Последнее желание.

Не знаю, зачем я пишу, наверное, просто чтобы не держать все в себе, иначе эмоции вырвутся наружу  и перерастут в банальную истерику, со слезами, битьем головой об стену и громкими стенаниями. Но… ничего ведь уже не исправишь.
Сегодня была всемирная лотерея, и я в списках выигравших… скажете, радоваться надо? Ха, ха. Не все так просто. Поясню. В нашем мире есть большая проблемка. Изначально на планете существовало два огромных континента. Цивилизация развивалась, развивалась, потом бац - война! Конечно, мировая. Передрались тогда знатно, только клочья летели. В результате от населения осталась едва ли треть,  а один из континентов перестал быть пригодным для проживания. Опомнившись, все те, кто выжил, перебрались на оставшуюся территорию и стали зализывать раны. Распри  были забыты перед угрозой полного вымирания. Через пятьдесят лет поняли, что ресурсов на всех не хватит, и население достигло критической точки, после которой или война за еду, или надо срочно что-то делать. И тогда  возникла идея. Лотерея. Все достигшие 25 лет участвуют в ней. Выиграл - тебе отваливают кучу бабла плюс очень большие привилегии твоей семье. Потом спрашивают, что бы ты хотел испытать в жизни. И как бы ты хотел умереть. Все  протоколируется. И в течение последующего года твои желания выполняются, конечно, в пределах разумного. А по окончании года -  смерть, та которую пожелаешь, и как пожелаешь.
Конечно, попасть в списки лотереи можно и в 28, и в 35. Как повезет. Причем твои личные качества, таланты  и т.д. не имеют никакого значения. Только возраст. За всем следит Корпорация Жизни. Подкупить её людей невозможно, скрыться нереально - все равно найдут. Если попытаешься улизнуть - пустят Ищеек и прихлопнут. Да и куда бежать? Ведь у нас тотальный контроль над населением. Весь континент -  это огромный город с большими четко распланированными сельскохозяйственными угодьями, островками лесополосы и искусственными озерами…  а дальше только океан и проклятый континент, полностью отравленный и безжизненный.
Правда, есть еще один выход. За тебя может умереть кто-то другой. Некоторые родители занимали место своих детей… Но… у меня не тот случай. Родителям обоим по  45 лет, отец даже хотел занять моё место, но вся причина в том, что у меня есть сестра. Маленькая еще. Ей всего 10.
Пришлось с предками серьёзно разговаривать. Мама плакала. Отец  долго слушал мои доводы, уговаривал. Я остался  при своём. Занимать моё место я никому не позволю. Потом мы долго сидели на кухне и пили коньяк, я говорил, как сильно я их люблю, и как много они для меня значат. И что они должны воспитать сестру, и что никто не виноват, что ТАК получилось. И что у меня еще год жизни, который я проживу так, как хочу. Мы просидели всю ночь, а на утро пришли Люди из Корпорации, чтобы записать мои пожелания. Шла первая неделя после моего двадцатипятилетия.
Все эти парни в серых костюмах и черных рубашках с бордовыми галстуками. Вопросы, вопросы, вопросы. Психологические тесты. Карточка с огромной суммой. Как раз на год безбедной жизни. Они хотели знать, чего хочу я, а мне ничего в голову не приходило. Я попросил сутки, чтобы подумать.  Конечно, конечно, это было моё право.  Все так же не торопясь, они убрались,  оставив мне адрес, по которому я должен был прийти в ближайшие сутки.
А мне хотелось только одного - уснуть.
На следующий день я не стал тянуть, пошел по указанному адресу. В моей голове после сна все выстроилось  по полочкам.
Меня посадили за стол и спросили:
- Чего вы на самом деле хотите,  уважаемый  Ё Кристофер  Мартиус?
- Любви. - Я сделал паузу, и продолжил: -  Чистой и страстной. Чтобы кровь бурлила в жилах, а за спиной выросли крылья. Хочу, чтобы он понимал меня с полуслова, с полувзгляда. Был сильным, искренним, немного насмешливым и добрым. Чтобы он поглотил меня, заставил забыть обо всем, кроме него. Еще хочу объездить весь континент, увидеть столько достопримечательностей, сколько успею. Попробовать экзотические блюда, обязательно побывать на берегу Лазурного озера.
Я замолчал, а меня с интересом рассматривали две пары глаз. Суда по отсутствию удивления, я не был оригинален.
- Пожелания по внешности имеются?
- Удивите меня. Уверен, вы не зря делали все эти тесты и уже сейчас знаете, что я люблю и предпочитаю.
- Хорошо. Ваше турне по континенту начнется через неделю. А потом будет и все остальное. А теперь о главном.  Как вы хотите умереть?
Никак, хотел бы я сказать. Но сжал зубы и прикрыл глаза.
- Пусть это будет утро, или вечер, после  бурного секса. Встреча восхода, или захода, шелковые простыни, вино или глинтвейн. Я хочу уходить медленно и безболезненно, но осознавать, что ухожу. Пусть он будет рядом со мной, хочу смотреть в его глаза и чувствовать прикосновения. Хочу успеть вспомнить весь год, что проживу. И последнее, что почувствую - это вкус его губ на своих губах.
- Не легче ли, не осознавать ничего? Мы можем подарить вам мгновенную смерть.
- Нет. Только так.
Через полчаса все необходимые бумаги были подписаны, и я пошел домой. За эту неделю я должен был закончить все свои дела. Попрощаться с друзьями, побыть с родными, а потом я уеду и больше не вернусь. Никогда. А родителям потом привезут мой прах в урне и выражения соболезнования в конверте.
Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Но почему я?! Я думал, впереди еще есть несколько лет, я ведь только институт закончил. «Очищение почвы с помощью микроорганизмов» -  это мой проект, который я защитил. Кому это все сейчас нужно? Да никому. Не успел я ничего. Ни семью завести, ни ребенка родить. Хотя какой ребенок,  у меня всего-то и было два романа с парнями, оба длились не больше трех месяцев.
Я горько засмеялся и закрыл лицо руками. Передо мной стояла бутылка водки уже пустая наполовину. Но я был почти трезв. Мысли все так же назойливо трепыхались в голове. Ты неудачник, Ё. Полный и беспросветный. Выиграть в Лотерею в первый же год  участия в ней. И терять-то, по сути, тебе еще нечего. Семья твою смерть переживет, оплакивать будут долго, а потом только вспоминать. Тут не до долгих переживаний, сеструху надо растить. Вот поэтому я и попросил любви. Если уж умирать, то хоть после того, как почувствую, что это такое, почувствую что такое жить. Хоть ненадолго. А жить, именно ЖИТЬ, хотелось до одури! Мелькали постыдные мысли все-таки согласиться на предложения отца занять моё место. Он ведь уже пожил на этом свете, детей нажил, многое повидал… чего такого… ему ведь 45. НЕНАВИЖУ! Себя ненавижу за такие мыслишки, гаденько вползающие мне в черепную коробку. ТЫ ТРУС, Ё! Грёбаный трус! Разве кто-то должен расплачиваться за тот жребий, что выпал мне?
Я выпил еще прямо из горла, голова кружилась. Осталось два дня до начала моей поездки по свету. Все уже было устроено. Билеты куплены, номера забронированы. Я клиент Х -  статуса, все в  лучшем виде. Но боги, что ж так муторно на душе-то…
Путешествие. Начало.
Я плюхнул сумку на пол около кровати и осмотрелся. Стандартный номер отеля. Кровать, правда, огромная. Первый отель в моей жизни, раньше я никуда не ездил так далеко и не жил в номерах. Теперь это мой дом на две недели.
В огромном зеркале на дверце шкафа я увидел свое отражение и подошел, вглядевшись. Черные волосы чуть прикрывали уши, челка уже лезла на глаза. Надо подстричься, хотя пока не охота. Карие глаза, чуть раскосые,  прямой аккуратный нос, немного курносый. Круглое лицо и тонкие брови вразлет. Почти все досталось от матери. Только губы отцовские, тонкие,  бледные, упрямо сжатые.  Рост у меня небольшой, всего 173 сантиметра, да и накачанной фигурой не могу похвастаться. Я худой, но жилистый и выносливый. Отец мне всегда это говорил. Черные драные, джинсы как нельзя мне подходили, и красная футболка со змеёй дополняла картину. Одно ухо у меня было украшено чередой мелких серебряных сережек. Это мне мой первый парень сделал собственноручно,  вроде как подарок. Я вообще люблю серебро. И поэтому ношу еще по браслету на каждой руке. Вообще я выгляжу моложе своих лет, лет на двадцать. На двадцать два, не больше. Ладно, все, хватит себя разглядывать. Пора  искать пропитание, приговоренным к смерти тоже кушать хочется.
Спустившись в столовую, я взял поднос и побросал на него все, что приглянулось со шведского стола. Пахло божественно. Пока уплетал вкуснятину,  смотрел брошюру с указаниями, что здесь рекомендуется посетить, и что нельзя пропустить ни в коем случае.
А вообще здесь светло, красиво, цветы в кадках, пол блестит чистотой, огромные окна с видом на берег озера, людей немного, а персонал вежливый и обходительный. В брошюре было написано, что пренебречь купанием в этом озере совершенно невозможно. Так что, наевшись от пуза и расплатившись, я пошел искать плавки и потопал на озеро.

Последнее желание 3

После, мы выскользнули из клуба в прохладный ночной воздух, целуясь и ласкаясь на обратной дороге к отелю. Прежде чем разойтись по номерам, я обнял Симона очень крепко и зашептал:
- Ты мне  нравишься,  но если мы хотим, чтоб что-то получилось, с твоей стороны, тоже должны быть чувства. Если я вызываю в тебе отторжения, или ничего кроме похоти, откажись сейчас. Корпорация найдет другого, не нужно себя заставлять, - после этого я поднял глаза, на меня смотрели стальные омуты, совершенно трезвые. Лицо Симона застыло маской, а я продолжил уже громко.- Ты согласен быть со мной до конца?
- Согласен. - В голосе была грусть пополам с нежность. - Теперь я от тебя ни на шаг.
Он порывисто обнял меня, поцеловал в висок и ушел к себе. Закрыв дверь своего номера, я достал мобильник и набрал номер.
- Да?
- Это Ё, нас теперь двое, позаботьтесь об остальном.
Я вырубил телефон и пошел спать.
Через день мы уехали на Горячие источники. Номер у нас был двуспальный.
Мы купались, ели фрукты, устраивали спарринги в спортзале. Симон в отличие от меня был профи по рукопашному бою, я лишь дилетантом. Он неизменно побеждал меня, но я совершенно не расстраивался.
Здесь было очень красиво, много зелени, воздух которым невозможно надышаться. Вокруг только лес и горы. Тишина, поутру, пение птиц за окном, ночью россыпь звезд на небе. Романтика блин. Между нами пока дальше тактильных ласк и бешеных поцелуев не заходило. Он был не против, но я медлил. В результате скоро напряжение достигло предела. На пятый день пребывания, мы тренировались в спортзале, и он мне врезал со всей дури. Я тоже конечно виноват, проворней надо быть. Мы стояли напротив друг друга, тяжело дыша, потные раскрасневшиеся. В его взгляде плескался гнев, как вино в бокале. Я слизнул кровь из разбитой губы, потом выпрямился и пошел к выходу, бросив через плечо:
- Пойду приму холодный душ, и тебе советую.
Стоя под струями воды, я понимал весь идиотизм ситуации. Симон ведь думает, что я  играю с ним, мурыжу или выделываюсь как девственник, ведь влечение было очевидным, а я все не решался сделать последний шаг. Накинув халат, вышел в полумрак комнаты и тут же сильные руки обняли меня сзади.
- Прости малыш, я не знаю что со мной.- У него усталый и виноватый голос, волосы влажные.
Его губы касаются моей шеи за ухом,  чувствую теплое дыхание. Мои руки накрывают его пальцы.
- Не вини себя, это мои заморочки.  - Я тяжело вздыхаю.
- Не только твои.- Я откидываю голову, назад открывая больше доступа, так приятно, так сладко. Вдруг он резко разворачивает меня и впивается в губы, яростно. Ранка на губе кровоточит, придавая страсти металлический привкус. Дыхание перехватывает, я отвечаю, поединок языков прерываются только моими слабыми стонами. Симон отрывается от губ, целует щеки, нос, подбородок брови, проводит языком по виску.
- Доверься мне Ё, я не подведу.-   Жаркий шепот. - Прошу!
И я доверяюсь. Мы целуемся и избавляемся от халатов. Его кожа горит под моими пальцами, отступаем и падаем на кровать. Он наваливается сверху, ставит засосы на шее, проводит языком по ключице, вбирает губами сосок и чуть прикусывает, вырывая протяжный стон. Спускается поцелуями к пупку, а его руки в это время гладят моё тело везде, где могут дотянутся. Я выгибаюсь, комкая одеяло, у меня давно стоит и я, чувствуя его дыхание на моём члене, но он спускается ниже и целует внутреннюю сторону бедра. Я сгибаю ноги приглашая, целует яички и проводит языком по стволу, вбирает головку, начинает посасывать, придерживая за бедра. Он вбирает меня до основания, лаская дерзким языком, влажно, горячо, восхитительно. Я открываю глаза, приподнимаюсь на локти и смотрю, как Симон мне отсасывает. Как влажные губы скользят по члену, вот язык облизывает головку, проводит по уздечке. Глаза в глаза. Моё дыхание давно сбилось, я лишь постанываю в такт его движениям и не расцепляю взгляда. Потом медленно провожу языком по своим губам и шепчу:
- Иди ко мне.
Он одним движение оказывается на мне, целует. Его истекающий смазкой член упирается мне в живот.
- Все, не могу, хочу тебя Ё.
Симон нашаривает под подушкой смазку, садиться между моих ног и наносит на себя гель, потом гладит пальцами вход в моё тело, чуть надавливая, я стараюсь расслабиться и дышать ровно чувствую его пальцы внутри, а сам смотрю ему в глаза. Он нервным движением облизывает губы, а его руки находят чувствительную точку в моём теле заставляя выгнуться и протяжно застонать. Вынимает пальцы и начинает вставлять медленно, безумно медленно.
Я уже хнычу и стараюсь двинуться к нему, но он жестко фиксирует мои бедра руками и не дает самовольничать. Проникает полностью и я, наконец, могу, скрестит свои ноги за его спиной, а мой сероглазый любовник опирается руками на кровать и начинает двигаться. Сначала медленно пробуждая огонь в моём теле, потом все, наращивая темп, я обнимаю его, почти повиснув на шее, подаюсь навстречу толчкам, навстречу безумному наслаждению, что пронзает меня с каждым движением. Наши бедра сталкиваются с пошлыми, бесстыжими звуками, смешиваясь с моими громкими стонами, и его протяжными порыкиваниями. Я целую и кусаю его соски, вырывая судорожные вдохи, присасываюсь к изящному изгибу шеи, ставя свою метку, провожу пальцами по спине заставляя выгнуться надо мной, а потом зарываюсь пальцами в волосы, притягиваю и целую. Он перехватывает инициативу, трахает меня языком в такт движениям тела,  вбивает в кровать и страсть достигает апогея. Я кричу и кончаю бурно и долго, Симон отстаёт лишь на минуту, делая еще несколько резких движений, и меня внутри обдает горячая волна. Мы оба потные и липкие, но до душа точно не доползем. Он  выходит из меня, и перекатываться на спину, я подползаю ближе, прижимаясь к разгоряченному боку. Мне так хорошо сейчас, что-то поёт внутри.
- Спасибо. -  Слово вырывается само.
Симон вздыхает и прижимает к себе рукой.
- И тебе спасибо малыш.
Теперь  вторая кровать нам без надобности.
Следующим по расписанию был поход по лесу к священному месту наших предков. Лучше б я от него отказался. Пересеченная местность выматывала за день все силы, к концу дня мы ставили палатку, перекусывали, умывались в ближайшем ручье и дрыхли как сурки до утра. За то от усталости всякие идиотские мысли  не занимали мою голову. На седьмой день прибыли к пункту назначения.
Это того стоило я вам скажу! Огромные фигуры, высеченные в скальной породе, они были расположены параллельно друг другу,  так наверно выглядели короли древности, в доспехах, во всеоружии с мудрыми ликами, снисходительно наблюдающими с высоты своего величия. Мы пролазили там два дня, сфотографировали все что можно и нельзя. Я как всегда выпендрелся, чуть  не сорвавшись  со скального выступа, когда искал подходящий ракурс для съёмки. Симон поймал меня за шкирку, оттащил  и наорал, тряся за грудки, слова я плохо помню, за то его бешеные глаза не забуду никогда. Кажется, это первый раз,  когда я напугал его по-настоящему. Мне было стыдно за свою неосторожность, но в душе теплело от мысли, что он действительно беспокоится за меня.
Этой ночью мы долго не спали. Нет. Нет. Не то,  вы подумали. Мы разговаривали. Он выспрашивал о моей диссертации, да так подробно, что во мне закралось подозрение, что он заранее готовился.
- Значит с помощью твоих бактерий, можно очистить почву, за достаточно малый отрезок времени?
- Очень малый. Причем нужно только запустить процесс. Дальше микроорганизмы размножаются  в геометрической прогрессии, перерабатывают вредные вещества в полезные или безвредные, а потом умирают, дополнительно питая грунт. Причем им даже радиация не страшна, они просто мутируют  и  продолжат распространяться дальше, пока не уничтожат причину излучения, чаще всего это тяжелые металлы.
- А как на счет воды? – Симон лежал на животе, положив под голову руки,  в таком положении я видел только одну половину его лица.
- Чтобы запустить процесс в воде, нужен другой тип бактерии, я не успел поставить эксперимент, но при  должной технической базе, должно получиться.- Я лежал на боку, подложив ладонь под голову. - И вообще, с чего такой интерес к моей работе?
- Ну, я  хотел знать, чем ты занимался во время учебы.  Был отличником?
- Хорошистом. Средние баллы, ничего выдающегося.
Мои глаза блуждали по его фигуре, какой красивый все-таки, и мне достался хоть  и ненадолго. Хотелось задать один вопрос, мучивший уже долгое время, и я решился.
- Симон,  ты женат?
В его глазах проскользнуло удивление, он даже голову поднял.
- Нет.
- А дети?
- Нет.
- А… - я не успел продолжить, он стремительно закрыл мне рот ладонью и демонстративно огляделся по сторонам. Я понятливо кивнул.
- Давай спать Ё. Завтра двигаться обратно.
Он отпустил меня, усмехнулся и чмокнул в нос. Затем погасил лампу и притянул к себе под бок. Он уже уснул, а я все слушал его мерное дыхание и думал. Чем они его зацепили?  Хотя какая разница, у каждого человека есть то, с помощью чего можно на него надавить, будь то семья, работа, общественное положение, грехи юности или еще чего. Может ему просто заплатили. Гадать бесполезно, Корпорация Жизни всегда добивается желаемого результата любыми способами, кнутом или пряником неважно. И хорошо, что он меня остановил от дальнейших расспросов, по бумагам, которые я подписал, мне никто не давал право расспрашивать его о личном. Но ему кажется нравиться быть со мной и он искренне заботиться обо мне, и еще он потрясающий любовник.  А чувства…  Для меня это почти любовь и не в моём положении привередничать. Я собираюсь взять все что успею.
Обратный путь занял меньше времени. Потом мы отмокали в горячих источниках. Печатали фотки, а ночью занимались любовью, долго, не торопясь, исследуя  чувствительные места  друг друга. Методом проб и ошибок я выяснил, что Симон боится щекотки под коленями,  очень громко и страстно стонет во время минета, и любит когда его целуют вдоль позвоночника,  чем я и пользовался, каждое утро. Просыпаясь,  я, подбирался к нему, лежащему на животе или на боку, убирал волосы с шеи и начинал целовать не торопясь, спускаясь все ниже и ниже,  меня обычно перехватывали, когда я добирался до района поясницы. Срабатывало всегда и гораздо лучше будильника.
Когда мы уезжали из этого дивного места, я сделал Симону подарок,  браслет из серебра  в виде змейки кусающей себя за хвост. Она была объёмная, очень красивая, с мелкими чешуйками  и глазами из зеленых фианитов.