Глава 22
Последние дни мира

Астэ проснулся на рассвете, лениво потянулся. Вчера вечером его муж вышел из комнаты и не вернулся даже ночью.  Отсутствие супруга несказанно радовало драконца, чем больше времени проходило со дня свадьбы, тем явственнее красноволосый понимал, что зря согласился на этот брак. Из открытого окна раздавался чей-то счастливый смех, и  звуки ударов. Не одеваясь, Астэ подошел к окну, на поляне возле дома с деревянными мечами в руках Рем и Каниса вели тренировочный бой, а сидящая на траве Анирэ что-то вязала. Красноволосый не мог понять: после того, что его братец сотворил с мальчишкой, как мог человек так спокойно находиться рядом с Ремом? Более того, доверять драконцу, искать у него защиты. Да и своего брата Астэ почти не узнавал, он вдруг стал открытым, уверенным в себе, взрослым. Даже Анирэ изменилась, она не скользила тенью, не опускала глаза при встрече, не бормотала себе под нос что-то не понятное.  Девушка вдруг расцвела,  словно сбросив с себя маску, впервые в жизни  Астэ услышал её  смех.
Рем в очередной раз выбил из рук Каниса ученический меч, и прежде, чем мальчишка успел отскочить, подхватил человека и перекинул через плечо.
- Так не честно! Анирэ, скажи ему, чтобы он поставил меня на землю!
- Поставь его на землю, Рем, - послушно выполнила просьбу девушка, не отрывая взгляда от вязания.
- Вот еще, я победил, и теперь собираюсь утащить свою добычу.
- Куда? – заинтересовалась добыча.
- К морю. Купаться.
Лисенок откинула вязание, подошла к брату, и, вцепившись в его руку, сказала:
- Тогда ты и меня победил! Неси теперь!
- А сама дойти не можешь?
- Могу, - Анирэ потерлась носом о плечо брата. – Только зачем? Или ты стал настолько старым, что уже не в состоянии поднять нас двоих?
Каниса заерзал на плече, устраиваясь поудобнее.
- А можно с вами?
Голос заставил всю троицу вздрогнуть, и с досадой посмотреть на чужака, осмелившегося вмешаться. Астэ невольно поежился, почувствовав себя абсолютно не уместным, лишним. – Вот я и нашла свободные руки, - Лисенок состроила просительную рожицу. – Отнесешь меня на берег на руках? Пожалуйста…

Время близилось к полудню, но Астэ и Рем все еще не вернулись.  Анирэ уже вовсю выпытывала у Пем про знакомство с Миро, про то, как пухленькая и неказистая девушка заставила красавца лекаря бегать за ней шесть лет к ряду.  И что-то мелькавшее во взгляде девушки говорило, что первый же истинный, зашедший к ним в гости, испытает на своей шкуре все приемчики,  о которых поведала Пем. Каниса с близнецами играли на втором этаже, периодически заставляя всех вздрагивать от громких криков. 
Хмурый Истра вышел из дома, вчерашний странный разговор не давал покоя. Где-то в глубине души скреблось гадкое ощущение – Астэ в чем-то был прав.  Но разбираться в чем именно не хотелось, проще было злиться на нежелание супруга воспринимать чужие доводы и объяснения.
Истра заметил драконцев на берегу, братья тренировались с  боевыми мечами. Рем постоянно атаковал,  более сильный, он, казалось, имел преимущество.  Но все же достать Астэ никак не получалась, красноволосый умудрялся в самый последний момент отклониться, уйти из-под удара или блокировать выпад.  Истра невольно остановился, любуясь поединком. И в этот момент Астэ оступился, но  прежде чем он успел восстановить равновесие, прежде чем Рем успел остановить свою атаку, острие меча распороло рубашку и царапнуло кожу. Кровь потекла тягучей струйкой, впитываясь в рубашку, окрашивая и без того красные волосы в более темный насыщенный цвет.  Рем замер, но Астэ что-то сказал, с такого расстояния Истра не смог расслышать слов, только услышал голос, и бой продолжился.  Истинный прибавил шаг, и спустя минуту драконец заметил его присутствие.  Рем отступил на пару шагов, и кивком указал Астэ на приближающегося супруга.  Красноволосый в насмешливом приветствии поклонился Истра практически до земли.
- Добрый день. Астэ, для тебя мой меч немного тяжеловат, не находишь? – истинный подошел к супругу, протянул руку к царапине.
Астэ усилием воли заставил себя не отшатнуться, когда пальцы мужа прикоснулись к коже:
- Я так понимаю, тренировка для меня окончена?  Только не говори, что нашел для меня другой способ проводить досуг – Анирэ расстроится, если ты заберешь её вязание.
Под ладонью истинного края царапины срастались сами собой,  даже шрама не оставалось:
- Нет, почему же? Тренируйся. Только я, пожалуй, останусь здесь.
- Присмотреть за своим бесполезным супругом?
Истра улыбнулся, старательно подавляя вспышку раздражения:
- Нет. Просто хочу полюбоваться на красивый бой. 
- Как хочешь, - Астэ все еще хмурился, да и голос все еще звучал недовольно, но легкий смущенный румянец выдавал его с головой.

Дрейд устало опустился в кресло, закрыл глаза. Но ментального мага тут же дернули за рукав.
- Значит я – лекарь? Да? И смогу лечить людей? – глаза мальчишки горели, он с надеждой смотрел на Дрейда.
- Да. Ты - лекарь. Вот только не стоит так этому радоваться, грядет война. Из-за тебя, кстати.  Лучше бы ты оказался сильным боевым магом.  Так ты практически бесполезен. Я просчитался. И скорее всего, обрек людей на истребление.
Инарио нахмурился, ему стало не по себе от слов мага.
- Но я ведь смогу лечить воинов!
- Да. Но только по одному, тогда как раненые будут поступать сотнями. Ты не то, что не сможешь спасти всех, нет. Твой вклад, Инарио, будет совсем не заметен. Как я мог ради бесполезного мальчишки подставить страну под удар?! Ладно, иди к себе, отдыхай. У тебя был сложный день. Спокойной ночи.
Инарио встал, и, не прощаясь, вышел. Мальчик бегом поднялся к себе в комнату. Рухнув на кровать, и вжавшись лицом в подушку, он заплакал. Твердя про себя:
- Я не бесполезен, я докажу им всем.
Вот только, что именно нужно доказать и как Инарио не знал. 

Дверь камеры открылась. Но Нико даже не захотел открывать глаза. Он давно потерялся во времени. Вечная темнота, постоянный голод и жажда, которая заставляла сухим языком водить по грязным, но влажным стенам, в тщетной попытке напиться. Физическая боль стала привычной, усиливаясь в присутствии мага, она не отступала, даже когда человек уходил. Но страшнее всего были воспоминания, сменяющиеся, навязчивые. И даже когда Нико пытался думать о чем-то другом, они незваными гостями приходили вновь и вновь.  Хотелось заснуть и не проснуться, но необычайно сильный организм драконца глупо и упорно цеплялся за жизнь.
Дрейд  смотрел на обезображенную спину ящера, срезанные крылья охрана унесла еще вчера.  Закрыв глаза, и сосредоточившись, маг представлял себе внутреннее строение драконца.  Минуты медленно текли, и, наконец, когда посторонние мысли покинули Дрейда, тот словно увидел сквозь свои сомкнутые веки и толстую шкуру драконца, все его мышцы, кости, органы. Ментальный маг принялся рисовать в своем воображении продолжение костей, дорисовывая крылья. Нико зашипел от боли. Капли пота выступили на лице мага. Но воображаемые кости не хотели слушаться, искривляясь и крошась. Шипение превратилось в тонкий и жалобный скулеж.  Дрейд продолжал, упорно пытаясь представить кости, вырастить их. Но они оставались полупрозрачными, хрупкими, нереальными. Шипение резко стихло, и Дрейд открыл глаза, оглушенный тишиной. На спине драконца, изгибаясь под невероятными углами, торчали темно-коричневые гнилые кости.  Брезгливо поморщившись, маг вышел из камеры, бросив на выходе охранникам:
- Отрежьте с его спины это, дайте воды и какой-нибудь падали, а то он так долго не протянет.

Глава 24

Нарушая границы

Утро для Каниса началось с ранней и далеко не нежной побудки. Рем просто стащил одеяло с мальчишки,  но человечек тут же начал заворачиваться в простыню.
- Ты не забыл? У нас с утра тренировка.
- Давай не сегодня. Или позже.
Каниса упрямо цепляется в простыню, которую тянет на себя драконец. И Рем выигрывает очередную битву, сердито насупившийся, взъерошенный, похожий на маленькую золотую птичку  мальчишка  садится в постели.
- Выйди, я оденусь, - бросает человечек.
Спустя десять минут бессмысленного ожидания в коридоре, Рем входит в спальню к человечку.  Каниса вновь сладко спит.  Драконец подошел к кровати и, наклонившись, затормошил его за плечо. Но нахальный мальчишка, не открывая глаз, обхватил Рема за шею и потянул к себе. Драконец подчинился,  наклоняясь ниже, почти прикасаясь лицом к лицу человека. Каниса приоткрыл губы, словно приглашая к поцелую.  И Рем впился в мягкие податливые губы, сдерживаясь, чтобы не прикусить нежную кожу.  Мальчик отвечал, неумело, но страстно. Драконец провел рукой по хрупкому плечу человечка, пальцы спустились ниже, и замерли на груди. Под ладонью Рема билось сердце мальчишки, очень быстро. Драконцу казалось, что еще секунда и самообладание покинет его.  Рем попытался отстраниться, но цепкие руки Каниса все еще обнимали за шею, и воин не посмел сопротивляться этому плену.  Мальчишка зарылся пальцами одной руки в волосы драконца,  перебирая их,  узкая ладошка забралась под ворот рубашки, нежно гладя по спине и шее, чуть царапая ногтями кожу.  Восприняв это как согласие, Рем позволил своей руке скользнуть под одеяло, спуститься к животу и замереть там. Недовольный вздох мальчика прямо в губы заставляет драконца улыбаться.  Но Каниса этого мало, и он принимается расстегивать одежду Рема, целуя  шею, нервно дергая завязки.  Злясь, мальчишка ругается сквозь зубы, драконец чуть отстраняется, принимается раздеваться сам, разрывая ткань непослушной одежды. Каниса смотрит, не отводя взгляда, нервно вздрагивая от резких звуков:
- Не надо, пожалуйста…- тихий голос человека мгновенно останавливает драконца. И тот замирает,  затем медленно начинает выходить из комнаты.  Это мгновенно успокаивает мальчишку,  он вскакивает с постели, Рем поворачивается в тот момент,  когда босые ступни касаются пола.  Драконец неспешно возвращается к постели, неотрывно смотря в глаза человека.  Но мальчик не двигается, воин опускается на колени перед ним, берет в ладонь узкую ступню мальчишки, и, все еще смотря только в глаза,  наклоняется и целует пальчики на ногах, один за одним.  Как зачарованный, Каниса смотрит, как большой и сильный драконец  осторожно берет в ладони вторую его ступню, как мягкие теплые губы покрывают поцелуями ноги и поднимаются выше, лаская щиколотку, и мальчишка цепляется за плечи война, чтобы не упасть. Чуть прикусывая кожу,  Рем принялся ласкать икру, разминая мышцы пальцами. Неспешно, целуя каждый сантиметр кожи, драконец движется вверх,  и мальчишка садится на постель, закрывает глаза, отдаваясь на волю непривычным ощущениям.  Чужие  нежные чувственные прикосновение заставляют  плавиться в этом тепле.  Дыхание вырывается рваными полузаглушенными стонами,  а губы драконца изучают нежную кожу внутренней части бедра, Каниса ощущает теплое дыхание.  На возбужденную плоть мальчишки ложится тяжелая шершавая рука драконца.  Дышать становится сложно,  хочется большего, но ладонь просто лежит, не двигаясь, и Каниса толкается, пытаясь хоть как-то вынудить Рема к более активным действиям.  Рука исчезает,  Каниса недовольно стонет, открывает глаза, и видит, как драконец нарочито медленно приближает лицо к его паху.  Человек жалобно всхлипывает, когда мягкие губы вбирают вглубь рта возбужденную плоть. Каниса наблюдает,  как медленно двигается голова Рема, как из губ драконца то появляется, то исчезает его член.  Мальчишка цепляется в черные волосы, пытаясь заставить драконца двигаться быстрее, но Рем двигается все также медленно. Каниса чуть слышно шепчет:
- Пожалуйста…Рем…
И драконец начинает двигаться быстрее, доводя любовника до оргазма.

Каниса приходит в себя, постепенно начиная осознавать происходящее.  Мальчишка лежит в уютных объятьях, Рем неспешно перебирает его волосы:
- Ты все-таки добился своего, маленький хитрец. Сегодня тренировки не будет.

Нико шипел от боли, пытаясь вырваться, двигаясь настолько резко, что кандалы врезаются в лапы, царапая кожу. Дрейд брезгливо смотрит на спину драконца, очередная попытка вырастить крылья не увенчалась успехом.  Согнутые и искривленные отростки,  покрытые клочками кожи… Вот и весь результат. Уставший маг человеческого племени выходит из камеры.
- Срежьте.
Охранники кивают, это действо стало привычным. Одного не знает Дрейд, что молоденький Рино всегда поит водой с дурманом драконца перед тем, как в очередной раз приняться  за ненавистную работу. Дурман не может убрать всю боль, вызывает привыкание, но Нико благодарен и за это.  Драконец тут же узнает молоденького стражника, и замирает, чтобы не задеть, не ранить хрупкого человечка. Глаза рептилии неотрывно следят за тем, как из пузырька в воду льется томно-зеленый тягучий раствор, Нико хочет попросить налить больше, вылить все. Чтобы не только не чувствовать, чтобы просто не проснуться. Тонкие руки с трудом приподнимают тяжелый бочонок с водой,  выше, еще выше. Нико принимается  пить как можно быстрее, не столько от жажды, сколько из-за стремления облегчить груз своему неожиданному другу.

Дыхание Инарио успокаивается постепенно. Мальчик в очередной раз почувствовал боль, чужую боль. Она была настолько сильной, что Инарио не мог от неё отгородиться. Как обычно, начавшись чуть после полуночи, она длилась несколько часов.  И как всегда ближе к рассвету она успокаивалась, превращалась в ноющую. Постепенно стихая, боль исчезала только ближе к закату, чтобы потом вернуться вновь.
Что-то мешало Инарио рассказать о своих ощущениях учителю.  Мальчишка несколько раз начинал разговор с Дрейдом, но осекался на половине фразы и замолкал. В комнату постучали, и тут же дверь распахнулась:
- Собирайся, Младший Драконий род начал войну.
Дверь за слугой захлопнулась, и Инарио вскочил с постели.

Миро пришел, когда завтрак подходил к концу,  и все присутствующие обернулись к нему.
- Драконцы начали наступление на  земли людей. Рем, Астэ, я не предлагаю вам принимать участие в войне. Это все же ваши соплеменники. Истра собирайся, у тебя есть минут двадцать.

Истра уже почти закончил сборы, когда в комнату зашел его супруг.  Дракон обернулся, нахмурился и небрежно бросил:
- Тебе что-то нужно? Давай только отложим выяснения отношений на потом, хорошо?
Но красноволосый подошел ближе,  уткнулся носом в плечо супруга и попросил:
- Только сделай все, чтобы у нас было это «потом». 
Истра обхватил ладонями лицо Астэ, заставил его поднять голову:
- Я сделаю все возможное.
Дракон чуть наклоняется, прикасается губами к губам своего мужа,  и замирает. Астэ сам целует, резко, даже злобно.  Истра ласкает языком его губы, зарываясь пальцами в яркие волосы.

nock-nock Есть уже 25-я глава. Ждет бету)

Глава 26
Нарушить клятву

Рино приносил каждую свою смену исхудавшему драконцу мясо, хлеб, молоко, а иногда даже вино. Нико понимал, что стражник тратит на это большую часть своего заработка, но ему нужны были силы. Из-за войны теперь возле его камеры дежурили по одному, и драконец отдал бы многое, чтобы в эту ночь возле дверей был кто-то другой.  Но когда один из штырей, наконец, поддался, и цепь с громким звоном упала на пол, именно Рино вбежал в камеру. И Нико замер,  хрупкий человек сжимал в дрожащих руках меч  и стоял возле двери. 
- Не надо! Пожалуйста, я не могу тебя выпустить. Ты можешь меня убить, или  позволить мне вновь поставить штырь на место.  Если я помогу тебе бежать, то меня казнят.
Если бы на месте Рино был кто-то другой, то огромная лапа драконца уже сжимала бы хрупкое человеческое тело,  и когти врезались бы в плоть, заставляя стражника открыть замок ошейника. Но сейчас все, что смог сделать Нико, это только тихо и жалобно заскулить. В этом облике даже слабое утешение, бессильные слезы,  было недоступно драконцу.   Но вот меч падает на каменный пол, тонкие руки тянутся к морде, и ласково гладят по жесткой коже.
- Я не могу, пойми.  Я поклялся защищать князя и его интересы даже ценой собственной жизни.
Но огромный драконец не может успокоиться, и скулеж переходит в хриплый стон.   Под этот стон Рино возвращает штырь на место.  Стоны не стихают и тогда, когда в камеру спускается каменщик и принимается за работу.

Рем с неохотой отрывается от губ мальчишки:
- На этот раз ты не сможешь избежать тренировки так легко.
Каниса удивленно распахивает глаза и слегка подтянувшись, откидывает одеяло. Рему не хватает силы воли, и вместо того, чтобы отвернуться, он с жадностью исследует взглядом обнаженное тело.

Рино снится драконец, огромная рептилия плачет в его сне.  Стражник вертится на жестком ложе, но вновь и вновь видит, как сын князя закрывает за собой дверь камеры, и слышит жалобный скулеж.  Ему кажется, что кровь драконца вновь струится по его рукам, когда он в очередной раз принимается пилить непослушные кости. Где-то в глубине души, Рино знает, что он не лучше Дрейда. И кровь нельзя смыть с совести простым куском мяса или кувшином вина.  Он не может откупиться от неё и тем, что драконцы воюют с людьми.  Пленник не воевал, он просто утопал в боли, и часть её приносил сам Рино. Но вместо того, чтобы убить его при первой возможности, драконец позволил стражнику вновь заковать себя.  Бесполезно смотреть на потолок ничего невидящими глазами, бессмысленно твердить себе: «он враг».  Дрейд рано или поздно вернется, и этот ад продолжится.   Вновь из-за двери будет слышно шипение, полное боли и отчаянья, а затем Рино собственными руками…

Драконец присаживается на край кровати,  зарывается пальцами в золото волос. Чуть повернув голову, Каниса тут же слегка прикусывает зубами ладонь Рема. И драконец наклоняется за поцелуем, позволяет уложить себя на кровать, разрешает мальчишке просто лечь сверху. Но человечку этого мало, он впивается в губы наглым, резким поцелуем, и в этот же момент тонкие пальцы ввязываются в бесконечную борьбу с застежками на рубашке драконца. Рему остается только гладить обнаженную спину, мять податливую плоть бедра. Драконцу до боли хочется порвать на себе одежду, убрать эту тонкую преграду, почувствовать всем телом прикосновение человеческой кожи. Но Рем сдерживается, боясь вспугнуть, и только легкое шипение, которое самопроизвольно вырывается с каждой расстегнутой пуговицей, выдает его нетерпение.  Одежда медленно проигрывает,  и вот,  нетерпеливо путаясь в рукавах, Рем пытается стянуть с себя рубашку. Каниса приподнимается, и садится драконцу на ноги,  тонкие пальцы, нетерпеливо подрагивая, принимаются расстегивать штаны.  Но драконец тянет человечка к себе, заставляя вновь лечь сверху,  жадно целует доверчиво приоткрытый рот,  прижимает гибкое тело к себе. Упрямый мальчишка все же умудряется засунуть узкую ладошку за пояс штанов, и длинные пальцы тут же обхватывают возбужденную плоть.  Каниса прерывает поцелуй,  и, чуть отстранившись, шепчет:
- Может, поможешь мне немного?
К недовольству драконца, мальчишка выбирается из плена сильных рук,  ложится рядом, и даже вытаскивает ладошку из штанов Рема.  Последняя часть одежды ненужной тряпкой летит на пол, человек тут же тянет драконца на себя, обнимает за бедра ногами, обвивает одной рукой за плечи, вторая ладошка скользит вниз, быстро,  почти не прикасаясь к коже, и останавливается только тогда, когда пальцы плотно обхватывают член драконца.
Рем не прекращая терзать тонкую шею поцелуями, тянет руку к паху мальчишки, собираясь отплатить тем же, но Каниса  отталкивает его руку, и тут же запускает руку под подушку, вытаскивая оттуда небольшой флакончик.
- Откуда это у тебя? – голос Рема звучит резко, даже зло. Но Каниса почему-то не страшно, и мальчик только смеется в ответ.
Скользкие пальцы, кажется, целую вечность просто гладят тугое колечко мышц, прежде чем первый, самый смелый, решается проникнуть. На этот раз, Каниса совсем не больно, и мальчик расслабляется, позволяя настойчивым губам драконца исследовать собственную грудь, живот. Периодически губы нежно прикасаются к члену  мальчишки, заставляя того выгибаться, в попытке продлить это прикосновение.  Каниса не сразу понимает, что у него внутри уже какое-то время хозяйничают несколько пальцев.   Человек ласково гладит по широким плечам,  настойчиво подталкивая голову драконца вниз. И тот уступает, обхватывает губами член, пускает его вглубь рта. Каниса растворяется в приятных ощущениях, и только толкается навстречу, в какой-то момент, пальцы, которые до этого приносили только небольшой дискомфорт, задевают что-то внутри, заставляя выгибаться, задыхаться от наслаждения. Все прекращается так резко, что мальчишка не успевает даже осознать это до конца, когда губы Рема уже вовлекают его в страстный поцелуй, а там, внизу, что-то большое и горячее одним толчком врывается во внутрь.  Чуть поморщившись от несильной боли, Каниса тут же слышит:
- Больно? Мне прекратить?
Осознание того, что гораздо более сильный Рем сейчас послушен, словно самый преданный пес, что можно попросить, нет, даже приказать, и все прекратится,  или же драконец вновь спустится губами туда, опьяняет.
- Продолжай...
Озвучен  приказ, и Рем начинает двигаться, медленно, постоянно чуть меняя угол проникновения, и неотрывно вглядываясь в лицо человека.  Удивленный вздох заставляет драконца на мгновение замереть, и вновь все повторяется. Медленные движения начинают становиться все более резкими и быстрыми, и Каниса делает неуклюжие попытки двигаться в одном темпе с Ремом. Для мальчишки все заканчивается неожиданно, только мгновение назад драконец двигался в нем резкими сильными толчками, и вот он с тихим низким стоном замирает, почти полностью ложится на Каниса, а внутри становится слишком мокро. Но спустя пару мгновений, Рем чуть приподнимается, и шершавая ладонь драконца обхватывает член мальчишки. Он все еще внутри, и от этого чувства наполненности Каниса хватает всего пары движений.

Нико даже не открыл глаза, когда дверь отварилась.  Все происходящее его не касалось, и тихие знакомые шаги уже не приносили облегчения.  Стражник кладет что-то на пол, и, цепляясь руками за лапы, начинает лезть ближе к шее.  Холод металла у самого горла отдается болезненной надеждой, что короткий удар оборвет это бессмысленное существование.  Щелчок, и ошейник слетает, не совсем осознавая еще свои действия, Нико принимает человеческий облик, и кандалы с шумом падают на пол. 
- Подросток, ты всего лишь подросток, ты даже еще не взрослый…
Тихий шепот заставляет Нико посмотреть вниз, там, на холодных камнях, растерянно смотря на него,  лежит человек.
- Рино, ты не ударился? Где-то болит?
Нико присаживается рядом, и настороженно смотрит в ошарашенные серые глаза.
- Извини я… - они заговаривают одновременно, и так же одновременно замолкают. Рино  поднимается, и чуть прихрамывая, идет к брошенной в углу сумке:
- Умойся, вот тебе чистая одежда. В таком виде ты сможешь спокойно путешествовать. Только глаза постарайся никому не показывать. Тут есть еда на пару дней и немного денег. Я помогу тебе  покинуть замок.
- А ты? Тебя же казнят!
- Я не могу. Я поклялся в верности, и должен остаться. Быстрее.

Каниса лень даже шевелиться, и он только краем глаза следит за тем, как одетый только в одни штаны драконец приносит в комнату теплую воду для ванной. Мальчишке хочется сказать, что он не полезет в воду, что ему слишком лень, но сил собраться и открыть рот, тоже нет.

Мальчишка-слуга, понуро бредущий за стражником,  не вызывает у охранников интереса.  Но за первым же поворотом улицы, когда угол дома закрывает от них ворота замка, Нико ударяет своего спасителя, и тут же подхватывает бессознательное тело, не позволяя  Рино упасть на мостовую.  Завернув стражника в плащ, драконец поднимает его на руки и быстрым шагом идет прочь от страшного замка.

Словно прочитав его мысли, драконец, раздевшись, берет Каниса на руки и вместе с ним опускается в теплую воду.  И мальчишка только устало кладет голову на плечо драконца, позволяя тому себя мыть.

Сознание возвращается вместе с головной болью, открывать глаза совсем не хочется. Что-то холодное и мокрое осторожно прикасается к затылку.  Рино возмущенно стонет, собственный голос усиливает головную боль.
- Тихо, все хорошо. Извини, я ударил чуть сильнее, чем следовало.
Заботливые руки убирают волосы от лица,  чуть приподнимают голову, и к губам прислоняется что-то влажное и прохладное. Рино пьет с жадностью, и открывает глаза. Кругом лес, исхудавший, с запавшими глазами недавний пленник улыбается, сидя на коленях возле него.

Глава 28
Безумие

Нико просто почувствовал присутствие чужих в лесу, почти так же отчетливо он понимал, что, скорее всего, опоздает.  Бросив тушку зайца, драконец бегом бросился назад к их временному лагерю.  Он замер на самом краю поляны, вооруженные стражники человеческого племени не внушали страха, он мог двигаться гораздо быстрее, чем люди, да и убить его было сложнее.  Но вот то, что один из охранников почти любовно обнимал Рино, небрежно держа у беззащитной шеи острый кинжал, заставило драконца замереть.
Нико даже не пошевелился, когда холодный металл кандалов коснулся его запястьев. Он будто завороженный смотрел, как лезвие ножа чуть отодвинулось от тонкой кожи,  как шумно и глубоко вздохнул Рино.

Замок погрузился в безмолвие три дня назад, когда вернулся наследник. Даже старый князь молчал.   В самом начале были у правителя и вопросы и упреки, не имел права наследник бросить свое войско без главнокомандующего,  но Дрейд просто приподнял руку и князь замолчал.  Вместе с молчанием в замок пришло нетерпеливо-сладкое ожидание, люди чувствовали его, не отдавая себе отчета, чего именно они ждут.  Все чаще можно было увидеть старого князя замершим на балконе, неотрывно вглядывающимся в небо. Ментальный маг не пытался даже забрать хоть немного силы у Инарио, давая лекарю восстановиться. Дрейд чувствовал, как с каждым днем на контроль над обитателями замка и над жителями столицы уходит слишком много сил. Когда их почти не осталось,  ментальный маг остро почувствовал два ярких пятна, два живых источника силы. Одним был Инарио, и его Дрейд бы тронуть не посмел, вторым же оказался младенец, не способный отгородиться от жадно впитывающего  энергию ментального мага.  Теперь ждать стало спокойнее, ребенок отдавал даже больше, чем мог впитать за один раз Дрейд.

Безумие новой, усиленной волной, затопило замок. Уже и Инарио не мог противиться, и с рассветом садился у окна, невольно вглядываясь в небо.  Вся столица жила своей, одной на всех, жизнью.  Люди ждали, с нетерпением, со страхом, с предвкушением, это мешало спать, не давало работать, даже есть не хотелось.   Усталость и голод ослабляли людей, усиливая влияние Дрейда, и они начали умирать, просто от жажды, истощения или переутомления. Но на смену умершим приходили другие,  те, кто жил в пригороде, в ближайших деревнях. Люди стекались в столицу только для того, чтобы замереть прямо на улице и ждать, а через три-четыре дня умереть от жажды и остаться лежать на мостовой,  позволяя занять свое место новому обреченному.

В подвале было сыро и холодно, Нико, в человеческом обличье,  висел на вывернутых скованных руках. Тут не существовало ни дня, ни ночи, время обретало свою силу только за порогом камеры.  О драконце словно забыли, ни воды, ни еды, ни даже пыток. Он просто висел, лишь изредка в его темницу приходил Рино, застыв на пороге, он шептал, не слышно, обреченно и бессильно, повторяя, как молитву: «ненавижу, ненавижу, ненавижу...». Нико не слышал его, он просто знал, что говорит человек, знал, что тот чувствует, он тоже помнил, как насиловал юношу, ломая кости, кусая до крови. Но где-то внутри жила стойкая уверенность, что это не его воспоминания, что он, Нико, не мог так поступить с Рино.  Еще страшнее слов, сказанных единственным другом, единственным важным человеком, были сны. Там, за гранью бодрствования, он видел все тот же сон, про сожженные города,  выжженную землю,  кровь в красных волосах, пустоту смерти в красных глазах,  сломленного Рино с болью и отчаяньем на лице, маленького ребенка, уснувшего навсегда. В его снах плакала человеческая девушка, с волосами цвета расплавленного золота, она звала своего сына.  Там были и ночные, вымерший народ, о котором теперь ходили только легенды, темные фигуры, сосредоточения мрака, они окружали его, пытались прикоснуться, что-то сказать, но именно в этот момент Нико просыпался.

Когда, спустя две недели, на предрассветном небе появилась одна, едва заметная точка, все замерли, весь замок словно заснул. Люди застыли бездушными статуями, и только Дрейд мерил церемониальную залу гулкими стремительными шагами. Затем город ожил, люди принялись убирать трупы в собственные дома, стремясь приютить у себя как можно больше покойников, они иногда дрались за очередные гниющие останки. Затем, когда на улицах не осталось мертвых, горожане начали спешить по своим делам, изображая жизнь, затеплились, впервые за все время, очаги,  закричали торговцы, расхваливая свой товар. Смертельно больной город надел маску, скрывая свое безумие.

Истра приземляется у самого замка, послушно ждет, пока сонный, и от этого неловкий супруг слезет с его спины, затем принимает человеческий вид.  Их уже ждет слуга, вежливо поклонившись, мальчишка приглашает в замок.  И вот истинный и драконец следуют по коридорам за человеком,  уже в глубине замка Истра улавливает первые, слабые волны. Странное чувство предвкушения заполняет истинного, и чем ближе к церемониальному залу они подходят, там сильнее становятся чужие, навеваемые чувства. Молодой дракон резко останавливается, и удерживает своего супруга за руку. Красные глаза смотрят на него недоверчиво и вопросительно, Истра хочет все объяснить, но новая, очень сильная волна чужой магии накрывает с головой, дракон только кивает, и, почти бегом, таща супруга за собой, нагоняет слугу.

Город накрывает новой волной: счастье - бессмысленное, неосознанное, надежда - сильная и жгучая, нежность - безграничная, почти на грани боли.

Астэ обращается, невольно, в очередной раз, с болью осознавая отсутствие крыльев.  Теплые ладошки ложатся на бок, и серебром растекается в голове  « Я обещал, и я сдержу слово, не бойся, Астэ, все будет хорошо». Голос, уверенный, властный, нежный, заставляет расслабиться. Астэ закрывает глаза, чувствует, как еще две ладони ложатся на шкуру, первой приходит боль, и драконец дергается, стремясь разорвать контакт. «Тс… Все хорошо, так и должно быть, потерпи, мой хороший».  Расплавленное серебро обволакивает, уже не важны слова, он засыпает, и даже слово «люблю» скользит на грани сознания, не вызывая эмоций.

Глаза Нико сами собой закрываются, драконец пытается не спать, упорно мотая головой, выворачивая кисти в кандалах еще сильнее, причиняя себе боль, просто, чтобы взбодриться. Но усталость берет свое, и он вновь погружается в страшный, привычный сон.  Все как всегда: явственный сладкий запах гниющей плоти, этот тошнотворный аромат смерти, он приходит первым. Мертвый красноволосый драконец, Рино, мертвый ребенок, плачущая девушка, с немым укором во взгляде, страшные ночные. Но вот только, когда они начали его окружать, предвещая скорый конец сна, сквозь их плотный строй протиснулся юноша из Младшего Драконьего рода.  Светлая кожа драконца ярким пятном выделяет его на фоне черных фигур ночного народа. Имя всплывает само, из ниоткуда, из пустоты, и Нико зовет:
- Ирои!
Юноша улыбается, подходит совсем близко, и шепчет, не отрывая взгляда от Нико:
- Его можно уничтожить, слышишь? Можно остановить все это. Передай своему брату…
- У меня нет братьев, - удивленно перебивает Нико, вспоминая теплую кровь, и то, как зло,  упорно, он рвал чью-то плоть.
- Вот ему и передай. Он должен знать… - Ирои упрямо шепчет дальше, грустно улыбаясь. – Янг!
Один из ночных подходит к ним, и прежде чем Нико успевает отшатнуться, черные руки успевают погладить его по спине.
- Они тебе понадобятся. А теперь просыпайся! – почти кричит Ирои.

Астэ проснулся, резко, словно что-то разбудило его, но было тихо, он лежал на широкой кровати в светлой и просторной комнате. Слегка нахмурившись, красноволосый сел, было странно проснуться в чужой комнате, в одиночестве, и не знать, что теперь делать. Встав, драконец подошел к окну, там, не смотря на ярко светившее солнце, было тихо и безлюдно, только одинокая фигура стражника замерла, посреди сада, не двигаясь.  Слегка удивившись столь странному выбору для поста охраны, драконец оторвался от созерцания скучной картины и вышел из комнаты. У дверей тоже дежурил человек, но не стражник, а судя по белому фартуку, повар или кто-то в этом роде.
- Извините, вы не скажете, где в данный момент находится князь, его сын или истинный дракон?
Но человек даже не пошевелился,  и Астэ, раздраженно пожав плечами, отправился на поиски.  В коридорах и комнатах то и дело ему попадались люди, замершие, безучастные, беспокойство медленно перерастало в страх.  Астэ понимал, что это все последствие чьей-то магии,  но чьей и почему его самого не затронуло, драконец понять не мог.  В церемониальном зале, ровно посредине, там, где  лечили красноволосого, стоял юный человеческий маг-лекарь.  Астэ быстрым шагом подошел к Инарио, чуть встряхнул мальчишку, и ему померещилось понимание в зеленых глазах.
- Что происходит?
Мальчик слегка пошевелился, словно через силу, попытался что-то сказать, но не смог.  Все внутри Астэ кричало, что нужно убираться отсюда, как можно быстрее, не оглядываясь, но где-то в замке находился его супруг. Как бы Астэ не относился к мужу, но истинный спас ему жизнь, да и вообще, предать Истра он не мог.
Бесконечные коридоры, застывшие люди, комнаты, открываемые одна за одной - драконец методично обыскивал замок. Увлеченный, спешащий, он уже не смотрел на людей, обходя их, как предметы мебели. Астэ не уловил тот момент, когда люди ожили, просто почувствовал как маленькие, хрупкие ручки ребенка вцепились в одежду.
- Господин Астэ, идемте, вас ждет Дрейд.
Он мог бы вырваться из рук ребенка, мог бы оттолкнуть его, но вот новые ладони цепляются за одежду, их все больше и больше, и слабые люди уже отрывают его от земли, тянут с собой, повторяя все одну и ту же фразу на разные голоса:
- Господин Астэ, идемте, вас ждет Дрейд.
Все происходящее кажется странным сном, сотканным из страхов больного воображения, но драконец почему-то уверен, что это явь.

Сознание возвращалось с болью, она растекалась по телу, и вот Истра уже душит кашель, кровь льется изо рта, и капает на каменный пол.   Дракон видит тонкое серебряное лезвие, острие которого торчит прямо из его груди,  и вся его магия бессильна,  по металлу стекает кровь, отсчитывая часа, а может и дни, его жизни. Ошейник мешает перекинуться, кандалы из темной древней стали слишком прочны, чтобы порвать их, они запирают магию внутри тела,  серебряный меч расчетливо вогнан так, чтобы не убить сразу, он прошел, не задевая сердце или легкие. 

Все те же мрачные стены, все та же жажда, но что-то словно изменилось в сознании, и драконец ждет, зная, что осталось очень мало времени и кто-то придет, даст ему свободу, поможет. Нико знает, что каждый час важен, хотя не понимает, почему. А еще он чувствует внутри себя силу, которой раньше там не было.  Этого не могло быть, но все же именно ночной, давно умерший, поделился ею с драконцем. Что-то мешает разрушить кандалы, уйти прямо сейчас,  Нико уверен, что нужно ждать.

- Добрый день, Астэ, надеюсь мои поданные тебя не напугали?
Драконец рассматривает лицо человека, странные, цвета меда глаза, и кожей чувствует волны безумия исходящие от ментального мага. Оно касается всех, но щадит Астэ.
- Добрый. Нет, не испугали.  Вот только я еще не проверил, удалось ли тебе сдержать свое слово.
- Мы можем прямо сейчас пойти в церемониальный зал, и ты проверишь свои новые крылья в действии.
- А может лучше проверить их в саду?
Дрейд кривовато улыбается, и отрицательно качает головой:
- Не сейчас, Может, позже ты и сможешь спуститься в сад. А пока мой дворец в твоем распоряжении.
Загоняя злость поглубже, туда, где уже живет страх, Астэ кивает, и сев на стул, спокойно, словно не понял о том, что теперь он пленник, спрашивает:
- Ну, раз в моем распоряжении, то, может, пообедаем? Я очень голоден.

Новый виток безумия, и люди, не сговариваясь, принимаются за готовку, в каждом доме, постоялом дворе, разведены огни в очагах, мельтешат фигуры, стремясь приготовить что-то повкуснее. К запаху разлагающейся плоти прибавляется запах еды.  Спустя два часа все дружно, не смотря на степень готовности блюд, приступают к еде.

oljason Спасибо)
FarMisa Спасибо огромное) На данный момент, эта мая самая большая работа)
Yoite-san Этот оридж пишется уже год. И герои "взраслеют" вместе со мной) Я учусь писать - и они меняются, становятся не такими шаблоно-плохими. Знаю, героев тут много) иногда я сама удивляюсь, как умудряюсь помнить всех, о ком пишу) 
Нико, Астэ и Рем - они росли в семье мага смерти, а он не научил их любить, только ненавидить. Астэ повезло, у него был возлюбленный среди людей. Рем... У него была Анире, и она довала ему тепло, была только его сестрой.  А Нико? Что было у него? отсутвие силы, множество братьев и полное безразличие.   Если он не перегрызет глотку, то перегрызут ему.  Это все, что он видел там, в жизни до потери памяти, а потом у него появился Рино, он спас ребенка.... просто появился смысл в жизни.  И теперь он стал другим, даже вспомнив все, он не сможет стать прежним.
Дрейд... Ментальный маг-самоучка. Не умеющий упровлять толком своими силами. Он был обречен. Если бы он родился хотя бы боевым магом, или целителем - все было бы иначе. Он получл опасный дар, с которым не мог справится. Никак. У него не было шансов.
Истра... Потерять все, вновь найти и при этом не получить в ответ ничего? Чего ему было ждать? Он любит Астэ, как любил раньше свою супругу. А теперь вновь уверен, что потерял и его. Истра не позавидуешь.
Violet спасибо большое) Сле. глава уже в процессе)

Спасибо огромное) Уже пишется)

Глава 30
Перемены

Тихий шелест перелистываемых страниц, единственный звук, нарушающий полную тишину. В других комнатах стоит вечный гвалт детских голосов, Миро всегда любил, когда по дому бегали дети, но в его воспоминаниях они смеялись, а не плакали. Мир рухнул, безумие, словно эпидемия, распространилось уже за пределы людского княжества, захватывая земли Младшего Драконьего рода. Люди, которым повезло, и драконцы просили у истинных убежища. Вот только на островах не возможно было разместить такое огромное количество беженцев. Даже детей, которых принесли два месяца назад его сын и Нико и тех совет истинных хотел выселить обратно, на материк. Только то, что Миро официально признал их своими незаконнорожденными отпрысками, спасло маленьких людей. Совет сдался. Истинные сдались, даже ничего толком не предприняв. Даже Истра сдался, поверил, сразу и безоговорочно, в то, что его супруг погиб. Иногда Миро казалось, что лучше бы его сын остался там или умер. На континенте царило безумие, внутри его дома властвовало горе. И только тут, в библиотеке, было спокойно. Пересматривая книги, одну за одной, истинный искал. Даже толком сам не понимая что. Просто ничего не делать было выше его сил.

Иногда Астэ казалось, что он в своем драконьем обличье ходит по тонкому весеннему льду. Иногда – что играет в бесконечной абсурдной пьесе с актерами самоучками, полностью забыв свой текст. Любое его действие, неосторожное слово приводили к странным пугающим последствиям. Дрейд с каждым днем терял свой разум все больше и больше, и это сказывалась на остальных. И только красноволосый драконец почему-то не поддавался общему безумию. Ментальный маг почти не спал, и, закрывая глаза, Астэ знал, что человек так и будет сидеть у его кровати всю ночь. Как ребенку, драконец напоминал Дрейду о необходимости есть, пить, отдыхать.

Единственное, что занимало ментального мага, это навязчивая идея - оградить себя и своего возлюбленного от всего мира. А для этого было необходимо, что бы все подчинялись только ему, Дрейду.
- Я хочу уйти отсюда.
Спокойно и буднично, словно сообщая о том, что голоден. И маг цепляется, пытается поверить, что его возлюбленный не начинает опять этот бесконечный спор:
- Мы вполне можем прогуляться, Астэ.
- Нет. Уйти от тебя, улететь туда, где еще есть нормальные, здравомыслящее существа.
- К своему мужу? Нет…- Дрейд почти кричит.
Рука сама собой тянется к кинжалу, драконец стоит спокойно, словно приглашая, открывает шею, запрокидывая голову, и говорит:
- Да, к нему.
- Этого не будет. Ты мой, ты сам так решил.
Лезвие уже у тонкой кожи, и человек видит, как бьется артерия. Так просто, одно движение, и Астэ останется с ним навсегда, и больше не будет сор и споров. Вот только и того, кого так любишь, тоже не будет, останется лишь бренное тело. Кинжал прячется в ножны, и пальцы привычным движением зарываются в красные, короткие, неровно обрезанные волосы, тянут любимое лицо к себе. Губы ищут чужие, безучастные, искусанные в кровь, прикасаются легко, почти невесомо. Словно драконец вслед за этим поцелуем в этот раз не примется впиваться зубами в еще не зажившие толком ранки, стремясь хоть текущей кровью смыть со своих губ его, человеческие ненавистные прикосновения. Можно сколько угодно долго вглядываться в темно-красные, почти черные глаза, и вновь убеждаться, что та личность, которую Дрейд любит, медленно погибает. Вся сила ментального мага не может удержать Астэ, таким, каким он был жалкие два месяца назад. Остается крушить комнату, разбрасывая и ломая вещи, кричать на драконца, и отгонять от себя странное чувство вины.

Ночь подкрадывается незаметно, и Миро закрывает книгу, тушит свечи и крадется по коридорам собственного дома. Отгородившись на весь долгий день от проблем, истинный все же не может полностью про них забыть. Первым делом нужно навестить сына, запертого в подвале.
- Отпусти меня, мне нужно вернуться и убить Дрейда. Папа, как ты не понимаешь….
- Это ты не понимаешь, ты ничего не сделаешь человеческому магу, только…
- Знаю, безумие. Но у меня свое безумие. Не может дракон дважды сойти с ума.
И Миро вновь будет твердить про детей, зная, что Астэ жив, но, не смея сказать. Ведь тогда его сын будет рваться к своей погибели еще сильнее.

Астэ спит, свернувшись клубком и накрывшись одеялом с головой. В спальне жарко натоплено, но драконец прячется не от холода, а от взгляда колючих глаз цвета меда. Дрейд не спит уже третью ночь, пытается тихо ходить по комнате, прогоняя сонливость. Там, за гранью реальности его ждут. Молчаливые тени ночного народа и драконец по имени Ирои. Вот именно его больше всего и боится ментальный маг. Ирои всегда твердит одно и тоже. Только одну фразу:
- Ты убиваешь его.
Дрейд и сам это понимает, но вот как остановиться…

Ночь приближается к своему логическому завершению. Уже светлеет небо. Засыпает уставший узник собственного дома. И снится Миро день его свадьбы, Пэм в темно-зеленном платье.

Астэ проснулся резко, словно разбуженный каким-то звуком. Проклятый всеми богами человеческий маг спал в кресле. Осторожно, стараясь не обращать внимания на усиливающуюся головную боль, драконец тянется к ножнам на поясе человека. Дрейд неловко пошевелился, и открыл глаза, когда пальцы красноволосого уже обхватили рукоятку кинжала.
- Астэ, одевайся и пошли.
- Куда?
- Нужно.

Впервые за последние два месяца над головой открытое небо, и кажется, можно обернуться и сбежать.
- Обращайся. Ты должен отнести меня на север, как можно дальше. Быстрее!
- Зачем? – Асте удивленно смотрит на человека. Драконцу мерещится теплый свет в глубине глаз цвета меда.
- Я знаю, как все это закончить. Только быстрее.

Холодный ветер рвет крылья, мешая лететь, каждый взмах отдается болью. Только решимость ментального мага заставляет Астэ лететь дальше. Так хочется верить, что там, среди снегов, можно найти выход. «Все, хватит. Приземляйся.»

Дрейд снимет с себя теплый плащ и нарывает им плечи озябшего драконца.
- Слушай меня внимательно. Никто не может убить меня, ни человек, ни драконец, ни истинный. А вот холод может. Улетай отсюда как можно быстрее. Как только я начну погибать, мое безумие вновь возьмет верх над разумом, и я постараюсь призвать тебя к себе на помощь. Все, уходи.
В глубине медовых глаз Астэ чудится та теплота, которую он когда-то видел, и, повинуясь порыву, драконец сам в первые за эти месяцы целует послушные человеческие губы.
Поделиться…