Осторожно выглядываю из-за угла. Отлично, все еще не заметил. Метнувшись тенью прячусь за фонарный столб. Следом за мусорное ведро, старушку. Притворяюсь лежачим полицейским, бомжом, пьянчужкой.
Этот придурок, даже несколько раз оглядываясь, так и не смог заметить слежку. Какая непростительная беспечность. Гнусно хихикаю. Объект резко оборачивается. Чудом успеваю метнуться за какой-то кустарник, прикинувшись пнем. Когда он продолжил свой путь, с облегчением вздохнул.
Я его увидел, выходя из магазина, куда меня загнала жара в поисках чего-нибудь прохладного. Да и не заметить двухметрового качка довольно сложно. Одетый в обтягивающие джинсы и футболку, облегающую тело так плотно, что прекрасно видно весь рельеф мышц, он вызывал желание восхищенно присвистнуть в след.
И тогда, глядя на русый затылок, я решился. Вытерев стекающую из уголка рта слюну, последовал за своей жертвой.
Следя за ним, я ждал, когда он свернет в какой-нибудь безлюдный переулок или подворотню. А там… Даже учитывая, что со своим метр восемьдесят, я дотягиваю ему разве что до плеча и комплекция у меня скорее легкоатлетическая, на моей стороне было два преимущества. Внезапность и бутылка Колы. К сожалению, другого оружия, коим я мог бы оглушить свою жертву, под рукой не оказалось. Но бутылка лучше, чем ничего. Только безумец идет на медведя с голыми руками. А я не безумец, я маньяк.
Наконец, он свернул, по счастливому стечению обстоятельств, в знакомый мне двор. Отсюда до моего дома пять минут ходьбы.
Вынырнув из забытой кем-то старой ванны, с несколько шагов сократил разделяющее нас расстояние, размахнулся и … промахнулся. То есть не совсем промахнулся, а вернее беспечная жертва, словно почувствовав опасность, увернулась.
Парень развернулся на месте, готовясь отразить нападение, но увидев меня, почему-то растерялся. Серые глаза смотрели с удивлением, смешанным с долей недоумения. Застыв в нелепой позе, с зажатой в поднятой руке бутылкой, я произнес первое, что пришло в голову:
— А вы не подскажите сколько времени?
У многих людей выработался безусловный рефлекс на эту фразу. Вот и он, расслабившись, опустил глаза на часы. Идеальный момент. Я, воспользовавшись полученным шансом, что есть силы, огрел его бутылкой по голове. Прежде чем упасть к моим ногам, жертва успела вскинуть на меня глаза, в который стояла обида.
Заткнув, не вовремя проснувшуюся советь печенькой, взвалил добычу себе на плечо и направился в свое логово. (Ну, как взвалил на плечо, скорее уж на спину, как мешок с картошкой. Эх, тяжела доля маньяка.)
На пути до самого подъезда мне не встретилось ни одного человека. Везение продолжалось до лифта, где я, стоя уставший и запыхавшийся и подпирая постоянно норовившего упасть парня, встретился со старушкой, моей соседкой.
— Здравствуйте, Марья Ивановна. – Вежливо поздоровался, мысленно внушая старушке, что она не видит ничего странного.
— Здравствуй, Сережа. С работы? – откликнулась соседка, неодобрительно и чуть вопросительно глядя на висевшего на мне парня.
— Да-нет, выходной. Гулял, друга вот встретил, — мотнул головой в сторону жертвы, — а ему плохо стало, — и, подумав, добавил, — малокровие.
Марья Ивановна теперь в открытую смерила «друга» оценивающим взглядом, ставшим к концу осмотра скептическим. В нем явно читалось, что на таких как он еще пахать и пахать.
— Какая, однако, молодежь пошла, — старушка неодобрительно покачала головой. – В наше время все было иначе. Люди другие были.
— Это да. Я и сам так считаю. И как думать иначе, когда у меня перед глазами постоянно такой пример. Глядя на вас, я понимаю истинное значение фразы, что с годами женщины, как вино, становятся лучше. – Выдав эту тираду, искренне улыбнулся. На самом деле я ни словом не соврал. Марьиванна, несмотря не исконно русское имя, выглядела как пожилая английская леди. Жаль, что большинство наших женщин с годами становятся бабками, а не очаровательными старушками из сказок.
Марья Ивановна снова покачала головой, но взгляд ее ощутимо потеплел.
Лифт остановился, и обезвреженная моим очарованием старушка вышла.
— Молоком его пои, — обернувшись, произнесла она.
Поднявшись еще на этаж, вышел и я. Втащив, подозрительно долго, бессознательное тело, сбросил его на кровать. Уже сама по себе такая картина радовала глаз. Но уверен, после нескольких изменений, она станет радовать меня еще больше.
Начнем с раздевания. Предвкушающе облизываю пересохшие губы. С футболкой я разобрался относительно легко, но вот с джинсами пришлось повозиться. Они ни как не хотели сдаваться и, похоже, прикипели к хозяину все душой. Плюс не маленький вес жертвы. В итоге, к тому времени, как парень оказался обнаженным, я весь взмок от усилий. Но об отдыхе пока было рано говорить.
Вытащив из прикроватной тумбочки (вообще-то это комод, но я привык называть его тумбочкой) мягкие ремни из тонкой кожи, привязал конечности парня к столбикам кровати. Рот заткнул кляпом, чтобы он своими криками о помощи не перепугал соседей. Завязывать глаза не стал. Раз уж я лишил его возможность разговаривать, так хоть по выражению глаз смогу понять, что он чувствует. Удовлетворенный полученной композицией, отправился в душ, надо же смыть с себя трудовой пот.
Полчаса спустя, вернувшись из ванной, с удивлением отметил, что жертва так и не пришла в себя. Не бьется в панике и ужасе, пытаясь разорвать путы, а преспокойно себе лежит там, где его положили. Подойдя вплотную к кровати, я понял, что дела обстоят еще хуже, чем я предполагал. Парень спал, тихо посапывая. У меня задергался глаз. Потреся его за плечо, немного отошел в сторону и встал в зловещую позу. Но мои усилия пропали втуне, парень только что-то протестующее пробормотал сквозь кляп и продолжил спать. Ну, и черт с тобой. Философски пожав плечами, я завалился ему под бок и сам не заметил как вырубился.
Проснулся уже ближе к вечеру, от какого-то тревожного чувства. Спину грело лежащее рядом тело. И только осознав это, я понял, что меня разбудило. Тишина. Парень не сопел. Осторожно пошевелился. Тело рядом ощутимо напряглось. Губы расплылись в маньячную ухмылку.
Поднявшись с нагретого места, с удовольствием, невольно красуясь, потянулся. Скосил глаза на жертву, но тот похоже перестал испытывать дискомфорт и теперь, с растущим интересом, смотрел на меня. Пересев ему на бедра, окинул его демонстративно-оценивающим взглядом. Парень ответил тем же, от чего внизу живота сладко потянуло. Хм, я уже начинаю сомневаться, кто из нас маньяк. Пришлось себе напомнить. Я маньяк. Он жертва. И сейчас находится полностью в моей власти. Мой. Могу делать с ним все, что хочу.
Немного наклонившись, провел ладонями по его рукам, прошелся мягкими движениями по груди, по рельефному животу и замер. Желание постепенно разгоралось. Сдвинувшись чуть вперед, задницей почувствовал, как твердеет его член. Провокационно потерся об него. Парень глухо застонал. Ммм, ощущение вседозволенности так пьянит.
Плавно проехавшись по нему вниз, снова оказался в ногах. Теперь его промежность удачно располагалась прямо передо мной. Склонившись над ним, осторожно втянул полувозбужденный член в себя. Не спеша посасывая головку, помогал себе рукой. Постепенно, член в моем рту стал твердеть. Живот уже сводило от желания, а яйца звенели от напряжения.
Продолжать прелюдию было свыше моих сил, поэтому вернувшись в первоначальное положение, резко насадился на его член. Застонали мы одновременно. Приподнявшись, я стал плавно опускаться, но подкинув бедра, парень встретил меня на середине движения. Не сдерживаясь, и задав сумасшедший ритм, я полностью отдавался процессу и лежащему подо мной парню. Безумно хотелось ощутить его большие руки на своих бедрах, придерживающие и насаживающие меня. Глубже. Жестче. Острее.
Парень что-то невнятно пробормотал, но кляп заглушил его слова. Губы ныли от желания целоваться. Наплевав на предосторожность, резко наклонившись вперед на очередном движении, расстегнул ремешок кляпа и, отбросив его на пол, впился в губы своей жертвы жадным поцелуем. Парень ответил также яростно. Мозг, неспособный адекватно воспринимать реальность, только краем сознания отметил треск рвущихся ремней, связывающих жертву, что, похоже, перестала быть таковой.
Дальнейшее же стало воплощением фантазий. Сильные руки, жар, движения и комната, наполненная сдвоенными стонами и вскриками.
Пришел я в себя, лежа на тяжело вздымающейся груди, прижатый к ней крепкими объятиями. Повозившись, скатился с парня, устраиваясь у него под боком. Говорить или делать что-то совершенно не хотелось, в теле до сих пор играло приятное томление. Но как бы мне этого не хотелось, не стоило забывать, что я маньяк. А он моя жертва. И уже не находится полностью в моей власти. Следовательно…
— В следующий раз, маньяком буду я. – разрешил мои сомнения, тихий шепот «жертвы».