Я тихо приотворил дверь и вошёл в просторную комнату, погружённую в закатную тьму. На глянцевом потолке, отражаясь, скакали последние солнечные лучи. Напротив огромного, в пол-стены, окна, на старом кресле сидел человек. Его не было видно полностью, только взъерошенная белая макушка показывалась за невысокой спинкой. Я подошел к нему и, негромко кашлянув вместо приветствия, потрепал по макушке. Ноль реакции. Впрочем, чего я ждал?... Обойдя кресло, я приподнял хрупкое тело парнишки, и, усевшись на его место, посадил себе на колени. Прямо под рукой, на резном столике лежала книжка со сказками. Устроившись поудобнее, одной рукой крепко и бережно прижав к себе человечка, а в другой держа книгу, тихо стал читать. Хотя, «читать» – это громко сказано. Все сказки из этой книги я знал уже наизусть, и, очень часто во время чтения забывался, погружаясь в грустные воспоминания...

... Лето, море, огромная половинка солнца, отрезанная линией горизонта, сладкий аромат цветов и солёный – воды. Мы, я и Данила, идём по мокрому песку, и волны то и дело обдают наши ноги пеной. Вдалеке из бунгала слышится развесёлая мелодия и смех молодёжи. Но самый громкий звук, заполняющий весь мой разум – это стук собственного сердца. Душа, получившая дополнительные крылья от счастья, легко трепетала и пела. Даня, такой маленький и тоненький, вдруг остановился. Я тоже. Он посмотрел мне в глаза снизу вверх и улыбнулся. Сердце на миг замерло в сладкой истоме, а потом забилось в два раза чаще. Я улыбнулся в ответ. Даня засмеялся с моей идиотской рожи и схватил меня за руку, потащил к невысокой скале в конце пляжа. На мой вопрос зачем мы туда идём, он только лишь подмигнул, и, снова залившись смехом, энергичнее потащил меня в ту сторону.

...Солнце золотило его светлые волосы, играло бликами в глазах, подсвечивало его влажную кожу. Ветер раздувал как парус шорты, явно ему не по размеру. Грудь Дани легко и быстро вздымалась, запасаясь воздухом после длительного подъёма. Мы стояли на смотровой площадке скалы и наблюдали за последними лучами заката. Где-то над головой, на востоке уже светились первые звёзды и бледный серп месяца. Я отвлёкся, наблюдая как парят над волнами чайки, и внезапно почувствовал на себе пронзительный взгляд. Посмотрел на Даню. Тот сидел, сгорбившись; расфокусированный взгляд блуждал по мне и скалам; из приоткрытого рта текла струйка пены. В ступоре я не мог пошевелиться.

– Ты шутишь, что ли? Это не смешно!
Нет, он не шутил. Пена текла всё обильнее, стекала по подбородку и капала на шорты. Когда он мотнул головой, капли пены упали на камень, на котором он сидел в позе лотоса. Ни с того, ни с сего мой возлюбленный захихикал. Его смех больно резанул мой слух, волосы повставали дыбом. До меня будто дошло – это не шутка, ему сейчас очень плохо. Я подбежал к нему и затряс в отчаянии за плечи.

– Даня, Даня, что с тобой?! – меня всего колотило. Кое как стянув с себя футболку, стал вытирать ему рот.
Мальчик вновь захихикал, но смех постепенно перешёл в икоту. Я судорожно прижимал его к себе, баюкал, шептал какие-то слова, а сам пытался сообразить, что мне делать. Наконец, вспомнив про телефон в кармане, я стал набирать номер столь необходимой скорой помощи. Пальцы дрожали, и я не с первой попытки попал по нужным клавишам. В это время второй рукой я прижимал к себе Данилу, гладил его волосы, несколько раз поцеловал его лоб и беззвучно молился.

Вдруг я почувствовал, как безвольное тело вдруг напряглось, и парень несильно отпихнул меня.

– Ты чего меня тискаешь? – возмущённо насупился он, причём вид имел абсолютно обычный, никаких признаков того наваждения, которое было только что.
Я, не в силах что-либо понять, выпустил телефон и уставился на мальчика с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом. Телефон с глухим стуком упал на один из острых камешков и развалился. А я продолжал в онемении стоять на коленях.
Ветер шевелил мои волосы, пронзительно кричали чайки. Неловкая пауза затягивалась.

Даня вдруг скривился, будто съел лимон, и сказал, глядя мне в глаза:
– Уже скоро...Что ж, будем прощаться. Знай, ты мне очень дорог, и я не забуду тебя никогда, в каком бы состоянии не находился. – Он на секунду замолчал. Внизу ревела сирена подъезжающей скорой. – Я люблю тебя...

Взгляд, только что такой внимательный и цепкий, разошёлся, изо рта потекла слюна. Сказать, что я был в шоке – ничего не сказать. Такая резкая смена состояния ненормальна. Такого просто не бывает, это бред воспалённого мозга...
На этом мои воспоминания расплывались, превращаясь в осколки эмоций. Боль, шок, ужас, слепая ярость, вновь ужас.

Тогда я не знал, что Данька тяжело болен.

Позже врачи обещали редкие проблески сознания в беспамятстве, но за последний год, с того самого рокового дня, он в себя не приходил.
Очень часто, по возможности каждый день я навещаю Даню. За этот год он сильно изменился: волосы из светло-русых стали белёсыми, кожа стала как рисовая бумага, а его тело больше напоминало скелет, чем тело живого человека. Но я до сих пор люблю его... А он любит сказки, поэтому я читаю их ему.

Неожиданно парень у меня на коленях слабо пошевелился. Я, не веря в это, быстренько развернул его к себе и заглянул в лицо. Сердце бешено подпрыгивало в груди, сознание шептало, что мне показалось, а душа надеялась, что это всё же не галлюцинация. Мой мальчик слабо улыбался, отчего губа треснула и на ней появилась скудная капелька крови, в блеклых глазах засветились смешинки. В тихой комнате, где слышен был лишь ход часов, раздался шелестящий шепот:

– Артём... Я тебя не забыл...

– Данечка, миленький мой, родной, не разговаривай пожалуйста, побереги силы! – слёзы сами покатились у меня из глаз, и так хотелось от счастья зацеловать его, прижать как можно крепче, но слишком хрупкое тело не выдержало бы этого. – Я позову твою маму! Ты только подожди немного, мой хороший!

Аккуратно пересадив мальчика на кресло, я кинулся к двери. И тут услышал то, что заставило меня застыть в дверном проёме.

– Я люблю тебя, Артём... Всё это время любил... Спасибо за то, что был со мной.

Наконец я справился с комком, сдавившим моё горло, и хрипло бросив «Не разговаривай», выскочил в коридор.

Когда мы с его мамой вбежали в комнату, он уже не дышал. Болезненная бледность превратилась в восковую мертвенную. А в крохотных ручонках, сжатых последней судорогой, мой смысл жизни держал книгу со сказками...

... Через два дня в квартире Артёма нашли его мёртвое тело. Он выглядел так, будто заснул и видел прекрасный сон. На губах застыла улыбка. А рядом лежала затёртая до дыр совместная фотография их с Даней, у которого в руках была та самая книга сказок, которую ему подарил его любимый Артём...