось?
- Я полный ноль, все всё про меня без меня знают, - подавленно сказал он. - Моя жизнь кончилась.
Поскольку Поттер успел назвать пароль, портрет открылся, и, не обращая внимания на подругу, мальчик ринулся внутрь. Он пролетел через гостиную, вломился в спальню и громко хлопнул дверью, когда понял, что Гермиона все еще рядом. Она стояла "руки в боки" и сверлила его хмурым взглядом.
- Ты думаешь, что отрицая неприятности, избегнешь их? – наконец сказала она. – Сядь, и расскажи мне все.
Гарри знал, что если она заговорила таким тоном, то отвертеться не удастся. Он засунул руки в карманы, подошел к кровати и сел.
- Малфой, - сказал он, справедливо полагая, что если заметил Невилл, то уж от Гермионы это точно не могло ускользнуть.
- Ах, это! – закивала она головой с видом умудренной сивиллы. – Я все спрашивала себя, когда ты собираешься это признать.
- Признать это?! – крикнул Гарри прежде, чем успел сдержаться. – В ЭТОМ я нуждаюсь еще меньше, чем во всем остальном. Вчера на тренировке я сделал финт Вронского просто потому, что он шел мимо. Если это не прекратится, я или убьюсь на фиг, или сойду с ума!
- Или получишь «превосходно» на экзаменах и уложишь всю приемную комиссию с сердечным приступом, - попыталась разрядить обстановку девушка. Гарри впился в нее злобным взглядом.
- Не смешно, - сердито сказал он. Поттер знал, что долго обижаться не умеет, но действительно чуял все признаки конца его личного света.
Ради Бога! У него выросли крылья, и он поглотил силу самого страшного злого волшебника. Не всякий Пожиратель Смерти, из оставшихся в живых, даже видел этого монстра в лицо. Малфой хоть и перешел на сторону света, но винил Гарри в аресте отца. Их отношения в лучшем случае были натянутыми, а в худшем – определенно смертельно опасны.
- Гарри, мне жаль, - мягко сказал Гермиона и присела рядом, - но уже ничего не изменишь.
Поттер перевел взгляд на свои руки и рассеянно шевельнул когтями.
- Я просто хочу быть снова Гарри, - со вздохом сказал мальчик. – Все было так просто, когда люди просто считали каждый мой чих. Я знаю, что часто привлекал внимание, но, похоже, теперь делаю это все время. Я совершенно не контролирую свои гормоны. Я вытворяю что-то прежде, чем подумаю, что-то глупое, и, должно быть, похож на психа.
- На самом деле, - сказала Гермиона и ласково погладила его по руке, - думаю, что ты довольно впечатляющь. Если Малфой этого не понимает из-за глупой вражды, то он еще более слеп, чем я про него думала. Вы двое сможете горы своротить.
Гарри ошеломленно посмотрел на девушку, а та ему тепло улыбнулась.
- Не смотри так удивленно, - материнским тоном сказала Гермиона. – Даже ребенком ты был достаточно могущественен, а теперь, ты – потрясающий. Ты – самый сильный волшебник в мире, и, если подумаешь, найдешь выход из ситуации. Ты справишься, по-другому и быть не может.
Поттер не знал, что сказать, он был озадачен. Все его инстинкты говорили ему, что Гермиона права.
- Но это Малфой, - произнес он, чтобы что-то сказать.
- Я знаю, Гарри, - сочувственно ответила Гермиона, - мне жаль, что это не кто-то менее замысловатый, но не думаю, что можно что-то изменить. Я исследовала твой случай и кое-что выяснила.
Гарри не смог сдержаться и истерично рассмеялся. На Гермиону он всегда мог положиться.
- Ты ухаживаешь, Гарри, - спокойно сказал она, - показываешь, что выбрал партнера.
Мальчика перекосило от ужаса.
- Что ты знаешь о Серафимах? – мягко спросила Гермиона.
- Мало, - ответил Гарри. Он читал о них, но книг об этих существах было совсем немного. Поттер надеялся, что физические изменения были всем, о чем ему надо волноваться.
- Ты знал, что соединяются на всю жизнь? – медленно спросила молодая женщина.
Гарри покачал головой.
- Начинай с самого начала, - покорно ответил он, - предполагаю, что мне не известно ничего.
Гермиона снова погладила его и кивнула. Казалось, она понимала, как все сложно.
- Отлично. Я знаю, что ты в курсе - для появления Серафима нужно много энергии, - ровно начала она. Гарри рассказал друзьям все, что сообщил ему Дамблдор. – Но, вероятно, ты не знаешь, они – гермафродиты. Некоторые проявляют больше мужских или женских черт, но это не имеет значения. Они выбирают партнера основываясь, как на физической привлекательности, так и на магической силе. Это понятно – чем ее больше, тем вероятнее появление здорового потомства.
Грейнджер сделала паузу, что увидеть, следует ли Гарри ее рассуждениям. Тот кивнул, чтобы подруга продолжала.
- Когда они находят подходящего партнера, у Серафима начинается брачный период, - продолжила Гермиона и посмотрела другу в глаза. – Они начинают демонстрировать себя ему, ухаживать, чтобы спровоцировать. Брачный период это вид химической и волшебной реакции.
- Но Малфой не Серафим, - указал Гарри, - у него не может быть брачного периода.
- Нет, - медленно сказала Гермиона, чтобы он расслышал в его голосе будущую проблему. – Но я покопалась немного, и выяснила, что он вейла. Вернее, в нем есть их кровь. Вейлы способны спариваться с Серфимами. Хотя они обычно женщины, в брачный период вейлы тоже становится гермафродитами. Они не соединяются на всю жизнь, их период ухаживания и совокупления происходит каждый три года, вплоть до появления потомства.
Обычно, если это происходит вне сроков брачного периода, вейлы соблазняют мужчин, а потом убивают их, . За последние многие сотни лет связь с вейлой была обычным сексом, но периодически он заканчивалась гибридами, мужчинами и женщинами. В семье Малфоя это произошло очень-очень давно, но, как видишь, ты реагируешь на его кровь.
Тут Гарри пришло в голову, что разговоры о чистоте крови в магическом мире не имеют вообще никакого смысла. Если уж даже Малфои состояли в родстве с какими-то зверюшками! Более трезвая часть его сознания требовала узнать, что, черт побери, ему светит.
- Ты говоришь, что каждый волосок на голове Малфоя мне дороже жизни потому, что он самый подходящий волшебник и он частично вейла? – прямо спросил он.
Гермиона закатила глаза.
- Какое образное мышление, спасибо, Гарри, - с улыбкой сказал она и кивнула.
- И единственный выход или прибить его, или… - тут он сделал паузу, - трахнуть?
Его подруга рассмеялась.
- Не совсем, - ответила она, и пояснила, - вейлы вступают в брачный период, чтобы завести потомство, Серафимы – чтобы соединиться навсегда с перспективой дальнейшего создания потомства. Возможно, ты потеряешь к нему интерес, если выясниться, что он спит с кем-то еще.
- Значит, я должен подойти к нему и сказать: «Малфой, если ты не хочешь, чтобы в обозримом будущем я не повис у тебя на шее, то, пожалуйста, иди, и найди себе любовника»? – недоверчиво спросил Гарри. – Вижу, как наяву.
Потом мальчик сообразил что-то.
- Но если он уже путается с кем-то, то почему мои гормоны упрямо ведут меня к нему?
Гермиона пожала плечами. На этот вопрос вопросов точно ему никто не ответит.
- Может быть, потому, что он вейла, - глубокомысленно ответила девушка. – Мужчины, потомки вейл, обычно не демонстрируют себя так явно, как Флер или ее сестра. Ничего, кроме очевидных физических признаков вроде структуры волос или костей. В книге написано, что мужчины-вейлы начинают проявлять активность к своему совершеннолетию, когда в природе приходит пора спаривания.
Лицо Гермионы прояснилось, она почувствовала, что близка к разгадке. Она всегда чувствовала легкое возбуждение, когда решала замысловатую задачу.
- Может быть, с Малфоем происходить что-то подобное? Но тогда должна быть причина, почему он так, гм, неактивен. Он должен быть очень осторожен, если он вошел в брачный период, даже частично, любой близкий контакт с девушкой неминуемо закончится маленьким малфойчиком.
- Гермиона, - умоляюще протянул Гарри, - опомнись! Ты хочешь сказать, что должен убедить Малфоя спать исключительно с мальчиками, чтобы он не испортил свою репутацию?!
Молодая женщина на мгновение задумалась.
- Не обязательно, вокруг него все время крутится Блейз Забини, - спокойно сказал Гермиона.
Это было уже слишком. Гарри задумался и понял, что такой расклад ему не нравится.
«Забини», - повторил он про себя, чтобы удостовериться, что это не галлюцинация. – «Малфой и Забини».
Волна иррациональной ревности накрыла его с головой.
- Последние два месяца в прошлом году, после того, как ты убил Волдеморта, - кивнула головой Гермиона. – Я думаю, на радостях, люди позволили себе быть самими собой, а не теми, кем должны быть. Я не виню тебя, ты был в коме и не видел всего.
Гарри молча бесился, и выглядел мрачнее тучи.
- Так может, мне просто пойти сказать все Малфою о том, что происходит и они с Блейзом… - он замолчал, поскольку Гермиона покачала головой.
- Забини сейчас с Панси, - услужливо сообщила девушка.
Гарри со вздохом запустил пальцы в волосы.
- Гермиона, - слегка недоуменно спросил он, - откуда ты все знаешь, как ты умудряешься обо всем помнить?
- Я – девушка, - ответила она и нежно погладила его по руке, - это часть меня.
Выдохнув, Гарри позволил себе упасть на кровать и на мгновение уставился на занавес.
- А знаешь, что самое смешное? – покорно сказал он. – Все мои соседи теперь об этом знают.
- Откуда? – очень удивленно спросила Гермиона.
- Невилл сказал им, - коротко ответил Гарри, и снова спросил, - ты знала, что он гей?
- Конечно, - слабо среагировала на заплесневевшую новость девушка, - а ты - нет?
- Напишите это мелом для особо слепых, - ответил Гарри и закрыл глаза. – Что же мне делать?
Все было так сложно. Как все просто было, когда Волдеморт еще жил и здравствовал, по крайне мере, он точно знал, что должен его убить.
- Сожалею, Гарри, - сказал Гермиона, поскольку друг снова посмотрел на нее. – Но я не думаю, что у тебя есть выбор. Можешь поговорить с мадам Помфри, но я сомневаюсь, что она тебе поможет. Рано или поздно ты окажешься перед необходимостью сделать что-то.
Глубоко вздохнув, Гарри снова сел, и ответил на рукопожатие легким кивком.
- Я к ней завтра утром схожу, - твердо сказал он. – Если она мне не поможет, я попробую поговорить с Малфоем. После квиддичного матча Рейвенкло-Слизерин, не хочу, чтобы меня обвиняли в давлении на Ловца.
Они улыбнулись друг другу. По крайней мере, пока рядом была Гермиона, Гарри мог найти в ситуации хоть что-то забавное.
- Есть еще одна проблема, - хмуро сказал Поттер. – Что делать с Роном, Симусом, Дином и Невиллом?
- Оставь Рона мне, - насмешливо отмахнулась Гермиона, - остальные тоже не проблема. Они получат свою часть правды. Объясни им, что это последствия поглощения силы Волдеморта и комы. Скажи, что твои гормоны вышли из-под контроля, и ты пытаешься уладить это, но в тайне. Они – гриффиндорцы, они тебя полностью поддержат.
Гарри подумал и не нашел в ее плане изъянов.
- Подойдет, - согласился он, импульсивно потянулся и обнял подругу. – Спасибо, Гермиона! – тепло сказал он, - я не знаю, что бы без тебя делал.
- Пожалуйста, - просто отвели та, и обняла мальчика в ответ. – А теперь идем обедать, сытый ты будешь активнее противостоять неприятностям.
Гарри кивнул, и они оба встали, по крайней мере, теперь он знал, что делать и чувствовал себя лучше. Мальчик попытался успокоиться и поспешил за Гермионой, чьи шаги уже стихли внизу.
Однако, войдя в Большой Зал, он снова занервничал. Четверо его соседей по комнате повернулись в их сторону. В глазах Симуса плескалось раздражение, Дина – предвкушение развлечения, и Гарри решил сразу все прояснить.
- Прежде чем любой из вас скажет хоть что-нибудь, - начал он твердо, - вы должны знать – я был недалеко и все слышал.
Он посмотрел на них, чтобы удостовериться, что ребята его слышали.
- Я должен поговорить с вами, в тайне, как только закончится обед, - продолжил Гарри. – Есть возражения?
Гермиона была права, чуть позже подумал он, когда сообщил о своем решении сокурсникам. Они успокоились, кивнули, и весь обед обсуждали квиддич и домашние задания. Никто ни слова ни сказал о Малфое и их отношениях, платонических или каких-либо иных. Разговор начался только когда за ними закрылась дверь в спальню.
- Да, я заинтересован в Малфое, - прямо сказал Гарри, прежде чем кто-либо произнес хоть слово. – И мне это не нравится.
Он повернулся, чтобы посмотреть на друзей. Они выглядели смущенными.
- Ты объяснишь? – спросил Симус так, будто его это совсем не интересовало. – Что это значит?
Гарри, который готовил свою речь на протяжении всего обеда, глубоко вздохнул и выдал:
- Вы, наверное, заметили, что в последнее время я сильно изменился, - начал он с самого простого.
- Да, Гарри, - сказал Дин с усмешкой, - мы заметили.
Тот кивнул, зачем отрицать очевидное.
- Так и должно было случиться после того, как я поглотил магию Волдеморта, – сказал он почти правду. В конце концов, с этого все и началось. – Это изменило меня физически и теперь мои гормоны плохо контролируются. Не спрашивайте меня, почему именно Малфой, я не смогу сказать вам, но я обещаю, что улажу это. Надеюсь, что прочая часть школы никогда об этом не узнает, потому, что чем больше людей будет в курсе, тем труднее будет разрешить ситуацию. Пожалуйста, не говорите никому.
Гарри посмотрел на Рона, который умел держать рот на замке и мысленно перед ним извинился. Друг слегка кивнул и все трое снова посмотрели на Гарри.
- В чем бы ты ни нуждался, мы поможем, - твердо сказал Симус за них всех.
Гарри порадовался, что в его жизни был Гриффиндор.
- Ты легких путей не ищешь, не так ли? – спросил Дин, и мальчик не смог не улыбнуться.
Больничное крыло пустовало, ведь Гарри пришел в него ранним субботним утром. Перед завтраком услуги Поппи обычно никому не требовались. Гриффиндорец знал, что найдет ее в приемной, ему были хорошо знакомы привычки мадам. Поттер помнил, что целительница всегда рано утром по субботам инспектирует свой инвентарь. Выходной день, без уроков, вероятность того, что сюда заявится отравленный зельеваром или наполовину трансфигурированный ученик была очень мала.
Гарри решил проверить склад и спокойно прошел. С тех пор как его ногти решили превратиться в смертельное оружие, у него появилась привычка держать руки в карманах. Но сейчас он их вынул, это был вопрос уважения. Заглянув в дверь, он понял, что был прав в своих предположениях: целительница стояла на невысокой лестнице, и разглядывала одну из главных полок.
- Гм, Поппи, - сказал он, зная, что пока он не заговорит, женщина его не заметит. – Я могу поговорить с вами, пожалуйста?
Целительница немедленно повернулась и улыбнулась мальчику.
- Доброе утро, Гарри, - тепло, по-матерински улыбнулась она. – Я спущусь через минуту.
Поттер кивнул и приготовился терпеливо ждать, пока Поппи не закончит свои дела. Женщина отметила галочкой что-то в своем списке, который парил рядом и спустилась с лестницы.
- Итак, Гарри, - сказал она тоном, предназначенным для пациентов, которые стали ей больше, чем семья. – Что я могу сделать для тебя сегодня?
Гриффиндорец немного нахмурился и решился.
- Я думаю, что у меня начался брачный период, - сказал он коротко и попытался не застесняться.
Мгновение Поппи глубокомысленно рассматривала его, а затем произнесла:
- О!.. дорогой…
- Я кое-что выяснил самостоятельно, - коротко пожав плечами, объяснил Гарри.
Женщина на мгновение нахмурилась, а затем благосклонно обняла его и вывела со склада.
- Пойдем-ка в кабинет, - твердо сказал она. - Думаю, разговор потребует чая.
Несколько минут спустя, Гарри был посажен за один стол с целительницей с чашкой сладкого напитка в руке. Женщина сидела с другой стороны. Выглядела она задумчивой, но, к счастью, спокойной.
- Итак, Гарри, - наконец сказала она, - что привело тебя к такому заключению?
- Я себя демонстрирую, - честно ответил он, - каждый раз, когда появляется объект моей привязанности, я начинаю вытворять черти что. Я этому не верил, но заметили даже друзья, думаю, что если не смогу взять себя в руки, вскоре выкину что-нибудь особенно глупое.
- И как долго это продолжается? – спокойно спросила его собеседница.
- Около недели, - ответил Гарри и глотнул чая.
С ней было легко говорить, она никогда никого не осуждала и была очень терпима.
- Ты скажешь мне, кто это? – нежно спросила женщина.
Это был трудный вопрос. Несмотря на буйство гормонов и вопли инстинкта, он все еще очень смущался, когда думал о вероятном партнере.
- Малфой, - ответил он, приложив все усилия, чтобы не вскочить и не убежать.
На мгновение Поппи удивилась, а потом кивнула, так, как будто это было логично.
- А господин Малфой в курсе происходящего? – продолжила допрос целительница.
- Я не знаю, - честно сказал Гарри. – Я не говорил с ним. Пожалуйста, скажите, что вы меня вылечите!
Слегка страдальческое выражение лица Поппи показало ему, что не вылечат.
- Сожалею, Гарри, - сочувственно сказала она. – Но все не так просто. Я могу дать тебе кое-то, чтобы снизить влечение, но это не надолго, подавление подобных инстинктов может быть опасным. Если они прорвутся, ты можешь надломать дров.
Этих новостей мальчик боялся, но ожидал, и покорно пожал плечами.
- Что вы предлагаете? – спросил он, уже зная, каков будет ответ.
На минуту Поппи задумалась, а потом поставил чашку на блюдце.
- Господин Малфой должен знать о происходящем, - твердо сказала целительница. – И есть кое-что, что вы должны о нем знать. Думаю, директор со мной согласится.
- Он потомок вейлы, - сказал Гарри, прежде, чем она продолжила. – Вероятно, он у него тоже брачный период, хотя бы частично.
Теперь пришла очередь Поппи удивляться.
- Гермиона сказал, - честно признался Гарри.
- Мисс Грейнджер слишком умна и это ей не на пользу, - хмуро констатировала целительница. – Я не думаю, что смогу и дальше хранить все в тайне.
Гарри кивнул: щепетильность Поппи была одним из тех качеств, за которые он ее и любил. Она всегда была честна с ним и с другими пациентами.
- Я понимаю, - ответил Поттер. – Я просто хотел, чтобы вы знали, что я знаю.
- Я могу поговорить с господином Малфоем,- услужливо предложила целительница, - и подготовить почву.
Это было заманчивое предложение, ему очень хотелось избежать этого разговора, но Гарри покачал головой.
- Спасибо, - искренне сказал гриффиндорец, - но он решит, что я струсил и будет только хуже. Я попробую сам, и вернусь, если ничего не выйдет.
Поппи благосклонно улыбнулась.
- Думаю, что ты прав, - спокойно сказал она. – Господин Малфой… может быть невыносим… иногда. Если ты не возражаешь, на всякий случай, я попрошу помощи у директора.
Ему не хотелось, чтобы о проблеме знало так много людей, но Гарри сознавал, что Дамблдор и так знает почти все и будет полезен. Поэтому он согласился. Если все выйдет из-под контроля, ему понадобится вся поддержка, которую он может получить.

Глава 5. Проблемы.
К моменту, когда они добрались до больничного крыла, Гарри понял, почему Малфой так опасался авантюристов, которые могут использовать его вейловское наследие. Казалось, движимый сексуальным влечением, он совершенно сошел с ума, во всяком случае, Гарри никогда так быстро голову не терял. Дважды по дороге он вынужден был привлечь внимание блондина к тому, куда они шли, а не к тому, что делал Поттер.
Да, он делал всякие глупости, чтобы привлечь внимание Малфоя, но, похоже, что слизеринец был полностью, мгновенно и безоговорочно сражен гормонами. Это было страшно и Гарри мог только мечтать о том, что Поппи сможет сделать что-то прежде, чем Серафим найдет, чем порадовать спятившую от желания вейлу.
- Капец обоим, - сообщил Малфой, с трудом фокусирую взгляд на целительнице, - срочно успокаивающее, немедленно.
Слизеринец был на редкость лаконичен.
- Господин Поттер, - значительно сказала целительница, - пожалуйста, уйдите в другой конец комнаты. Господин Малфой, присядьте на кровать, я сейчас вернусь.
Она исчезла, а Гарри честно пошел в указанном направлении, одновременно чувствуя, как ему трудно отойти от слизеринца.
Он сел и попробовал не слишком об этом задумываться, наблюдая, как Поппи влила в блондина две микстуры, которые тот проглотил с жадностью умирающего. А затем, волнуясь, наблюдал, как целительница накладывает на него диагностирующие заклинания.
- Скоро вы неизбежно почувствуете действие успокаивающего, - профессионально сообщила она Малфою, Гарри даже не пробовал притворяться, что не подслушивал. – Это на время подавит любые желания, которые могут возникнуть. Если мы вовремя будем поить вас лекарствами, то помешаем механизму влечения. Что вы чувствуете?
На мгновение ее пациент обратил взор внутрь себя, а потом хмуро и раздраженно сообщил.
- Хочу убить Поттера, - злобно и честно признался Малфой. Никогда в жизни Гарри не был рад услышать от него такие слова.
Поппи выразила свое неодобрение услышанному, но приставать не стала, а гриффиндорец почувствовал себя виноватым.
- Господин Поттер, - официально заявила Поппи, этот тон она всегда использовала при посторонних, - вы можете подойти.
Не желая испытывать свою удачу, даже если учесть, что они с целительницей были хорошими друзьями, он быстро подошел к даме. Та вынула из кармана фартука бутылочку.
- Выпейте это, - твердо сказал она, демонстрируя, что очень зла на него, за то, что после их разговора слизеринец вернулся в таком виде. – Это пресечет любую вашу реакцию на гормональные всплески Малфоя, пока мы не увидим, что все стало как прежде. Возможно, уже завтра утром все вернется на место, и будет не хуже, чем сегодня утром. Я вызвала директора и ваших деканов, скоро они придут сюда. Я была бы вам очень признательна, если бы вы объяснили, что произошло.
- Это все Поттер виноват, - сердито сказал Малфой, но присутствие Поппи мешало ему развернуть дискуссию.
Гарри открыл бутылку и выпил ее содержимое, не беспокоясь о вкусе и выражении лица. Ему хотелось, чтобы это безумие кончилось. Поппи выглядела недовольной, но он не мог винить ее. Ему удалось с первой попытки сделать плохую ситуацию катастрофической. Вот если бы он смог предсказать удар молнии…
Целительница кинула в него несколько диагностических заклинаний, но ничего не сказала.
Первым явился Дамблдор. Неожиданно он солнечно улыбнулся Гарри и Драко.
- Здравствуйте, господа, я так понял, у нас тут небольшая проблемка? – бодро начал он. Его способность преуменьшать размеры катастрофы, казалось, поразила Малфоя.
- Небольшая? – недоверчиво спросил слизеринец. – Возможно, Поттер только что разрушил мою жизнь.
- Ну зачем же быть таким мелодраматичным, господин Малфой? – мягко выговорила Поппи.
Гарри воспылал надеждой, что все закончилось. Он просил провидение сделать так, чтобы завтра все было, как было, и он мог корчить из себя шута, развлекая Малфоя. Он даже хотел забыть, что случилось бы, если бы крылья их не спасли.
В этот момент вошел Снейп, увидел Гарри и подобрался.
- Что на этот раз натворил неуправляемый и непредсказуемый Поттер?- язвительно осведомился профессор зелий. Позади него, в дверном проеме появилась Магконагал.
- Это мог быть и Малфой! – заступился за Гарри декан Гриффиндора, и Поттер обрадовался, что хоть кто-то тут на его стороне.
Снейп подарил ей уничтожающий взгляд и вошел в комнату.
- Произошел несчастный случай, - спокойно пояснила мадам Помфри, - господин Поттер случайно разбудил наследие вейлы господина Малфоя.
Подробности родословной слизеринца, казалось, никого в этой комнате не удивили.
- Он первый меня разбудил, если уж на то пошло,- себе под нос буркнул Гарри, директор глянул на него, и по его взгляду Поттер понял, что тот его услышал.
- Как он это сделала? – спросил Снейп, определенно решивший не дать Поттеру сорваться с крючка.
- Он прикоснулся ко мне, - обвинил слизеринец, - после того, как я специально попросил его этого не делать.
- Не забудь про молнию, Малфой, - язвительно сказал Гарри, - ты бы поджарился.
Снейп открыл, было, рот, чтобы прокомментировать услышанное, но Дамблдор, подняв руку, призвал его к молчанию.
- Думаю, - глубокомысленно сказал он, - что нам нужно во всем детально разобраться. Это поможет пролить больше света на взаимные обвинения. Гарри, ты прикасался к господину Малфою, после того, как он попросил этого не делать?
Гарри оглядел присутствующих.
- Да, - честно сказал он, - но это был несчастный случай.
По лицу Снейпа было видно, что сейчас он это заявление прокомментирует, но Даблдор его снова остановил.
- Гарри, - спокойно продолжил директор школы, - пожалуйста, объясни, почему ты это сделал.
- Мы разговаривали на озере, - начал он, радуясь, что его мнение будет услышано, - а потом началась буря. Мы побежали назад, когда я почувствовал, что появилось статическое электричество, понял, что сейчас ударит молния, и я знал, что она ударит в нас. Я схватил Малфоя и прикрыл его крыльями, защищая нас.
Он увидел, что и Снейп, и Макгонагал на словах «крыльями» подняли брови.
- Я не знаю, что случилось, я потерял сознание, а когда пришел в себя, мы держались за руки.
- Вас ударила молния? – недоверчиво спросил Снейп.
- Да, - твердо ответил Гарри, - это было адски больно.
Профессор Макгонагал все еще недоверчиво смотрела на него.
- Может быть, мне кто-нибудь объяснит, откуда у Поттера крылья? - спокойно спросила женщина.
Дамблдор вопросительно посмотрел на мальчика, Гарри кивнул.
- У него в предках Серафим, - объяснил директор школы. – Впитав магию Волдеморта, он вошел в силу.
Профессор Макгонагал выглядела пораженной, а Снейп смотрел с отвращением.
- И у меня брачный период, - спокойно сказал Гарри и увидел удивление в глазах директора.
- Именно поэтому я и велел тебе не трогать меня, - воспользовался паузой Малфой, чтобы отрыть ему яму поглубже.
- Да-да, господин Малфой, - коротко сообщила Макгонагал, - мы уже в курсе, что вы говорили или не говорили господину Поттеру.
- Надо проверить источники, - холодно сообщил Снейп, переключая всеобщее внимание на себя. – Серафимы начинают гон, если находят потенциального партнера. Кто вам рассказал, Грейнджер, я полагаю?
У Гарри язык не поворачивался сказать, что он посвятил в тайну связи между ним и Малфоем постороннего человека. Он покраснел и повернулся с Поппи, в тайне моля ее о помощи.
- Господин Поттер сегодня утром приходил ко мне за советом, - сообщила целительница, - и рассказал, что он привязан к господину Малфою. Я предложила ему рассказать все потенциальному партнеру, чтобы избежать возможных инцидентов, один их которых сейчас и произошел.
Гарри хотелось провалиться сквозь землю, так он был смущен. Профессор Макгонагал, казалась, находила ситуацию настолько же невероятной, как и Снейп, и тоже уставилась на него тяжелым взглядом.
- Гарри, - медленно спросила женщина, - почему вы выбрали именно его?
- Я не выбирал, - твердо сообщил он. – Мы ненавидим друг друга, я бы сам к нему близко не подошел. Но тот тип с крыльями считает, что Малфой самая подходящая кандидатура
Выражение лица Снейпа стало еще гаже, чем было и Гарри это не понравилось.
- Независимо почему, но Поттер это сделал, - язвительно сказал декан Слизерина,- очевидно, что он напал на Малфоя, и нужно что-то предпринять.
Гарри собирался оправдываться, но взгляды, которые послали Снейпу три члена совета, сказали все, что он хотел выразить.
- Господин Малфой, - спокойно сказал Дамблдор, поворачиваясь к силзеринскому принцу, - если не углубляться, то вы пострадавшая сторона, значит, вы должны выбирать, как нам поступить. Стоит ли обратиться в министерство и исследовать этот вопрос формально или лучше оставить этот случай между вами двумя, чтобы не привлекать общественного внимания, которое обязательно будет?
Пока директор не упомянул общественное мнение, на лице Малфоя было написано ликование. Потом он понял, что ославлен будет не только Гарри, но и он сам. Сияние несколько померкло, но по его лицу не возможно было понять, что он решит, и Гарри нервно ждал ответа.
- Я предпочел бы, - медленно выдавил Малфой, - чтобы об этом случае знало как можно меньше людей.
Дамблдор ему бодро улыбнулся.
- Очень хорошо, - радостно сказал директор, - будем считать этот случай внутренним инцидентом. Полагаю, что это был несчастный случай и, следовательно, никакого наказания любой вовлеченной в него стороне не будет. Мадам Помфри, вам есть, что сказать?
- Да, - внушительно сообщила Поппи, - Малфой выпил успокоительное средство и микстуру нейтрализации и теперь все, что мы можем сделать - ждать. Поттер тоже пил успокоительное, чтобы не реагировать на Малфоя. Но на это нужно время. Приблизительно через 12 часов действие закончится, если Малфой все еще будет чувствовать влечение, он должен вернуться сюда, и мы попробуем альтернативы.
Директор лучезарно улыбнулся всем присутствующим, на вкус Гарри, даже чересчур, лучезарно, но он был рад, что его не арестуют на все оставшееся время школьной жизни.
- Хорошо, - сказал Дамблдор, - тогда, полагаю, все улажено. Если вы не возражаете, профессор Снейп, профессор Макгонагал, проводите своих подопечных в комнаты отдыха. Думаю, этот вопрос снят с повестки дня.
Оба слизеринца выглядели недовольными результатом разговора, но когда директор говорил таким тоном, вся школы знала, делать уже нечего.
- Идемте со мной, Гарри, - благосклонно сказал Макгонагал, - посмотрим, что я смогу сделать с вашей формой прежде, чем вы встретитесь со своими друзьями.
На человеческий язык это переводилось как «следуй за мной и я вытрясу из тебя всю душу», но кто такой был Гарри, чтобы спорить с деканом?
Это был отвратительный конец жуткого дня, Гарри был очень несчастен. Мало того, что он влюбился в Малфоя, так еще теперь была высока вероятность того, что, будучи в состоянии гона, блондин ответит на его чувства. Учитывая обоюдную одержимость, вероятность того, что они встретятся в одной постели, была очень высока. И это Гарри еще старался не вспоминать про пятипроцентную возможность беременного Малфоя. Отцом его ребенка становиться очень не хотелось. Вдобавок крылья изорвали его одежду и так качественно, что даже волшебному восстановлению она не подлежала.
Он вошел в гриффиндорскую гостиную, чувствуя себя усталым, у него болел каждый мускул. Неожиданно мальчик обнаружил, что все однокурсники уставились на него. Со страхом он понял, что плохой день и не думал кончаться.
- Гм, Гарри, - это был юный Колин Криви, который набрался храбрости, чтобы спросить его о крыльях.
Их видели. Кто-то видел, как он спас Малфоя и Гарри не сомневался, что теперь об этом судачит вся школа. Стиснув зубы, Поттер поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей в спальню, повернулся к потрясенным сокурсникам и впился в их лица взглядом.
- Не дожидаясь вопросов, хочу сделать заявление, я – Серафим, - громко, чтобы все слышали, сказал он. - Волдеморт отомщен – из-за его силы, я обзавелся крыльями. Как будто этого недостаточно, я к тому же ухаживаю за Драко Малфоем, который ненавидит меня со страстью, которая уступает только чувствам покойного Лорда. Моя жизнь – кошмар, сейчас я запрусь в спальне и больше никогда из нее не выйду.
Мальчик повернулся и поскакал через три ступеньки вверх по лестнице.
- А он ничего держится, - сказал кто-то шепотом, но Гарри со своим сверхчувствительным слухам все равно услышал.
- Я это слышал! – рявкнул он с верхней ступеньки и зашел в спальню.
Он был рад обнаружить, что на пуста, и с удовольствием хлопнул дверью. А потом еще и запечатал ее заклинанием такой силы, что единственным человеком, который мог бы ее отпереть был Дамблдор. Если соседи захотят спать, пусть попробуют уговорить его открыть им.
- Явился! – голос Малфоя прогремел в Большом зале как только слизеринец переступил его порог. – Щас я буду тебя медленно и мучительно убивать!
Гарри повернулся на своем месте и подумал, что никогда не видел блондина таким разъяренным, да еще и с палочкой в руке. На всякий случай он отогнул рукав, и потянул свою. Ученики прыснули в разные стороны. Было ясно, что микстура Поппи Малфою не помогла.
- Я собираюсь решить эту проблему раз и навсегда, и пусть я потом до смерти просижу в Азкабане! – слизеринец действительно был очень зол.
Гарри вспомнил, что Поппи велела Малфою, если зелье не подействует, вернуться к ней, но, видимо, потомок вейлы был слишком зол для этого.
- Мне жаль, - крикнул Гарри, в нем гнев боролся с желанием, - ты предпочел бы быть пораженным молнией, что я мог сделать?
- Использовать защитное заклинание, прыгнуть вперед меня, - прорычал Малфой и угрожающе взмахнул палочкой,- я же ясно сказал, не смей меня трогать!
Это было настолько несправедливо, что гнев в грифиндорце возобладал.
- У меня было меньше секунды, чтобы защитить тебя, - заорал Гарри, - если бы я размахивал палочкой, ты бы сейчас уже хрустел как чипс, у меня не было времени думать!
Теперь мальчиков разделяло едва ли два метра. Палочка Малфоя указывала непосредственно в грудь Гарри. Он не мог не видеть, как сияют серые глаза, когда их обладатель был сердит. Чувствуя к себе отвращение и пытаясь забыть об этом, Гарри несколько раз глубоко вздохнул.
- Позволь мне прояснить ситуацию, - опасным тоном сказал Малфой, а Гарри нашел его голос очень сексуальным. – Если ты еще ко мне приблизишься, я тебя убью!
Проклиная всех богов на свете, Гарри пытался хотя бы немного успокоиться, и не схватить слизеринца немедленно.
- Почему ты думаешь, что мне это нравится больше, чем тебе? – горячо возмутился он. – Это ты выбрал место и время для разговора.
Главной проблемой было то, что часть его хотела сорвать с Малфоя одежду любой ценой и эта идея, похоже, скоро завладеет им полностью.
- О! Так это я во всем виноват?! – взбесился слизеринец. – Какого черта ты, почувствовав ко мне интерес, поперся еще и объясняться?!
Гарри помимо своей воли сделал к нему несколько шагов и с трудом остановился.
- Я хотел предупредить тебя, - язвительно сказал он, - если бы мы не поговорили, я бы не знал, что мне нельзя до тебя дотрагиваться, и я мог это сделать на зельях, даже не зная, что это опасно. Хорошо, мне жаль, но я ничего не могу сделать, это был несчастный случай!
- Ты Поттер, один большой, ходячий, несчастный случай! – сделал шаг вперед Малфой.
Выражение его лица стало страдальческим, и Гарри был уверен, что у блондина те же проблемы, что и у него. Его привлекательность была ощутима, и гриффер внезапно понял, что находиться в одной комнате с Малфоем было плохой идеей.
- Малфой, притяжение полей, - сделал он попытку думать логически хотя бы минуту, - кто-то из нас должен немедленно уйти отсюда.
Договаривал предложение он уже слегка придушенным голосом. Малфой выругался и попробовал повернуться, но мог только вращать глазами и не сдвинулся с места.
- Что ж я тебя на пристани-то не прибил, - взвыла частично вейла и в отчаянии прикрыла глаза.
Гарри едва держал себя в руках, волна нестерпимого желания пробежала по телу. Они чувствовали друг друга, оба были на пике брачного периода, и ни один не мог остановиться.
- Гойл! – истерично позвал друга слизеринец. – Веди меня отсюда к чертовой матери!
Крылья Гарри затрепетали, когда вечный телохранитель двинулся к Малфою, им не понравилась эта идея. Было такое ощущение, как будто первобытная, подспудная часть его сознания проснулась и подавила современного, цивилизованного человека. Мальчик знал, что если в ближайшее время он не возьмет в руки свои инстинкты, произойдет что-то очень необычное. Например, пленение и похищение им слизеринского Дракона, которое, несомненно, войдет в историю Хогвартса.
Когда Гойл протянул к плечу Драко руку, волшебная палочка Гарри заискрила, казалось, по поводу происходящего она имело собственное мнение. Главный силач слизерина тут же отдвинулся от Малфоя. Поттер происшедшего даже не заметил.
- Малфой! – сказал он отчаянным голосом, - ударь меня, взорви, сделай хоть что-нибудь, только не дай мне до тебя добраться, мы об этом оба пожалеем!
Слизеринец напрягся, но все, что он сумел сделать, так это удержаться от следующего шага.
- Я не могу, - сказал Малфой, он выглядел испуганным.
Гарри почувствовал, что сила воли кончилась, и его тело шагнуло вперед, он оказался нос к носу с блондином. Он хотел развернуться крылья и показаться перед ним во всей красе, он хотел схватить его за руку, он хотел…
- Если я от тебя забеременею, Поттер, – в шипении слизеринца уже не было ничего человеческого, - Круциатусом ты не отделаешься!
Их разделяли миллиметры, и напряжение между ними было почти болезненным. Гарри услышал какой-то звук, его крылья почти раскрылись, но в последний момент он сумел сдержаться. Через мгновение он почувствовал, как что-то ударило в спину. Вечно благодарный тому, кто это сделал, он потерял сознание.

Глава 7. Последствия.
Едва открыв глаза, прямо перед собой, в нескольких миллиметрах от лица, Гарри увидел прекрасный набор длинных, острых когтей. Он потянул руку, чтобы убрать их подальше, и сообразил, что они не его. Мальчик вдруг понял, что он не один, рядом кто-то лежит и обнимает его за талию. Воспоминания о диком, неконтролируемом секса нахлынули на Гарри. Он застонал, отчасти потому, что понял, что, несмотря на все старания и предосторожности, он и Драко (Малфой! мысленно поправил себя Поттер), все-таки сделали то, что сделали.
Отчасти потому, что возбуждение уже схлынуло, и он почувствовал последствия этого марафона. У Гарри болело все, что могло отзываться болью. Несколько секунд мальчик лежал, пытаясь понять, что же ему делать дальше.
Настоятельная, изматывающая потребность заняться сексом, вроде бы, его отпустила, и это было хорошо. Одержимости Малфоем Поттер тоже не испытывал, и это было просто отлично, так как гриффиндоррец внутри него продолжал считать, что заниматься сексом с человеком, который тебе даже не нравится - предосудительно. Гарри верил, что секс и любовь – неразделимы, но, как выяснилось, не в его случае.
Он не мог не смотреть на руку, которая лежала перед носом, и до него постепенно дошло, что, несмотря на то, что конечность была явно чужая, в ней было что-то очень знакомое.
С досадой Гарри понял, что у Малфоя никогда не было такого маникюра, даже намека на что-то экстравагантное. Поттер прекрасно помнил, что у Драко были длинные, аристократические пальцы с короткими, аккуратными и ухоженными ногтями. Пальцы были те же, но когти были явно не малфоевские. В этот момент Гарри заволновался, вытянул из-под себя чужую руку и отодвинулся от теплого тела сзади. Его сосед коротко простонал, но больше не издал ни звука. Гарри сел на кровати, набрался мужества, встал и повернулся.
Малфой лежал на боку, чуть подавшись вперед, ведь Поттер встал и лишил его опоры. По спине слизеринца, чуть ниже лопаток, бежали два радужных гребня, с пятнами запекшейся на них крови. Гриффиндорцу вдруг стало трудно дышать, ему пришлось сесть, сложить руки на коленях и несколько раз глубоко вздохнуть. Такого поворота он не ожидал, и что делать, не представлял совершенно.
- Поттер? – прозвучал рядом с ним сонный голос и гриф резко повернулся. Что он должен сказать? «Малфой, я тебя изменил на фиг»? На мгновение Гарри запаниковал.
- Ты смотришь так, будто кто-то только что умер, - слизеринец приподнялся на локтях и быстро осмотрел себя. Поверхностная инспекция Малфоя удовлетворила, то, что он увидел, его успокоило.
- Уверен, пяти процентов мы избежали, - голос Драко звучал равнодушно, казалось, его совершенно не волновал тот факт, что он переспал со злейшим врагом.
- И пожалуйста, не говори мне, что ты обеспокоен тем, что я больше не буду уважать тебя, - слизеринец до сих пор не заметил, что он проснулся совсем не тем, кем засыпал. Гарри не мог винить его за невнимательность, но шутка блондина пропала втуне. Ответом ему был все тот же похоронный взгляд.
- Скажи мне, что я не успел обрюхатить тебя, - сказал Малфой с паническими и одновременно угрожающими нотками в голосе. Гарри покачал головой, потом быстро потянулся, схватил руку партнера и поднес ее к его глазам.
- Ребенка мы не сделали, - сказа он так спокойно, как мог, - мы сделали еще одного Серафима.
Минуту Малфой тупо смотрел на свою руку, затем сел и повернул ее тыльной стороной. Потом завел ее за спину и прикоснулся к рубцам на спине.
Гарри был уверен, что это бессознательное движение.
- Ты сделал меня таким же, как ты, - голос слизеринца был дрожащим, но обвиняющим.
- Я не хотел этого, - горячо возразил Гарри, но вина придавила его плечи. – Подумай и вспомни все.
Воспоминания были слишком свежи, мальчики помнили, как их магия слилась и наступила реакция. Вейла прикоснулась к Серафиму. Зря.
Гарри вновь почувствовал силу волшебного изменения Малфоя и его тела, пока они еще не соединились, и вспомнил, как открыл слизеринца для себя целиком. Тогда они оба хотели этого, но теперь, при холодном дневном свете, все это приобрело немного другую окраску. Когда Малфой посмотрел на него, Гарри понял, что тот тоже вспомнил все. Они долго сидели в тишине. Случившееся не было простой трансформацией, блондин изменил свою природу. Он уже не Вейла, он – Серафим.
- Это ничего не меняет, - вдруг сказал слизеринец, поднимаясь с кровати. – Этот секрет я спрячу также легко, как и Вейлу. Подрезать ногти, убедиться, что никто не увидит меня без рубашки. Ничего сложного.
Как будто иллюстрируя свое отношение к происходящему, Малфой деловито поднял с пола одежду. Он задумчиво покрутил ее в руках, дыры были такими большими, что Гарри без труда видел сквозь них Драко.
- Нам нужна другая одежда, - наблюдательно сообщил Малфой и брюнет вдруг почувствовал, что он голый. Нагота, кажется, совершенно не беспокоила его партнера, но теперь, после разговора, Гарри почувствовал себя иррационально неловко.
- Розовый тебе не идет, Поттер, - насмешливо сказал слизеринец, - никогда не пойму вас, гриферов. После того, что мы тут творили, тебя беспокоит то, что ты голый.
- Тогда я не думал, что делаю, - сказал Гарри и решительно встал. – Разве тебя это не беспокоит?
Малфой ему улыбнулся.
- Меня так мучили кошмары, связанные с беременностью и связью с тобой, что я имя свое не помнил - ответил слизеринец. – Вместо этого я приобрел воспоминания о потрясающем сексе (признаюсь, Поттер, я впечатлен) и стал Серафимом, а это дорогого стоит, это большая власть и сила. Не буду утверждать, что хотел бы избежать этой ситуации, но все кончилось, и мы можем жить дальше. О чем тут беспокоиться?
Гарри мог бы огласить целый список, который возглавляла потеря невинности с мальчиком, который его совершенно не любил, но не стал. В глубине души тлело слабое убеждение, что жить как прежде он не захочет, но гриффиндорец не стал обострять. Когда Малфой открыл дверь в комнату и выглянул, чтобы осмотреться, Поттер подошел к нему. Первым делом он заметил, что выход загораживают ширмы, вторым – что на них висело два комплекта одежды.
- Мадам Помфри все предусмотрела, - сообщил Малфой гораздо веселее, чем Гарри себя чувствовал. Брюнет немного отодвинул своего спутника и протянул руку к халату. Но Драко взял его сам и подал совершенно потрясенному партнеру. Поттер был убежден, что слизеринец не понял, что сделал, наверняка, жест был чисто автоматическим. Слизерин и Гриффиндор никогда не помогали друг другу.
- Спасибо, - тихо сказал Гарри, решив не нарушать хрупкое перемирие. Он сумел довольно быстро прийти в себя и натянуть одежду, потому, что Малфой не стал дожидаться его реакции. Он отодвинул ширму, явив миру Гарри во всей наготе. Судорожно завязывая пояс и следуя за бесстыжим слизеринцем, он молился, чтобы рядом не оказалось невольных зрителей.
Однако, пока Помфри не вышла из офиса, больничное крыло оставалось пустым. Видимо, она его заколдовала. Ее глаза встретились с Гарри и он потупился, но женщина улыбнулась. К сожалению, его это совсем не приободрило.
- Добрый день, господа! – сказала Поппи профессиональным тоном. – Добро пожаловать обратно. Если вам интересно, прошло три дня.
Малфой ошарашенно на нее уставился, и Гарри предположил, что тот ожидал от нее хоть какого-то проявления недовольства. Для нее это было нехарактерно, но поскольку Драко плохо знал целительницу, он, очевидно, был удивлен.
- Не стойте зря, - энергично заявила Помфри, - сядьте, чтобы я могла осмотреть вас. Необходимо убедиться, что вы не сделали друг другу ничего плохого.
Гарри посмеялся бы над этим заявлением, сделанное никак не подпадало под это определение, но Малфой уже прошел вперед. Вместо опровержения легкомысленных слов Поппи, он последовал за партнером в комнату и послушно сел на кровать, как и было сказано.
- Какая у вас интересная манера выражаться, мадам, - очаровательно улыбнулся Малфой, - это так освежает!
Слизеринец протянул руки, чтобы целительница могла видеть его когти.
- Это все Поттер, - самым возмутительным образом спокойно продолжил светскую беседу Малфой. – Как всегда удивил: я не залетел, но он изменил мою природу.
- Я не специально, - сквозь зубы прорычал Поттер.
- Тем не менее, без тебя не обошлось…
Ему страшно захотелось придушить самодовольного ублюдка: Малфой нисколько не волновался ни о чем, не забеременел и ладно. Вот все, что было для него важно.
- Странно, - ровно сказал Поппи, - но, если вы не возражаете, мистер Малфой, я предпочла бы проверить сама. Стойте смирно, это может быть щекотно.
Малфой ухмыльнулся, но промолчал. Поппи бросила в него заклинание, потом в Гарри (щекотно же!), затем снова повернулась к слизеринцу. Когда Дамблдор, Снейп и Макгонагал вошли в комнату, она выглядела очень довольной. Гарри сделал все возможное, чтобы с честью выдержать прожигающий взгляд главы Слизерина. В конце концов, он ни в чем не виноват! Поппи слегка повернулась, чтобы видеть всех присутствующих в комнате.
- Никаких серьезных травм, - коротко сообщила она, - и ни одного из ожидаемых побочных эффектов.
Внутри Снейпа как будто выключили атомный реактор, а Макгонагал выглядела так, будто выиграла в государственную лотерею. Даже блеск в глазах Дамблдора, казалось, стал ярче.
- Это прекрасная новость, мадам, - сказал директор, - однако, боюсь, что кое-что все-таки изменилось.
Поппи кивнула и посмотрела на Малфоя, в то время как Гарри попытался уничтожиться в уголке.
- Мистер Малфой пережил кардинальное биологическое изменение, - спокойно пояснила медиведьма. – Изменения не так очевидны, как у мистера Поттера, это благодаря наследию Вейлы. Но он, вне всяких сомнений, теперь Серафим.
Кажется, даже Дамблдор удивился.
- Отлично, Поттер, - откликнулся пришедший в себя Снейп, - вы, кажется, превзошли сами себя!
Гарри даже не пытался оправдываться, он устал, да Снейп ему и не поверил бы. Несмотря на то, что мальчик проснулся всего несколько минут назад, он все еще был очень слаб и не хотел вступать в перепалку.
- Ну-ну, Северус, - миролюбиво сказал Дамблдор, - нет никакого смысла в поисках виноватого. Будем разбираться с ситуацией в ее нынешнем виде. Уверен, г-н Малфой ценит преимущества своего нынешнего состояния, и сможет примириться с его недостатками.
Воплощение Слизерина учтиво склонило голову, чувствовалось, они с директором понимают друг друга гораздо лучше, чем Гарри.
- Уверен, мы сможем договориться, и все пойдет по-прежнему, - продолжил директор. – Полагаю, мистер Малфой предпочел бы, чтобы эта информация осталась конфиденциальной.
- Вы меня крайне обяжете, директор, благодарю вас, - ответил Драко. Оказывается, когда ему нужно, принц Слизерина мог быть очень дипломатичен.
Отлично, - с преувеличенным, на вкус Гарри, энтузиазмом заявил Дамблдор, - думаю, все почти прекрасно. Поппи, вы облечете мальчиков сегодня вечером своим нежным уходом?
- Нет, директор, - подумав, ответила целительница. – Им нужно принять кое-какие зелья, но после этого они смогут уйти.
Дамблдор практически просиял, в то время как Гарри был готов биться об стену головой.
- Спасибо, Поппи, - директор подтвердил ее решение кивком головы и посмотрел на мальчиков.
- Ребята, я попросил профессоров приготовить к вашему возвращению одежду, поэтому уверен, что все разрешится в кратчайшие сроки.
На мгновение, умные голубые глаза остановились на Гарри, и он увидел в них сочувствие, но директор промолчал. Спрятав свое уныние и несогласие подальше, Поттер согласно кивнул головой. Когда Макгонагал вытащила из кармана сверток и заклинанием его увеличила, он уже пытался найти во всем этом светлую сторону. По крайней мере, никто из них не был беременным.
Гарри пребывал в прострации, он даже не сразу сообразил, что его привели не в гриффиндорскую башню, не в кабинет директора, а в незнакомую ранее часть замка. Там Поппи провозилась с ним почти час, прежде чем отпустила. Она подробно рассказала о происшедшем директору, и у мальчика было время собраться с мыслями. Поттер поднял глаза, и понял, что он вместе с Дамблдором, но не узнал обстановку.
- Где мы, директор? – спросил он. Гриффиндорец слегка встревожился, последствия их эскапады могли быть любыми, но директор повернулся к нему и обнадеживающе улыбнулся.
- Это гостевые комнаты, мой мальчик, - как всегда ласково сообщил Дамблдор. – Кое-кто хочет тебя видеть.
Это заявление заставило мальчика перебрать в уме кучу вариантов, правда, ни один из них не заставил гриффиндорца усомниться в благих намерениях директора. Дамблдор постучал в дверь и знакомый голос ответил:»Войдите!». Гарри обрадовался, но и невероятно занервничал. Он вошел в комнату зная, что там его ждет Ремус Люпин.
Ремус никогда не станет Сириусом, но после смерти крестного, оборотень и Гарри стали очень близки. Они часто обменивались письмами, одно из них пришло незадолго до последней катастрофы в жизни мальчика - ночи, проведенной с Малфоем. Кроме того, большую часть последних летних каникул Поттер провел в компании Ремуса, экс-профессор помог ему наверстать упущенное в учебе.
Гостевая комната была довольно большой - четыре эмблемы факультетов на стенах, письменный стол, два больших кресла и камин. Ремус стоял около одного из них так, будто только что встал навстречу. Когда Сириус погиб, он оставил оборотню существенную сумму, но тот не притронулся к деньгам до самого окончания войны. Сегодня же он выглядел отнюдь не как нищий преподаватель, с которым Поттер познакомился три года назад. После поражения Вольдеморта в министерстве понадобился человек на пост главы специального комитета и Ремус теперь занимался изменениями в законодательстве. Дохода это занятие не приносило, но деньги оборотню были и не нужны. Гарри знал, что Люпину нравилось то, чем он занимается.
- Гарри! – воскликнул оборотень, как только увидел мальчика. – Я так волновался, как ты себя чувствуешь?
Ремус быстро пересек комнату и осторожно положил руку на плечо Гарри, но мальчик был почти не рад старому другу. Усталый и голодный, Поттер чуть не сбежал за дверь, но вовремя понял, что нужно остаться. Ему требовалось выговориться, он чувствовал себя растерянным и одиноким.
- Ну, я доставил Гарри целым и невредимым, и удаляюсь, - ласково сказал Дамблдор. – Если что-то понадобится, не стесняйтесь звонить.
И директор вышел, оставив Поттера в затруднительном положении. О чем он должен рассказать Люпину? Последний раз с Ремусом разговаривал невысокий, тощий мальчишка с крыльями, но без намека на личную жизнь, а сейчас перед ним стоял здоровый лось, сексуальные подвиги которого, должно быть, уже обсосала вся школа. Нелепо!
- Гарри, - мягко сказал Ремус и поднял его лицо за подбородок, чтобы мальчик перестал изучать пол, и ему пришлось посмотреть оборотню в глаза. Тут Гарри понял, что он стал выше даже своего старшего друга.
– Что бы ты себе ни напридумывал, тебе нечего стыдиться, - твердо сказал тот.
Гарри необходимо было услышать именно эти слова, часть его все еще верила, что во всем виноват он и никто кроме. Если бы он не коснулся Малфоя, ничего бы не произошло, а теперь вся школа знала, что он спал со злейшим врагом и ему это понравилось. Самым пугающим и неприятным было то, что Поттер не мог сказать, что все еще ненавидит слизеринца. Каждый раз, когда он позволял себе думать о партнере, у него захватывало дух от счастья и радости.
- Я не смог остановить «Его», - тихо сказал мальчик, чтобы с чего-то начать. Ремус не колебался и Поттер оказался в его теплых объятьях.
- Я знаю, Гарри, - сказал волшебник, - я все понимаю.
Только тогда гриффиндорец понял, что Ремус действительно был одним из немногих людей, которые могли его понять на самом деле. Если он не принимал зелье, то каждое полнолуние оказывался во власти волчьих инстинктов. Гарри все еще не находил слов, чтобы описать свое состояние, но уже чувствовал, что не одинок.
- Давай присядем, - с улыбкой сказал Ремус, отпуская мальчика. – Эльфы скоро принесут еду, а ты выглядишь так, будто сейчас упадешь.
Гарри довольно улыбнулся. Через пятнадцать минут он стал обладателем большой чашки горячего шоколада и тарелки с бутербродами. Поттер почувствовал, как оживился его желудок. Если бы перед финальной битвой Волдеморт разрешил ему плотно покушать, он бы совсем ничего не боялся. Пожрать – это тема!
- Прежде, чем ты обвинишь себя еще в чем-то, - мягко, но решительно сказал Ремус, - я хочу четко и ясно тебе сказать, что ты не сделал ничего противозаконного. Неважно, что думает по этому поводу Снейп и ты сам, я тебе говорю – ты не виноват.
- -Но… - попытался запротестовать Гарри.
- Ты спас жизнь Драко Малфою, - Люпин не желал его слушать, - я про молнию. Негуманоидные существа вроде вас, совершенно не могут контролировать метаболические процессы так, как делают это прочие волшебники и ведьмы. Чтобы ты ни думал, вы ни в чем не виноваты.
Оборотень замолчал и посмотрел Гарри в глаза.
- Ты вправе сердиться, - искренне сказал Ремус, - ты вправе чувствовать себя несчастным, но не стоит путать эти понятия. Я не позволю тебе мучиться чувством вины. Вспомни, чем это закончилось в последний раз.
Люпину удалось заставить Гарри слегка улыбнуться. Тогда, в конце войны, Поттер ушел в себя, придавленный грузом ответственности и вины из-за пророчества. Кое-кого он здорово напугал. Теперь Ремус шутливо напомнил ему об этом, чтобы показать как далеко может завести мальчика самоедство. Внезапно Гарри почувствовал, что если не расскажет Люпину все, то буквально лопнет.
- Это так странно… - честно сказал он, - я никогда прежде… это не то, что я когда-нибудь…
Гарри с трудом подбирал слова, они просто не шли с языка.
- Малфой был твоим первым? – тактично спросил Ремус. Гарри кивнул.
- Я даже никогда не думал о мальчиках до тех пор, пока не начал сходить по нему с ума, - признался Поттер. – Я даже с девушкой целовался всего один раз. На шестом курсе все настолько изменилось, я жил в изоляции от людей и был далек от обычных переживаний подростков. В этом году, до всех изменений, девушки видели во мне друга или брата, не больше. И вдруг почти вся школа ест меня глазами, а я влюбляюсь в человека, который не хочет иметь со мной ничего общего!
К концу своей прочувствованной речи Гарри так размахивал руками, что кусок помидора вылетел из его бутерброда и шмякнулся недалеко от камина.
Это было настолько абсурдно, что мальчик беспомощно остановился на полуслове и фыркнул от смеха. Ремуса тоже развеселила эта выходка, он сдержанно улыбнулся, когда Гарри посмотрел на него.
- Должно быть, все невероятно запутанно, - сочувственно сказал оборотень.
– Я даже пару раз поистерил, - улыбнулся другу Гарри, - один раз меня успокоила Гермиона, второй раз со мной возилась Макгонагал. Мне полегчало.
- Минерва мне рассказывала, - признался Ремус. - Полагаю, она была очень убедительна, если бы ты решил сделать что-нибудь непоправимое, у нас у всех были бы большие неприятности. Она о тебе очень волновалась.
- Сомневаюсь, что ей понравился мой внезапный роман со слизеринцем, - горько сказал Гарри и уставился на огонь чувствуя, что ему снова становится плохо. В больничном крыле выражение лица декана Гриффиндора было нечитаемым, но мальчик был уверен, что она разочарована в нем.
- Гарри, - терпеливо сказал Ремус, - профессору Макгонагал нет до этого никакого дела. Она беспокоится только о том, как это повлияет на тебя. Ты столько пережил, и тебе, наверное, очень тяжело.
Поттер откинулся на спинку кресла, и некоторое время созерцал кружку с шоколадом. Он долго молчал и о чем-то думал. Трудно объяснить что-то, если и сам не знаешь, как себя чувствуешь.
- Он был таким отстраненным, - наконец произнес Гарри, - как будто все, что произошло, не важно. Ты знаешь, как я разбудил его Вейлу?
Ремус кивнул, предлагая мальчику продолжать.
- Профессор Макгонагал рассказала мне, она приходила сюда пока вы спали. Кажется, Альбус думал, что я должен быть в курсе происходящего.
Гарри был за это очень благодарен директору, он не собирался скрывать что-либо от Люпина.
- Он сказал, что ничего не изменилось, - продолжил гриффиндорец, - что секс был отличным, но все кончилось. Я не могу так об этом думать, и чувствовать так тоже не могу. Я знаю, что он вернется в Слизерин и власть посмеется надо мной.
- Мне очень жаль, Гарри, - ласково сказал Люпин, - правда! Но ты должен знать, что некоторые люди воспринимают секс, как временный способ получить удовольствие, как игру. Я знаю тебя, Гарри, ты – как твоя мама, ты бы слышал, как бесился твой отец, когда она заставила его ждать своего решения. Сейчас у тебя не было выбора, тебе тяжело, но будут и другие…
Тут Гарри не смог сдержать гримасу и Ремус остановился в середине предложения. Когда мальчик подумал о «других», по телу пробежала дрожь неописуемого отвращения.
- Малыш, эти чувства не будут длиться вечно, - снова начал Ремус. – Я знаю, что сейчас ты в это не веришь, но Малфой не станет единственным возлюбленным в твоей жизни.
- Но я не могу думать ни о ком другом! – отчаянно запротестовал Гарри. – Я хочу выбросить его из головы, но не могу! Он стоит у меня перед глазами!
- Это пока, Гарри, - успокаивающе сказал Ремус, - потом эти чувства утратят остроту. Сейчас в тебе бурлят гормоны Серафима, со временем тебе станет легче.
Глядя на друга Поттер понял, что оборотень действительно верит в то, что сейчас говорит, что он сопереживает ему, но на самом деле совсем не понимает. Часть Гарри осознавала потерю и скорбела по тому, как бы банально это ни звучало, чего он лишился навсегда. Взяв другой бутерброд, мальчик слабо улыбнулся и слегка кивнул головой. Но он не поверил.

Глава 9. Рождество.
В этом году Гарри впервые мог спокойной наслаждаться Рождеством. Упивающиеся смертью все еще не сдавались, но меры безопасности против них были приняты, да и с Вольдемортом кучка недобитых фанатиков сравниться не могла. Следовательно, Гарри впервые мог отметить праздник в Норе. Правда, радость омрачала паника, которая охватывала его всякий раз, когда он об этом думал. Он улыбался и пробовал выразить приличное случаю ликование, когда Рон считал дни до начала каникул, но не мог не чувствовать, что каждое напоминание об отъезде все глубже ввергает его в паническую депрессию – это означало расставание с партнером.
Когда, наконец, они сели в поезд, чтобы вернуться в Лондон, Гарри почувствовал что, вместо того, чтобы радоваться предстоящему празднику в доме лучшего друга, его разрывает на части от боли. Мальчик был так взволнован, что сумел высидеть в купе с Гермионой, Роном и Джинни всего несколько минут. Ему захотелось выйти.
- Я немного пройдусь, - быстро сказал Поттер, поскольку желание выйти из купе стало непреодолимым, - я скоро вернусь.
И быстро, чтобы никто не успел предложить составить ему компанию, он вышел в коридор. В это время все пассажиры были в купе, и Гарри в одиночестве прошел в конец поезда. Он старался сосредоточиться на механическом акте передвижения в пространстве, а не на мыслях, которые не давали ему покоя.
Мальчик был так занят попыткой отрешиться от своих проблем, что не заметил, как открылась дверь в последний вагон поезда, и не почувствовал, что его магия слегка изменилась, реагируя на присутствие человека, которого не могла игнорировать. Драко замер в дверном проеме, а Гарри просто смотрел на него.
- Ищешь что-то, Поттер? – спросил слизеринец, почти ласково по сравнению с обычным тоном, но Гарри расслышал в его голосе напряженность.
- Вообще-то, нет, - спокойно ответил гриффиндорец. – Я думал, что все ваше гнездо в начале поезда.
- Не то, чтобы тебя это касалось, - растягивая слова, высокомерно сообщил Драко, - но мне понадобилось кое-что в багажном отделении. А чем оправдаешься ты?
- Я не нуждаюсь в оправданиях, - колко парировал Гарри.
Малфой сдулся. За прошедшие две недели Поттер обнаружил, что слизеринец прекрасно умел ехидничать, иронизировать и пакостить исподтишка, а вот схлестнуться в честном, даже словесном, бою попросту не смог бы. Когда Гарри начинал отвечать на его оскорбления колкостями, слизеринец, казалось, не знал, что ему делать.
- Все еще сохнешь по мне? – холодно спросил Драко, будто и так был не в курсе происходящего. Гарри знал, что Малфой, пусть даже частично, чувствует его эмоции, но блондин притворялся так искусно, что невозможно было понять, как много он скрывал. Призвав всю свою гриффиндорскую храбрость, он сделал единственную вещь, о которой мог думать – подошел к Драко, прижал его к стене и накрыл его губы своими.
Сначала его партнер замер, но Гарри лизнул его губы языком, и Драко открыл рот, позволив втянуть в горячий поцелуй. Это было замечательно – человеческая половина Гарри упивалась близостью любовника, а Серафим млел от контакта с партнером. Это было прекрасно, это было правильно, языки исследовали рты, а тела исступленно прижимались друг к другу.
Но момент нежности не продлился долго. Почти также быстро, как согласился, Драко разорвал поцелуй. Он отпихнул Гарри к противоположной стене, а сам остался стоять там, где был, испуганный и смущенный. Слизеринец задыхался и дрожал, его одежда помялась, аккуратные волосы растрепались, а в глазах был страх, который больно ранил душу гриффиндорца.
- Нет, - сказал Драко так, будто разговаривал с собой, а не с Гарри. Потом он ушел в другой конец поезда, а в груди Поттера стало пусто и холодно. Он медленно сполз по стенке вагона, и долго сидел, уставившись на руки, пытаясь не захлебнуться в волнах нахлынувшего на него черного отчаянья.
Артур Уизли встретил их на станции, и Гарри заставил себя сесть в машину, в то время как Драко устроился в причудливо украшенной карете. Серафим внутри него бесновался, видя, что он отпускает партнера, пусть даже на время каникул. Поттер шел рядом с Роном с самым решительным видом и с самой прямой спиной в своей жизни. В Нору он ехал также, как и в Лондон: смотрел в окно и говорил только когда его спрашивали.
Молли Уизли ждала их на пороге дома, она обняла Джинни сразу же, как только дочь вышла из машины, потом взялась за Рона и, наконец, за Гарри. Он оказался в крепких объятиях женщины, которая сначала сжала его так, словно хотела переломать все кости, а потом отпустила и оглядела с ног до головы.
- Милый Гарри! – радостно воскликнула Молли. – Когда Рон сказал, что ты вырос, я и понятия не имела, насколько. Те колдографии в «Пророке» не воздали тебе должное.
Он сумел улыбнуться ей и изобразил воодушевление, хотя притворяться ему было очень трудно.
- Я все еще не привык к тому, что больше не коротышка, - ответил он так бодро, как только мог, - и я все еще забываю наклоняться.
Молли улыбнулась.
- Могу себе представить, - ответила она, видимо, довольная его ответом. – Ужин почти готов, уверена, вы все хотите есть.
Все разом заговорили, соглашаясь, и начали вынимать из автомобиля багаж. Гарри только наклонился к, скорей всего, бездонному багажнику машины, чтобы вынуть сумку Джинни, как раздались два хлопка аппарации.
- Неприятности прибыли! – бодро сообщила Джинни, и побежала, чтобы поздороваться с Фредом и Джорджем. Гарри продолжал извлекать сумки и чемоданы, опустив голову, но зная, что рано или поздно про него вспомнят. Нет, он вовсе не возражал против шуток близнецов, но не был уверен, что сможет их сейчас выдержать. Мальчик знал, что станет неиссякаемым источником их остроумия.
- Вы только посмотрите на него… – Гарри не знал, кто заговорил первым, Фред или Джордж. Он все еще пытался спрятать голову в багажнике машины.
- … наш Гарри превратился в крутого! – закончил другой. Поттер как раз выудил последнюю сумку, выпрямился и повернулся к близнецам.
- Ну, должна же и от Вольдеморта быть польза, - ответил мальчик, демонстрируя радостный оскал.
- Есть и попроще способы подрасти, приятель!
Гарри подумал, что это сказал Джордж, который бодро хлопнул его по плечу.
- Есть? – спросил Поттер, вытаращив глаза и разыгрывая удивление. – Почему мне никто не сказал?
Даже Рон, который хмуро наблюдал за устроенным представлением, фыркнул от смеха. Он наблюдал за Гарри целый день. Если честно, в течение многих недель. Вздохнув, Поттер решил, что не будет портить всем праздник. Он чувствовал, что его личный мир разрушен, но поскольку большой мир ничего об этом не знал, то он решил взять себя в руки, и задвинул свои переживания на край сознания.
- Мы слышали, что… - сказал Фред, обнимая Гарри за одно плечо.
- … ты теперь можешь летать, - закончил Дродж, повиснув на другом.
Тут Гарри насторожился.
- У нас есть один новый продукт – бодро продолжил Фред.
- Но он в стадии разработки, - уточнил Джордж. – Нам нужно проверить его на ком-то…
- … у кого есть крылья…
Гарри почувствовал себя на теннисном корте.
- Это совершенно…
- … не опасно…
- … поэтому мы хотим пригласить тебя…
- … в нашу лабораторию…
- в качестве подопытной крысы…
Гарри посмотрел на одного близнеца, потом на другого и восхитился их напором и полным отсутствием совести.
- Оно хоть того стоит? – спросил он.
Во время ужина близнецы продолжали убеждать Поттера помочь им испытать их последнее изобретение. По словам Фреда и Джорджа это будет весело, не опасно и не больно. Они легко выдержали взгляды, которые Молли посылала им через стол, а Гарри всегда находил их проделки интересными и подыграл им. Это помогло ему отвлечься от мрачных мыслей, и он с удовольствием включился в обсуждение.
Они уже почти доели пудинг, когда камин изрыгнул нового гостя, и из-за вспышки пламени Гарри сначала не смог его рассмотреть.
- Ремус! – бодро поприветствовал Артур. – Мы уже думали, что ты не придешь.
- Заседание комитета закончилось поздно, - бодро заявил официально одетый оборотень. – Министерство не хотело соглашаться на наши сроки, но мы смогли настоять на своем.
Никто не сказал Гарри, что Ремус придет на праздник, и он улыбнулся своему другу по-настоящему счастливой улыбкой. Инстинктивно он вскочил с места и кинулся обнимать оборотня. Поттер все еще чувствовал неловкость, возвышаясь над человеком, который так долго был одним из его наставников.
- Ты надолго? – волнуясь, спросил Гарри.
- Пока Молли не выгонит меня! – со смехом ответил Ремус.
Сердце Гарри радостно дрогнуло: рождество без Драко будет трудным, но он очень надеялся, что с Ремусом ему удастся его пережить.
Оно усиливалось каждый день – чувство, что он находится не там, где ему надлежит быть, и скрывать его становилось все труднее. Несколько часов назад, посреди праздничного ужина, всеобщей радости и веселья, Гарри ловил на себе хмурые взгляды Молли и Ремуса. На их лицах явственно проступало беспокойство. Каждый раз он силился притвориться, что наслаждается компанией. Мальчик не хотел портить рождество, но знал, что ему не удалось убедить друзей до конца.
Он сумел успокоить Ремуса, пообещав, что поговорит с ним позже. Гарри хотел объяснить оборотню, что все в порядке, но не знал, где найти нужные слова. Поттер не смог уснуть, его разбудили пугающе реальные кошмары о том, что партнер бросает его, и он вынужден был встать, выйти из комнаты Рона и спуститься вниз.
Он уселся перед тлеющим камином, и попытался разобраться в сумятице мыслей и чувств. Погода отвечала его настроению, около трех часов ночи началась метель. Мальчик обнял колени руками, положил на них голову и отдался отчаянию, заполнившему грудь.
Ему был нужен Драко! В школе он мог видеть его каждый день, поэтому справлялся с притяжением, но сейчас, когда от партнера его отделяли мили и мили, он почти не мог сдерживаться. Он был слишком далеко, его нечеловеческая часть должна была воспротивиться, и она это делала. Серафим принял Драко как партнера, а тот отказывался от него. Из этой ситуации было только два выхода: воссоединение или смерть. Это было мучительно и с этим надо было что-то делать.
С рычанием Гарри встал и стянул с себя футболку, в которой спал. В его действиях не было логики, примитивная, животная часть его волшебной природы заглушила доводы разума. Он должен был найти Драко или умереть, пытаясь сделать это. Мальчик подошел ко входной двери.
Гарри открыл ее, и порыв ледяного ветра обдал снегом его обнаженную грудь. Ему было все равно, крылья защитят его от холода. На лестнице послышались чьи-то шаги, но их заглушал свист ветра.
- Гарри, что ты делаешь? – он расслышал слова, и даже узнал голос Ремуса, но мальчику было уже все равно, он шагнул навстречу буре.
Небо было совершенно черным, оно было затянуто облаками. Снежинки вились и кружились сплошным потоком, но это не остановило Серафима. Он расправил крылья, собрался с силами, и, как раз, когда Ремус подбежал к двери, взлетел.
Ветер был очень силен, но Гарри думал только о цели полета и, в конце концов, он был волшебным существом. Он не боялся метели, которая мгновенно выстудило тело, он не видел куда летел, он хотел найти Драко как можно быстрее. Мальчик был одержим этим, и больше ничто не имело значения. Он искал своего партнера и только эта мысль билась в его голове.
Серафим летел бесконечно долго в мареве снежной бури, чувствуя, куда ему нужно лететь. Его вел инстинкт и он не сбился с курса, когда начал спускаться к белой равнине, которое уже осветило солнце. Внизу был огромный замок, с большим, раскидистым парком. Должно быть, если убрать снег, он будет очарователен. Если бы Гарри не был столь сосредоточен на поиске, то он, возможно, восхитился бы его видом, но он видел только входную дверь.
Драко был там, в этом здании, Гарри это чувствовал, и ему было жизненно необходимо найти блондина. Его руки заледенели так, что он не смог разжать пальцы, чтобы взять медный дверной молоточек. Поттер постучал в створку скрюченным кулаком. Он страшно замерз, не чувствовал большую часть своего тела, но мальчику было все равно. Драко был близко, и остальное не имело значения.
Дверь открыл домовый эльф, который уставился на Гарри так, будто ничего чудеснее ему в своей жизни видеть не доводилось.
- Кто там, Торопыга? – спросил очень знакомый голос.
- Торопыга не знает, хозяин Драко, сэр, - ответил эльф, а Гарри стоял на пороге, дрожал и едва сознавал, где находится.
Он с трудом расслышал шаги, идущие к двери, но голос Драко возымел неожиданный эффект: внезапно он понял, что нашел партнера и нестерпимое напряжение его отпустило. Поттер постепенно всплывал из своего помрачения, и первой разумной мыслью было понимание того, что он мог замерзнуть до смерти. Не поднимая глаз на Драко, он вцепился в него и начал падать вперед. Он еще успел пожалеть эльфа, на которого сейчас рухнет, и провалился во тьму.
Гарри открыл глаза, его привело в чувство прикосновение пальцев, которые проследили его шрам на лбу и увидел протянутую к его лицу руку. На мгновение он увидел выражение ужаса в глазах пойманного на ласке Драко, но тот быстро взял себя в руки.
- Наконец-то соизволил придти в себя? – холодно сказал слизеринец. – Гриффиндорцы без дурацких эскапад не могут? Тебе повезло, что мама немного разбирается в колдомедицине и у тебя есть шанс поправиться.
В школе, возможно, Гарри бы отвернулся и игнорировал насмешки, или стал бы спорить, но сейчас он отдал слишком много сил, чтобы добраться до своего партнера и не мог вынести такого отношения.
- Пожалуйста, не надо, - спокойно попросил он.
Простые слова, казалось, поразили Драко и он замолчал на полуслове. Это проявление слабости неожиданно разрушило все воздвигнутые слизеринцем барьеры. Внезапно Малфой, испуганный и нерешительный, соскочил с кровати и повернулся, чтобы убежать.
- Мы не можем избавиться это этого, - отчаянно сказал Гарри, сев и потянувшись к нему. Его пальцы скользнули по простыням, но его партнер был слишком далеко. Однако эти слова заставили Драко остановиться.
- Ты это тоже чувствуешь, - Гарри не спрашивал, он утверждал.
Это было нелегко принять, но он должен был смириться с фактом, что связан с кем-то, кто даже не был его другом, и гриффиндорец знал, что Драко чувствует тоже самое. То, что они были врагами, больше не имело значения, они уже ничего не могли изменить. Выбор сделала за них нечеловеческая природа мальчиков, которая изменила их тела.
- Каждую секунду каждого дня, - ответил Драко дрожащим голосом.
Наконец он повернулся и Гарри окунулся в глубокие серо-стальные глаза, которые тоже серьезно его изучали. Он видел в них голод и потребность, а еще замешательство и страх. В них отражалось все, что Драко видел в его глазах и это пугало. Оба растерялись.
- Это никогда не было только сексом, - спокойно озвучил Гарри то, что оба поняли только теперь. – Он был финалом, кульминацией. Нам нет пути назад.
Драко молча изучал его лицо. Слизеринец походил на алебастровую статую, только неглубокое дыхание показывало, что он живой человек.
- Малфой, - начал Гарри, - Д… Драко, - нерешительно поправил он себя, произнося имя, которым всегда называл партнера, но которое первый раз произнес вслух. – Я знаю, что ты меня не любишь, и я не люблю тебя. Но я думаю, что мы друг друга не знаем. Я не могу так жить, я сойду с ума. Я хочу узнать тебя, по крайней мере, попробовать это сделать, это спасет нас обоих.
Было слишком поздно что-то менять, они ничего не могли сделать, иначе Гарри не стал бы просить об этом. Он умолял своего партнера, чтобы Драко дал им шанс выбраться из этого кошмара.
- Слизерин и Гриффиндор… - сказал Драко через несколько секунд. - Это безумие, нашим друзьям это не понравится.
Это было так типично для слизеринца, считаться с внешними приличиями, игнорируя настоятельную потребность, что Гарри разозлился.
- Да и черт с ними тогда! – рявкнул он, пытаясь помешать Драко спрятаться за рациональным частоколом. – Это не они страдают от тоски и чувства разделенности, неполноты. Каждый раз, когда ты скучаешь по мне, я чувствую это; засыпая, я знаю, что опять увижу тебя во сне; каждый день на уроках я умираю от желания подойти к тебе. Весь чертов гриффиндор знает, что я хочу к тебе. Тот факт, что тебя не было рядом в Норе на ужине едва не убил меня. Я взлетел посреди снежной бури не потому, что я полный идиот, а потому, что хотел к тебе. Тебя хочет мое тело, тебя хочет мой разум, тебя хочет мой Серафим. Я больше не могу бороться с этим. Я хочу любить тебя, но для этого я должен тебя узнать.
Слизеринец выглядел потрясенным неожиданной вспышкой, но на лице Драко было написано понимание. Гарри знал, что его партнер чувствовал то же самое. И даже если бы не знал, несмелая ласка пальцев, которая его разбудила, сказала ему все, что он хотел знать.
- Тебе снятся полеты, - спокойно спросил Драко, - потому, что там ты можешь делать все, что хочешь?
- Мой Бог, да, - ответил Гарри, не в силах спрятать тоску, - там это похоже на танец. Ты и я вместе, мы сливаемся и падаем, потому, что не можем летать и одновременно заниматься любовью, но, прежде, чем разбиться, мы отталкиваем друг друга и взлетаем снова.
Тихий смешок был единственным ответом слизеринца, который снова отвел глаза. Но Гарри знал, что пройдет огонь и воду, чтобы выяснить отношения и не оставить недоговоренностей между ними.
- Это и в самом деле будет нелегко, - медленно сказал Драко. – Им действительно это очень не понравится.
Сердце Гарри билось пойманной птицей, наконец-то у него появилась надежда. Он не смог сдержаться и облегченно рассмеялся. Это заставило Драко посмотреть ему в глаза и во взгляде блондина что-то промелькнуло. Поттер понял, что тот все еще не верит ему.
- Разве мы когда-нибудь искали легких путей? – спросил он, чувствуя себя очень счастливым, и это при том, что жизнь в очередной раз подбросила ему проблему. – Один псих пытался убить меня с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать лет, ты организовал переход на сторону Света целого факультета, хотя все думали, что уж вы-то точно все станете Упивающимися. У нас не может быть ничего обычного, вселенная тогда перестанет существовать.
На мгновение Драко уставился на него, видимо, пытаясь усыпить свои подозрения. Потом слизеринец улыбнулся, и ироничный огонек снова появился в его глазах.
- Но что если мы узнаем друг друга и возненавидим до печенок? – спросил он, приподняв бровь.
- Тогда мы будем жить вместе, - ответил Гарри с иррациональной уверенностью, что все получится как надо, - и будем трахаться как кролики, когда захотим, и шокировать своими ненормальными отношениями окружающих.
Его слова развеселили Драко, и внезапно Гарри с удивлением понял, как редко слышал его смех. Снисходительные, ехидные ухмылки, высокомерное хихиканье, безумный хохот он слышал, а веселый, обычный смех – никогда.
- Я думал ты хотел стать автором и бороться с мировым злом, - прокомментировал его прогноз Драко.
- Так и было, пока меня черт не попутал, - честно ответил Поттер. – Теперь я решил писать мемуары, бездельничать и наблюдать, как в банке капают мои денежки.
- Поверю, когда увижу, - сказал Драко и закатил глаза.
Веселье медленно уходило, и блондин сконцентрировал свое внимание на партнере. Ясные серые глаза смотрели ему прямо в душу, и Гарри мог чувствовать эхо их связи, которая установилась месяц назад. Этот человек принадлежал ему, их волшебные половины соединились и изменили мальчиков. Теперь они знали друг друга лучше, чем кто-либо в мире. Они были двумя разными людьми, но единым существом.
Гарри слушал учащенное дыхание Драко. Было очевидно, что слизеринец еще сомневается, и брюнет не осмеливался даже вздохнуть, чтобы не спугнуть его. Малфой медленно сделал шаг к кровати, а затем поднял руку с длинными аристократическими пальцами и медленно погладил Поттера по щеке.
- Ты – мой враг, - спокойно сказал Драк, - ты - часть меня. Что будет, когда вражда умрет?
- Все, что ты захочешь, - спокойно ответил Гарри.
Малфой заворожено наклонился вперед и гриффиндорец почувствовал мягкие, теплые губы, прижавшиеся к его собственным. Это было замечательно, мальчик чувствовал, как боль и одиночество покидают его душу.
Прежде, чем Драко смог пойти на попятную, как это уже было в поезде, Гарри углубил поцелуй, обнимая и притягивая партнера так, чтобы ноги Малфоя оказались между его бедрами, и встал на колени. Он пожирал Драко как голодающий, получивший кусок хлеба. Малфой вернул объятие и Гарри расслабился, он понял, что его партнер наконец-то принял его. Когда он смог от него оторваться и посмотрел на Драко, глаза того сияли. Поттеру показалось, что в них, как в зеркале, он видит отражение своих желаний и потребностей. От этого захватывало дух.
- Я… - начал Гарри, но Драко прижал его губы пальцем.
- Все разговоры позже, - ответил партнер, и брюнет увидел в его взгляде неутоленный голод.
Гриффиндорец чувствовал тоже самое: обостренную до предела потребность подтвердить соединение, смешанную с ненасытным либидо семнадцатилетнего подростка. Это была взрывоопасная смесь. Губы Гарри дрогнули в слабой улыбке, и прежде, чем он смог сделать что-то еще, руки партнера вцепились в шелковую пижаму, которую кто-то одел на него. Когда блондин толкнул Поттера на кровать, он не стал сопротивляться. Гарри коротко мурлыкнул, когда ногти Малфоя прошлись по его груди.
- Вот так, Поттер? – спросил Драко с ироничной усмешкой.
- Гарри, - ответил он автоматически и усмехнулся, - когда ты произносишь «Поттер», кажется, что ты сейчас снимешь с Гриффиндора баллы. Давай поиграем в другие игры.
Руки Драко на мгновение замерли, он выглядел слегка шокированным, а потом снова начал гладить своего любовника. Гарри был уверен, что если Малфой будет продолжать в том же духе, то он сойдет с ума от желания.
- Мой, мой Гарри, - сказал Драко и Гарри довольно глупо заулыбался, так ему понравилось слышать свое имя из уст партнера. – Я не думал, что ты такой чувственный, надо изучить эту сторону твоей натуры.
Руки порхали, поглаживая и раздвигая шелк на груди. Гарри чувствовал, как тело реагирует на действия партнера и волшебные токи удовольствия перемещаются по телу вслед за его руками. Когда белокурая головка Драко наклонилась, чтобы ему было удобнее облизывать и покусывать обнажившуюся кожу, Гарри выгнулся, чтобы усилить контакт, желая его и нуждаясь в нем.
- Такой отзывчивый, не так ли, Гарри? – с непохожей на обычные усмешкой спросил Драко. – Скажи мне, чего ты хочешь, Гарри, что тебе нравится?
- Я… - Поттер попытался ответить, но тут партнер снова поцеловал его, его пронзил импульс удовольствия и голос ему изменил.
Драко посмотрел на него сквозь белые пряди с лукавым выражением лица. Гарри знал, что его дразнят, но ему было все равно.
- Тебе виднее, - ответил он прежде чем Малфой снова отвлечет его. – Ты там тоже был.
Малфой нахмурился, а потом на его лице проступило удивление.
- Ты хочешь сказать… что это было… и я… - казалось, Драко был в шоке. – Я хочу сказать, что, конечно, не считал тебя казановой, но никогда…
Слизеринец был совершенно ошеломлен новостью, он перестал ласкать Гарри и тому это не понравилось.
- Да, Драко, - сказал Поттер, положив ладони на щеки партнера, чтобы тот не мог отвести взгляд. – Ты забрал мою девственность. Теперь мы можем продолжить?
Его слова отрезвили Драко, он отмер.
- Ну, если ты настаиваешь, - деланно беспечно сказал блондин и пошевелил пальцем под поясом пижамных брюк партнера. Малфою нравилось играть с Гарри и, к огорчению последнего, он довольно долго поглаживал нежную кожу живота не торопясь спуститься ниже. Видимо, слизеринец решил довести его до сумасшествия, поглаживая и целуя чувствительные соски, до тех пор, пока брюнету не стало почти больно. Каждый раз, когда Гарри пытался ответить на ласку, Драко делал что-нибудь, что заставляло Серафима потеряться в ощущениях и упасть назад на кровать. Это было безумно и прекрасно одновременно.
Когда Драко наконец приблизил к брюнету свое лицо, Гарри буквально изнывал от желания. Он чувствовал, что его пенис налился чугунной тяжестью, теплом и тот факт, что Малфой прижимался к нему таким же возбужденным членом отнюдь не помогал.
Гарри хотел юношу так, словно его жизнь зависела от исполнения желания, он желал его больше всего на свете, и чувствовал, что взорвется в любую минуту. Волшебное существо внутри него требовало целостности, оно хотело, чтобы боль ушла.
- Я должен знать, что я твой, - спокойно, ведь они тесно прижимались друг к другу, сказал Гарри. – Что ты принимаешь меня. Пожалуйста, покажи мне это, Драко.
Малфой был его партнером, в глубине сердца Гарри знал это и уже показывал это слизеринцу, но инстинктивная часть его сознания требовала недвусмысленных доказательств. Был только один способ сделать это и именно о нем просил сейчас гриффиндорец.
Серые глаза внимательно всмотрелись в него прежде, чем Драко медленно кивнул. Сейчас не было горячки гона, не давила настоятельная потребность соединиться и Гарри не знал, как поведет себя этот человек – Малфой и сам не знал этого – чтобы доказать свои права на него.
Приподнявшись, Драко расстегнул пуговицы на рубашке и манжетах, чтобы вытащить ее из брюк, а затем стянуть через голову. Все, что мог делать Гарри, это смотреть на него и любоваться обнажившейся бледной кожей. Несколько часов назад он хотел умереть, чтобы только коснуться прелестей, которые сейчас обнажились, Драко наклонился и Гарри ласкал его. Он еще помнил мягкость кожи партнера и как его пальцы танцевали по груди блондина, он помнил каждый обласканный дюйм.
Наклонившись над партнером, Малфой позволил ему несколько минут наслаждаться прикосновениями к обнаженной коже. Потом Драко прикоснулся к пижаме на груди Гарри и начал расстегивать пуговицы. Потянув возлюбленного на себя и заставив его сесть, слизеринец, казалось, ласкал его везде и сразу, его руки оглаживали плечи, спину, грудь, незаметно и неторопливо скользя, возбуждая и соблазняя. Затем он снова опустил Гарри на постель, незаметно и вкрадчиво, будто танцуя. Поттер чувствовал, что медленная, тягуче-сладкая прелюдия была нужна Драко, и покорился желаниям партнера.
Они обладали друг другом снова и снова в течении трех дней. Но тогда два волшебных существа закрепляли свою связь, а сейчас два человека пытались начать отношения пусть даже основанные на том, что они делали прежде.
Оставив Гарри лежать на постели, Драко, внимательно глядя ему в глаза, на мгновение соскользнул с кровати. Медленно, показывая себя, его возлюбленный, расстегнул брюки и снял их одним движением вместе с бельем. Когда Малфой снял ботинки и носки, Гарри не заметил, ведь его партнер, обнаженный и очень возбужденный, тут же забрался на кровать.
Сев на колени рядом с Поттером, Драко взялся за пояс его пижамных брюк и медленно потянул вниз. Ощущение скользящего шелка по его члену заставило брюнета вцепиться в простынь. Стянув одежду и освободив его от мучений, Драко с небрежной легкостью отбросил ее за спину, и, мягко потянувшись, сел очень близко к коленям Гарри. Все это время серые глаза скользили по обнажавшемуся телу, и гриффиндоорец мог поклясться, что чувствует разливающееся под этим взглядом тепло.
Затем Драко подтолкнул одно его колено и отвел в сторону другое. Поттер с удовольствием подчинился желаниям любовника. Руки слизеринца еще больше развели его ноги и удерживали их, делая брюнета уязвимым и открытым для пристального взгляда Драко.
- Я возьму тебя, - шепотом сказал Малфой и член Гарри подскочил с нетерпением. Когда слизеринец отпустил его колени, Поттер безвольно раскинул ноги, он не хотел мешать партнеру главенствовать. Драко потянулся к тумбочке и открыл ближайший к кровати ящичек. Когда он сел, Гарри увидел, что его любовник держит в руках маленькую баночку и брюнет понял, что это была смазка. Он вспомнил, что они находились не в комнате Драко, и засомневался, что его могли устроить где-нибудь, кроме гостевой комнаты. Поттер мысленно поставил галочку, но решил спросить позже, сейчас он был слишком занят.
Мгновение Малфой внимательно смотрел на него и Гарри подумал, что Драко мог бы спросить, согласен ли он. Но, внимательно всмотревшись в глаза партнера, не стал возражать. Честно говоря, Потер никогда не мог скрывать то, что чувствовал, в этом же случае, его желания читались на лице очень явственно.
Ноги Гарри уже были раздвинуты Драко, но к его удивлению, партнер не сразу взялся за дело. Малфой положил баночку на постель и начал медленно гладить его вверх вниз по внутренней стороне бедер. Прежде, чем он понял, что решительных действий пока не будет, Гарри откинулся на спину и закрыл глаза, расслабляясь от неожиданного массажа. Он благодарно застонал, когда настойчивые пальцы размяли мышцы и перебрались ближе к его пульсирующей эрекции.
В дымке удовольствия, он едва понял, когда те же пальцы начали разминать его ягодицы. Только когда он почувствовал себя расслабленным и один смазанный палец легонько толкнулся внутрь его входа, он сообразил, что делает Драко. Ощущать действия партнера с закрытыми глазами было хорошей идеей – каждое движение было многократно усиленно отсутствием картинки. Палец медленно дразнил его намного более нежно, чем во время гона, и, наконец, скользнул внутрь, преодолев сопротивление мышц.
- Правильно, Гарри, - мягким, глубоким, проникнутым желанием голосом сказал Драко, - просто расслабься.
Похоже, партнер решил облегчить первый раз для человеческой части гриффиндорца. Малфой никогда не делал такого раньше, Поттер помнил опыт яростного совокупления волшебных существ. Он помнил те чувства и ощущения, но теперь гриффиндорец мог не действовать автоматически и гораздо лучше себя контролировал. Драко двигал одним пальцем, медленно растягивая Гарри осторожными поворотами. Потом партнер добавил второй палец, это было не очень приятно, и брюнет ощутил жжение, но, усилием воли, он постарался расслабиться.
Его мышцы еще помнили эти ощущения и с небольшим сопротивлением подались нажиму, но то, чего гриффиндорец действительно хотел, было значительно больше, чем пальцы. Когда партнер начал его ласкать, он с удивлением обнаружил, что Серафим отнюдь не дремлет и даже начинает проявлять нетерпение. Поттер понимал, что какое-то время сможет терпеть неторопливую растяжку, но вряд ли сможет сдерживать свои инстинкты слишком долго.
Открыв глаза, он обнаружил, что Драко внимательно смотрит на него и увидел отражение своего нетерпения в глазах любовника.
- Сейчас! – сказал Гарри и постарался насадиться на руку Малфоя как можно сильнее. Блондин убрал пальцы и Поттер позволил поднять свои ноги ему на плечи. Это было то, чего он хочет, то, что ему было нужно! Сердце заходилось в груди пока Драко тщательно намазывал себя и пристраивался к телу Гарри.
- Если я сделаю тебе больно, - задыхаясь, сказал его партнер, - скажи мне, чтобы я остановился.
Гарри кивнул и постарался максимально расслабиться. Первый толчок был болезненней, чем ему запомнилось, и он положил руку на плечо Драко, чтобы тот остановился. Казалось, член Малфоя пронзил его насквозь,и гриффиндорцу нужна была передышка. Сказочный секс, вызванный всплеском гормонов и подернутый дымкой магии, остался в воспоминаниях, реальность оказалась другой.
Поттер переждал несколько секунд, прежде, чем почувствовал, что готов продолжить, и кивнул своему возлюбленному. Драко толкнулся в него, остро желая продолжения, чувствуя пьянящую смесь возбуждения и магии, скручивающуюся в спираль в его теле. Он хотел своего партнера и хотел от него многого. Драко двинулся из тела брюнета, но Гарри сжал его руку и покачал головой. Он хотел Малфоя полностью, сейчас, тянущие ощущения внизу живота побуждали его получить все немедленно. Возлюбленный, казалось, не был уверен в этом, но сделал так, как его просили. В этот момент Гарри почувствовал, что все встало на свои места. Его партнер был в нем и они стали одним целым.

Эпилог.
Одно из правил мирного совместного сосуществования они обговорили еще до возвращения в школу. Слизеринец не трогал Гарри когда они были одни или мальчики присутствовали где-то порознь. Но Поттер обязан был носить приличествующую случаю одежду достойную волшебника, если они выходили в свет вместе.
Это привело к изнурительному туру по магазинам за два дня до возвращения в Хогвартс. С тех пор как Гарри пережил скачкообразные приступы роста, он стал счастливым обладателем кучи маггловских шмоток и школьных мантий. Но все они, конечно, не могли называться «одеждой достойной волшебника».
Не сказать, чтобы она была плохого качества, но Драко очень серьезно относился к тому, как Гарри примут остальные слизеринцы. Замордованный шопингом, а потому мстительный, Поттер захотел, чтобы Малфой сделал ответное усилие и купил возлюбленному пару джинсов и шелковую рубашку, чтобы при случае он не выделялся из среды гриффиндорцев.
Тем не менее, на платформе в Кинг-Кросс оба были одеты в мантии. На неискушенный маггловский взгляд, мальчики выглядели несколько старомодно, но отлично вышколенный Малфоем Гарри знал, что одеты они по последнему писку волшебной моды. Поттер чувствовал себя расфуфыренным, но Драко ему в два счета объяснил, что «хорошо одетый» и «расфуфыренный» всего лишь вопрос восприятия.
- Я займусь багажом, - сказал Гарри после того, как один из малфоевских эльфов сложил их сумки на тележку. Мальчики везли с собой беспрецедентное количество багажа, особенно с новыми тряпками гриффиндорца.
- Не будь дураком, - осуждающе ответил Драко,- Торопыга со всем справится сам.
Прозвучавшее имя объяснило Гарри, почему эльф смотрит на него с такой опаской.
- Драко, - терпеливо сказал Гарри, - помнишь разговор с Гермионой об отношении к эльфам и их правах?
Малфой поднял одну бровь и продолжал молчать.
- Она обязательно будет на перроне!
Иногда ему казалось, что Драко специально дразнил его, делал все назло, да он в этом был просто уверен!
- Я оделся как ты хотел, но связываться с Гермионой в первый же день я не стану!
Мгновение его партнер выглядел озадаченным, и Гарри даже уже решил, что сейчас грянет буря, но потом Драко кивнул.
- Только не думай, что я понесу хоть что-нибудь, - сказал слизеринец и повернул ко входу.
- Я об этом даже не мечтал, - сказал Гарри и не смог не улыбнуться.
В этот момент Нарцисса вышла из роскошного автомобиля. Мать Драко все еще была для гриффиндорца загадкой. Целые дни она отдавала разнообразной социальной деятельности. Благотворительности, например. По традиции, Малфои собирались вместе только вечером, за ужином, и Гарри уже стал ее частью. Но застольная беседа никогда не была глубокой или очень личной.
- Ну, мой мальчик, - сказала Нарцисса, беря сына за плечи, - я рада, что в школу ты возвращаешься в гораздо более приподнятом настроении, чем вернулся домой. Заставь меня гордиться тобой, Драко!
Она притянула сына к себе и мягко поцеловала в лоб. Это был самый эмоциональный жест, который доводилось видеть Поттеру. Он не смог сдержать удовлетворенного вздоха, видя, как его партнер любим. Мальчик уже понял, что Малфои не были лишены эмоций, они их просто не показывали.

Когда Нарцисса повернулась и подошла к нему, Гарри удивился. Она обняла его также как Драко и поцеловала в лоб
- Береги его, Гарри, - спокойно сказала она и прежде, чем Поттер смог прийти в себя, села в машину и уехала. Гриффиндорец посмотрел на Малфоя, который выглядел очень довольным происходящим. Чтобы немного прийти в себя, Гарри схватил тележку с их барахлом.
Волшебный вход в Кинг-Кросс был немного ближе, чем маггловский, поэтому простые люди им почти не встретились. С того момента, как Нарцисса покинула их и до прохода через барьер, мальчики встретили только двоих. Гарри подтолкнул тележку к багажному вагону и вернулся к Драко.
К тому моменту, когда он справился с этой нехитрой задачей, на платформе повисла необычная тишина. Обычно родители и ученики активно прощаются и шумят на все лады, но сейчас толпа безмолвствовала. Казалось, появление Гарри Поттера и Драко Малфоя заставило замереть всю платформу.
- Вот уж не ожидал, - очень спокойно произнес Гарри, не уверенный в том, что же им, собственно теперь делать. Он привык к тому, что все замолкали, когда он входил в комнату, но тут было происшествие совсем другого масштаба. История взаимоотношений Гарри и Драко, их связь активно освещалась в «Пророке», но слышать и увидеть своими глазами, как известно, совсем разные вещи.

- Думаю, - сообщил Драко, осмотрев толпу, - самое время сделать заявление.
- Заявление? – Гарри не думал, что это было хорошая идея, тем более, без подготовки.
- Тогда делай это сам, - добавил он быстро, - а то я все испорчу.
Когда он нервно осмотрел замершую толпу и повернулся к Драко, на лице его партнера блуждала опасная улыбка.
- Ну, если ты настаиваешь, - сказал слизеринец и притянул Гарри к себе. Тому потребовалась секунда или две, чтобы понять, что его возлюбленный пожирает его горячим ртом, а потом он и его гормоны согласился принять этот поцелуй.
Как позже писал Рон, толпе на платформе продемонстрировали «самый горячий, сексуальный, плавящий кости поцелуй, который когда-либо видел волшебный мир. Все, кто его видел, ощутил небывалое возбуждение».
А Гарри Поттер просидел всю поездку в купе слизеринцев с ошеломленной улыбкой на лице. Этот поцелуй был именно той вещью, которая, по его мнению, была достойна войти в «Историю Хогвартса».