Часть 2. Это не любовь, это Дикая Охота на тебя

Дима не знал, когда это началось. В какой момент он стал сходить с ума от одного только взгляда голубых глаз, рассеяно скользнувшего по нему, от мимолетной только улыбки, обращенной не к нему. Он не знал, но догадывался.

Ему уже полгода снился по ночам один и тот же парень, с которым он, самый натуральный натурал, занимался любовью. Не сексом, а именно любовью. Тягучей, неспешной, призванной показать всю накопившуюся нежность и ласку.

В тот день, когда он встретил его наяву, Дима просто опешил и не знал, куда деваться от воспоминаний-сновидений, вставших перед глазами. Но парень не обращал на него ни малейшего внимания, он равнодушно прошел мимо, скользнув только взглядом по толпе, в которой стоял Митька. И это было неожиданно больно.

Позже Дима узнал, что его зовут Никита Александрович Елизаров. В тот день он напился так, как никогда ранее. Слишком нелепыми были догадки, и слишком сильно хотелось, чтобы это было правдой.

Тридцатилетний Елизаров был преподавателем экономической теории - курса, экзамен по которому Димка сдал в прошлом семестре, и больше ни одного предмета у Киреева на потоке не читал. Димка не знал, как к нему подойти и заговорить. А подойти хотелось с каждым днем все сильнее.

В университет Дима теперь летел, как на крыльях, неосознанно приходя раньше, чтобы увидеть, как Никита на черной Хонде Аккорд въедет в ворота, припаркуется на своем месте номер шестьдесят три и неспешным шагом войдет в здание. Можно было, конечно, набраться храбрости и пойти за ним следом, но что сказать? Что «я читал дневник любовника вашего отца» и теперь хочу вас? А где гарантия, что это не игра воображения и он действительно именно тот Никита? Да вероятность того, что Елизаров просто даст в морду, исключать нельзя.

Друзья посмеивались с Димки, расспрашивая, что за девушку он оставил в своем селе, что так по ней скучает? Дима только отмахивался и нервно дергал себя за отросшую за лето, но так и не обстриженную, челку. Шли дни, а Киреев так и не придумал, как же ему познакомиться с таким чужим-знакомым преподавателем, от которого сходит с ума женская и отдельные представители мужской (как последнее время подозревал Дима) половины универа.

Незаметно пролетела осень, зима, весна вступила в свои права, а Димка все так же топтался на месте и не знал, с чего начать. Порой, переполнившись презрением к себе, прежде успешному покорителю женских сердец, Киреев выходил на «охоту». Он шел с друзьями в ближайший бар или клуб и старался сделать вид, что все нормально, все по-прежнему. А утром выставлял незадачливую девицу из номера в гостинице, не спросив имени и телефона, чувствуя себя полнейшей скотиной.

Легкая меланхолия незаметно перерастала в хроническую депрессию, которая чуть отступала при виде знакомой фигуры Елизарова.

Рассеянно топая прямо по лужам, которые и тут и там растекались после первой майской грозы, Димка и не заметил, как вышел на проезжую часть. Только визг тормозов заставил его поднять голову в запоздалом осознании того, что светофор находиться на метров десять левее. Уже приготовившийся сочинять объяснительную для ангелов на небесах, Дима понял, что сегодня ему повезло. Бампер с красивым значком в виде буквы «Н» замер практически перед носом у застывшего испуганным кроликом парня. Из машины, матерясь, вылез водитель.
- Придурок малолетний! Тебя учили смотреть по сторонам?! – Дима хотел прикинуться «валенком» и возмутиться, что он шел по пешеходному переходу, но тут он увидел, кто именно сидел за рулем черной Хонды. Никита. – Красный наш, зеленый общий, да? – уже менее эмоционально орал Елизаров, видимо успокаиваясь. – Парень? Эй! Чего молчишь? Ты в порядке?!

Да, он был в полном порядке, если не считать того, что язык отказывался поворачиваться во рту и ноги не слушались.

-З-здравствуйте, Никита Александрович… - наконец выдавил из себя Дима, сумев нечеловеческим усилием воли оторвать взгляд от голубых глаз.

- Мы знакомы? – нахмурился Елизаров, пристально всматриваясь в парня и перебирая в уме знакомых, кто бы мог так безбашенно переть по оживленной проезжей части на красный свет и позволить себе удовольствие попасть под колеса его машины.

- Нет. То есть, да. Я учусь в университете, в котором вы преподаете. – Уже смелее говорил Дима. Он взял себя в руки и голос почти не дрожал, но это можно было списать на последствия шока.

- Не помню, извини. – Чуть виновато улыбнулся Никита Александрович и протянул руку, - Никита Александрович Елизаров. Вне стен нашей Альма Матер можно просто Никита.

- Дима… гм…. Дмитрий Киреев. Только у нас вы ничего не читаете, я просто видел вас в коридоре.

- Ничего страшного, - улыбнулся Никита, - не думаю, что это тебя уж так сильно расстраивает.

«Знал бы ты, НАСКОЛЬКО сильно меня это расстраивает…» - с тоской подумал Димка и слегка вымучено улыбнулся, заставив себя выдавить невнятное «Угумс».
- Пошли, я тебя хоть кофеем угощу, чтобы возместить стресс. – Отсмеявшись, предложил Елизаров и, не дожидаясь возражений (которых, впрочем, у Димки и не было), потащил к машине.

На соседней улочке была чудная кофейня, где подавали кофе, сваренный прямо перед вашими глазами, давая возможность оценить все мастерство персонала и фактически проконтролировать процесс приготовления ароматного напитка. Дима сидел на стуле, рассматривая делающего заказ Елизарова, и удивлялся сам себе.

Вот скажите - как так может быть? Как получилось так, что Димка, всегда предпочитающий девушек, сходил с ума от парня? До этого лета он ни разу не интересовался этим аспектом жизни, хотя с его-то сестричкой было сложно не узнать, что такое бывает, в первые дни ее увлечения новой фишкой. Эта егоза с восторженно-наивными глазами целый год торочила про красоту «мужской» любви, а все без толку. Он только брезгливо фыркал и закатывал глаза. И понадобилась всего одна маленькая тоненькая тетрадка, чтобы перевернуть его мир с ног на голову. Одна история любви (как бы сопливо и по-девчоночьи это не звучало) заставила его сердце биться чаще.

- Сейчас принесут, - Никита подошел к столику почти неслышно и уселся напротив Димы. – Я еще пирожные с клубничным кремом заказал, - немного смущенно добавил Елизаров минуты через две, - я очень люблю сладкое.

Димка сдавленно прыснул, но кивнул головой, показывая, что полностью поддерживает выбор десерта.

С Никитой было удивительно легко общаться, он не давил авторитетом «преподавателя», а просто рассказывал обо всем, но такими выражениями и гримасами, что на них косились все посетители, когда оба заливались хохотом. Было весело, пока у Елизарова не зазвонил телефон.

- Слушаю. – После первых же фраз невидимого собеседника, резкий тон Никиты сменился более спокойным, зазвучал с новыми, более мягкими нотками. - Да, конечно, солнышко. Скоро. Да, хорошо. – Димка с замиранием сердца слушал, как Никита с улыбкой называл невидимого собеседник (скорее уж собеседницу, как едко пронеслось в голове у Мити) «солнышком».

- Прости, мне нужно ехать. – Чуть виновато сообщил Никита и тут же добавил. – Ты сейчас куда? Могу подвезти, если по дороге. Мне в сторону «Манетика».

Димка особо никуда не спешил, разве что домой, да и там ему особо нечего было делать. Но отказаться от возможности еще немного побыть рядом с предметом своего обожания он не мог. Тем более, что ему и, правда, было по дороге.

- Я живу в том районе. Улица Днестровская, дом тридцать. – Никита кивнул, соглашаясь с маршрутом, и направился к выходу.

Дорога к дому заняла всего двадцать минут, чему в тайне очень сильно огорчился Дима. На прощание Никита еще раз напомнил, что переходить дрогу стоит по переходу и только на зеленый свет. Потом посмотрел на скептически скривившегося Димку и усмехнулся.
- Все-все. Молчу. Ты сам взрослый и все прекрасно знаешь.

***
…Жарко… Невыносимо жарко… Он прижимается к Диме, заставляя вздрогнуть, и тут же целует за ушком… прикусывает губы, посасывает язык.… чуть отстраняется, чтобы спуститься вниз, потереться щекой о живот, лизнуть кончиком языка головку…. куда же ты? … холодно…

- Х-холодно…
Димка рывком садиться на кровати, неосознанно шаря руками по одеялу, притягивает его ближе, стремясь согреться без чужого тепла. Проходит минута, другая, он жадно прислушивается, пытаясь понять, разбудил он родных или нет? Тишина. Все спокойно спят в своих постелях. Пять утра. Рассветные лучи заглядывают в окна.

Сны с каждым разом становились все реалистичнее, обрастая все новыми и новыми подробностями, от которых хотелось ни то завыть, ни то бежать в ближайший гей-бар и искать парня. Димка даже попытался как-то раз присмотреться к друзьям и выяснить, возможно, еще кто-то из мужского пола заинтересует его в этом плане. Он с неделю пугал всех знакомых пристальными взглядами и демонстративными жестами с касаниями «ненароком», пока Толик не спросил нафига ему курсы пикаперов? Он же и так почти любую девчонку может соблазнить. Дима смутился, соврав, что это просто прикол такой, но больше попыток играть крутого опытного гея не делал.
***
В очередной раз, придя на первую пару вместо второй, и просмотрев уже ставшее традиционным «Шоу прибытия Елизарова на работу», Дима сидел на лавочке в холе корпуса кибернетики, лениво перелистывал конспект, периодически отрываясь от тетради и глазея на проходящих мимо студентов. Именно поэтому он и заметил Никиту, пропускающего в пустующую аудиторию (а Дима точно знал, что там пусто, потому как именно у его потока должна была быть там пара) миловидную брюнетку. Никита оглянулся по сторонам и зашел следом за ней.

Дима чуть не задохнулся от немотивированной ревности. Да что ж это такое?! Сам себя уговаривая, что ему нет никакого дела до Елизарова и его дел, он осторожно подошел к дверям аудитории и, прижавшись практически всем телом к двери, прислушался. За дверью говорили, точнее, ругались, и очень эмоционально.

- Женя, ты должна понять, – продолжал начатую ранее фразу Елизаров, - я с самого начал был честен и предупреждал, что так будет.

- Вот как ты заговорил?! – Названная Женей брюнетка была явно не согласна с аргументами, и ее голос дрожал от обиды. – Зачем было морочить мне голову все это время? Зачем?

- Жень, - уставший голос Никиты звучал так, что было ясно, что повторял объяснения он не в первый раз, и это ему уже порядком надоело. – Я не морочил тебе голову, ты хотела таких отношений – ты их получила. Я сразу сказал тебе, что ничего не выйдет.
- Я…я не верю тебе…

- Ты же сама говорила, что наши встречи – это откуп от опеки родителей и не более, что это просто маскировка, чтоб жить спокойно. Так?

- Говорила… Но…

- Но ты решила, что я шутил? Или мои чувства к тебе поменялись? Я не любил и не люблю тебя, прости. – Ровный, спокойный голос Никиты выражал минимум эмоций. Так, по мнению Димки, мог бы говорить бездушный робот. Собеседница Елизарова, как оказалось, тоже так считала.

- Ты врешь! – притихшая было, Женя опять кричала, не стесняясь того, что в пустом помещении звенело эхо, что кто-то мог войти. – Ты так говоришь потому, что она тебе так сказала! Это она, да? Надя? Вот с-сука, змея подколодная!

Дима вздрогнув, услышав имя. «У нас вчера родилась дочь. Наденька». В его голове выстроилась четкая ассоциация с той Надей, которая была дочерью «Ромео». Неужели они вместе? Впрочем, а почему бы и нет? Если они общались в детстве, то вполне могли и полюбить друг друга в юности. Диме стало очень горько, словно в один миг разрушились все мечты и надежды. Он прикусил нижнюю губу и с каким-то болезненным любопытством опять прижался ухом к двери.

- Женя, я бы попросил тебя так не отзываться о ней! – Елизаров повысил голос, раздались всхлипы, Дима подумал, что слышал достаточно, когда...

- Надя тут не при чем. Я люблю другого человека.

- Скотина!

Димка еле успел отскочить от двери и принять скучающе-ожидающий вид незаинтересованного человека, как тяжелая дверь распахнулась и из аудитории выскочила заплаканная брюнетка. Митька не сдержался и заглянул в помещение. Елизаров стоял у окна, что-то рассматривая на улице. На звук Димкиных шагов он обернулся и, узнав незадачливого нарушителя правил дорожного движения, чуть вымучено улыбнулся.

- Привет. Я так понимаю, что ты слышал все это безобразие?

- Угу. Простите, я не нарочно. – Сделав предельно честное лицо, соврал Киреев. – Я никому не скажу.

- Верю. – Вздохнул Елизаров. - Вот скажи, почему так трудно, а? Наши родители - партнеры по бизнесу, а нас с Женей познакомили примерно год назад. Ей в очередной раз захотелось мужского внимания, свиданий под луной и прочей романтической атрибутики, и Станислав Семенович (Женин отец) решил, что я самая наилучшая кандидатура для «выгула» его доченьки. – Никите требовалось выговориться и Димка весь превратился в слух, тем более, что это была возможность побольше узнать о предмете обожания. Внутри все сладко сжималось, когда он вспоминал, что Никита отшил ту девицу. Об упомянутом «другом человеке» он предпочитал не думать, дабы не впасть в панику и не начать скандалить, как та Женя. У нее были хоть какие-то субъективные причины для этого, а у него?

- Я бы не сказал, что мы сразу же прониклись симпатией, скорее наоборот. Мой отец попросил меня быть «поласковее» с дочерью партнера, потому как это было важно для него. Я согласился. Женя тоже поначалу не высказывала желания со мной общаться, а потом заявила, что будет ходить на свидания ради того, чтобы от нее отстали. Представляешь, Дима, двое взрослых людей устраивают спектакль для родных, чтобы те не мешали им жить своей жизнью? – Елизаров невесело улыбнулся, качая головой, словно соглашаясь сам с собой, что это и, правда, было глупо. – А потом как-то постепенно она стала все больше требовать внимания, настаивать на встречах и покатилось-поехало. Уже не знаю, как еще ей объяснить, что мне не нужна ее болезненная привязанность, что я ничего не чувствую…

- Может, стоит познакомить ее с той, кого вы любите? – предложил, чтобы не молчать, Дима, у которого внутри все леденело от одних мыслей о таком.

- Прости, о чем ты? – удивился Никита.

- Ну, вы говорили, что вы любите другого человека… Ну, когда… с Женей… - Димка замялся, не зная как сказать, что он все же подслушивал их ссору.

- А… - смущенная улыбка на мгновение озарила лицо Елизарова, - это я так сказал, чтобы был дополнительный аргумент. Нет у меня никого сейчас. Решил, что она подумает, будто я ей изменял, обидится и сама уйдет. Хреновый из меня психолог, да?

Дима фыркнул, но внутри у него ощутимо потеплело. Градусов на десять – как раз достаточно, чтобы можно было дышать без противно-ноющей иглы ревности в сердце.

- Да уж… Не похоже было, чтобы она вам безоговорочно поверила.

- Вот и я так думаю и теперь ожидаю второй раунд. – Никита Александрович замолчал ненадолго, отвернувшись к окну, а потом резко развернулся на каблуках и, глядя на куда-то мимо Димы, продолжил. – Впрочем, мне нравиться идея познакомить Женю с кем-то, кто якобы и есть моя неземная любовь. Вот только надо найти еще этого кого-то…

«Я! Я согласен! Возьмите меня!» - хотелось заорать Димке, но он только сильнее сжал зубы, чтобы не брякнуть случайно чего-то в этом роде и не лишиться тех крох внимания, что так щедро ему доставались сейчас.

- Хотя, думаю, она не поверит, что я с кем-то встречался у нее за спиной. У меня же практически полностью мужская компания… Разве что… не-е-ет. Смешно. – Елизаров размышлял вслух, забыв про Димкино присутствие. Последняя мысль показалась ему настолько абсурдной, что Никита рассмеялся, а потом сообщил Димке, все еще немного посмеиваясь. - Разве что я скажу, что влюблен в мужчину. Вот только где я найду такого знакомого, который согласиться сыграть моего парня?

Идея возникла моментально.

- Никита, я… – взволнованно начал Димка, забыв про вежливость и просьбу Елизарова называть его по имени-отчеству в университете, но тут прозвучал звонок на пару и в аудиторию начали заходить студенты. Толик приветственно махнул рукой, зовя присоединиться к остальным.

- Потом поговорим, хорошо? – Елизаров пожал плечами, показывая, что у него сейчас тоже пара, и он рад бы продолжить разговор, но, увы, не может.

Разочарованный и взбудораженный собственными мыслями, Димка потопал к Толику и парням на свой верхний ярус.

…его тихий смех, переходящий в стон, когда Дима касается губами его соска… руки оглаживают бедра, чуть царапая отросшими ногтями кожу, оставляя едва заметные следы принадлежности…
- Ты все-таки решился? – Хрипло спрашивает… Саша? Никита? Не разобрать… одно лицо…
- Нет, я только дразнюсь…
- А может?.. – игриво приподнимая бедра, поддается вперед брюнет, блондин мгновение медлит и…

- Твоюжмать! – рассматривая мокрое пятно на простыни, выражает миру свое недовольство Димка. Мир, как, впрочем, и всегда, молчит в ответ, то ли игнорируя, то ли не считая нужным вмешиваться в такие мелочи.

В паху все еще немного болезненно пульсирует, остаток адреналина бушует в крови, а на часах все те же пять ноль-ноль.

***
Сегодня пятница, вся группа празднует окончание сессии, толпой ввалившись в бар «Мечта студента». Димка сидит боком к залу, краем глаза лениво рассматривая танцующих, и время от времени прислушивается к разговору за соседним столиком. Ему не видно, кто там сидит, только женский и мужской силуэты, его привлекают редкие фразы собеседников, так гармонично вплетающиеся в ход его собственных мыслей.
- Думаешь, что это и, правда, оно? То, что вам нужно?

«Думаю? Какая разница, что я думаю? Важно, что ОН думает…»

- Нет, ты не прав. Попробовать стоит. Не попробуешь – не узнаешь.
- Может быть. Но я боюсь.

«Я тоже... Я как рыба, бьюсь об лед, не понимая, что происходит, стараюсь пробиться, выскочить из западни … а все бесполезно».

Димка словно участвует в разговоре «на троих», но возникший ниоткуда Толик портит всю атмосферу своим радостно-пьяным «Чувак, не кисни! На, выпей с нами!»

За вечер приходиться выпить непривычно много, и домой Димка с Толиком топают, старательно обходя фонари, с завидным постоянством встречающиеся на их пути, пока не утыкаются носом в знакомое здание на углу. Вывеска ночного клуба мягко переливается, маня уже порядком захмелевших ребят, и нет ничего странного в том, что они решают продолжить вечер, выпив еще по бокальчику пивка.

Димка не вспоминает о своем «голубоглазом наказании», пока не замечает в конце зала знакомую фигуру. Никита хмуриться, что-то доказывая собеседнику, тот (та?) стоит вполоборота, но постоянно мельтешащие люди мешают получше рассмотреть его (ее). Посчитав, что обязательно надо поздороваться (в пьяненьком состоянии Митя порой откалывал и не такие фокусы), он целеустремленно начал пробираться сквозь толпу.

- …я же говорю, что ты его не знаешь!
- Елизаров, кому ты врешь? Нет у тебя никого, какой из тебя гей? – на расстоянии метра Дима сразу же узнает этот голос. Женя и сегодня, в толпе, не стесняется громко орать, заявляя свои права на Никиту.

- Прости, Жень, но я сюда пришел вместе с ним и… - Никита замечает Диму, который, решив, что он просто ОБЯЗАН вмешаться, отталкивает с едва слышным «Простите, можно пройти?» изумленную Женю, и обнимает Никиту за шею, жарко выдыхая «Соскучился? Прости, что так долго, одногрупника встретил», не сбиваясь с тона, заканчивает фразу, - …вот он. Знакомься - это Дима, мой парень. Дима, это моя хорошая знакомая - Женя.

Дима лениво поворачивает голову, окидывая соперницу равнодушным взглядом, и так же лениво бурчит.
- Привет.

- Это шутка, да? – неверяще округляет глаза Евгения. – Признайся, это такая дурацкая шутка?

Димке хорошо, он даже сквозь ткань рубашки ощущает, насколько горячие пальцы у Елизарова, придерживающего его повыше талии, он растворяется в приятных ощущениях, а потому немного упускает нить разговора, «включаясь» только тогда, когда Никита насмешливо бросает собеседнице:

- Поцеловать Диму? А больше ты ничего не хочешь увидеть? Ну, там, в замочную скважину посмотреть, как мы сексом занимаемся?

Диме не интересно, что там хочет эта фифа, он из всей фразы улавливает только то, что можно поцеловать Никиту. И он, внутренне поражаясь своей смелости, привстает на цыпочки, утыкаясь губами сначала в подбородок, а потом и в губы Елизарова. Секундная заминка, и Никита отвечает на поцелуй, сильнее прижимая к себе Диму. Его язык активно исследует Димкин рот, ласкает небо. Дима чуть постанывая, запускает руку в волосы Никиты, притягивая ближе, перебирая мягкие пряди, стремясь взять как можно больше.

Когда они отрываются друг от друга, Жени уже рядом нет. Дима облизывает губы, стараясь запомнить вкус поцелуя, и все еще обнимает Никиту за шею.

- Спасибо за своевременную помощь, - хрипло говорит Елизаров, неотрывно следя движениями розового языка, - ты как здесь оказался?

- Ммм…С-сессию отмечаем. Правда, я уже домой собирался, когда тебя заметил, – с трудом припоминая причину, отвечает Димка и сталкивается взглядом с голубыми глазами. Никита внимательно смотрит на него, словно что-то решая в уме.

- Подвезти?

- Было бы неплохо.
***
Дима открывает глаза, уже готовый увидеть такие привычные и в равной мере ненавистные за последний год пять ноль-ноль. Но светящаяся мягким зеленоватым светом семерка бодро сигнализирует, что он ошибается.

Дима ме-е-едленно поворачивает голову вправо, туда, где чувствуется тепло, чтобы увидеть Никиту. Елизаров спит на спине, его грудь равномерно вздымается и ему нет никакого дела до смущенного мальчишки в своей постели.

Димка, все еще не веря своим глазам, пробует ущипнуть себя руку. Ай! «Больно!» - почти с восторгом констатирует Киреев. И тут же начинает в полной мере воспринимать реальность. Во рту, словно стая кошек нагадила, рука, которой он обнимал за шею Никиту, затекла, а мать природа не зовет, а орет благим матом.

Осторожно выбираясь из кровати, Дима с удивлением и неожиданной обидой обнаружил, что он вполне одет, только туфли кто-то заботливый снял.

Воспоминания о собственной смелости (глупости? Наглости? Сложно сказать однозначно) приходят уже в ванной. Точнее часть воспоминаний, где он висит не шее у Елизарова и покрывает поцелуями его подбородок. Потом, словно обрывок киноленты, он видит, как они заходят в подъезд, но Дима все никак не может решиться отпустить руку Никиты, она нужна ему, как якорь, чтобы не уплыть по волнам мечты-воспоминания…

- Доброе утро, - хриплый голос Никиты вырывает Диму из полубредового размышления о собственной глупости. – Как себя чувствуешь? Не тошнит? Голова не болит?

Дима почти физически ощущает, как его заливает краской, как огнем горят щеки и уши, словно вот прям сейчас они выдадут его сокровенные (и такие пошлые, чего уж греха таить) мысли. Именно потому он не сразу находит в себе силы (и мужество) ответить.

- Спасибо, все нормально, - и, чуть замявшись и глубоко вдохнув, добавляет, - простите, что вчера… я так…

- Не переживай, - не дослушав до конца, перебивает его Елизаров, - ты мне очень сильно помог. Если я могу чем-либо отблагодарить тебя, то…

Диме стыдно, но первое, что приходит на ум, это заорать «Да! Можете!» и броситься на шею, в попытке воспроизвести хоть часть тех снов, что не дают ему покоя с прошлого лета. Но он только смущенно кивает и изо всех сил прикусывает изнутри щеку. Так, чтобы металлический привкус крови заменил едва ощутимый вкус желания на языке.

Елизаров, так и не дождавшись, другого ответа, молча достал из шкафчика над умывальником новую зубную щетку и с шутливым «Дарю» вручает ее Диме.

Холодная вода помогает хоть немного прийти в себя. Впрочем, это не так уж и радует. Теперь надо набраться смелости и узнать, каким образом он оказался дома у Елизарова, и нет ли еще чего, за что стоило бы краснеть.

***

Елизаров готовит завтрак. Ну, как завтрак? Не то чтобы уж совсем завтрак в Димкином понимании, но и от овсянки он не откажется. Да и травяной чай не кажется лишним.

Никита молчит, и совершено не смотрит на Диму, от чего тому совершенно не по себе. Не зная, как начать разговор, Дима несколько раз открывает рот, но не издает ни звука. Театр абсурда диктует свои правила.

В конце концом, Дима, мучимый самыми худшими предположениями, все же решается узнать правду.

- Никита…гм… Никита Александрович, я бы… - тот удивленно на него смотрит, словно только сейчас вспомнил о том, что он не один.

- Прости, я что-то задумался. Что ты говорил? – Никита улыбается, словно это не он сейчас напрочь игнорировал Димку в течение десяти минут. Но Дима не обижается, он понимает, что ситуация несколько щекотливая.

- Да, я хотел узнать, почему вчера не пошел домой, а… оказался тут. – Скомкано закончил Димка, с силой сжав ложку в руке.

- Ну, ничего криминального, - улыбнулся уже открыто и даже несколько преувеличено радостно Елизаров. – Ты просто вырубился, после того, как мы сели в машину, - Дима припоминает, что вроде бы его спрашивали насчет «Подвезти», но что он ответил совершенно выветрилось из головы, - я еще помню тот адрес, что ты говорил и привез тебя на Днестровскую тридцать, а вот квартиры ты в прошлый раз не сказал…. Телефон был разряжен, а ломиться во все двери и спрашивать чей ты как-то не с руки. Пришлось везти к себе, не оставлять же на лавочке у подъезда.

Под конец рассказа Димка чуть не съехал под стол от стыда. Он в первый раз так нажрался, что не помнил, как домой попасть. И еще хуже то, что свидетелем всего был как раз Никита.

- П-простите… - только и выдавил Дима, опустив голову, а Никита внезапно расхохотался.

- Да ладно… Чего уж, так переживаешь? Вот только ты скажи, что тебе снилось, что ты так вцепился в мою руку и не хотел отпускать? Я только и успел с тебя туфли снять, как ты начал орать, чтобы я не уходил и не отпускал тебя.

- Не помню… - еле слышно прошептал Дима, рассматривая дырку на правом носке и мечтая оказаться где-то в другом месте. Стыдно-то как! Хоть не приставал во сне и то хорошо. А спал он и, правда, в эту ночь без сновидений, видимо ощущая успокаивающее тепло спящего рядом Никиты.

Елизаров в притворном ужасе покачал головой, но не удержался и захихикал, старательно маскируя смех кашлем. Дима хотел было обидеться, но, представив, как же глупо это выглядело, передумал и тоже заухмылялся.

Негромкая мелодия звонка, донесшаяся откуда-то из глубины квартиры, прервала всеобщее веселье. С минуту они оба слушали заводные ритмы, а потом Димка, вспомнив таки, что такая мелодия стоит у него на мамин звонок, изо всех ног бросился искать аппарат.

- Да, мам… - запыхавшийся Дима с трудом отыскал в сумке, брошенной на тумбочку, телефон. – Нет, все в порядке. Я у друга ночевал. Да, мам. Нет, мам. Точно. Да. Сейчас. Уже бегу, мама…

«Друг» стоял, прислонившись боком к стене, и посмеивался в кулак, слушая, как Митя пытается оправдаться перед родными, стараясь при этом не сильно завираться. Дима, заметив это безобразие, пригрозил ему кулаком, а только потом сообразил, что это ж вроде как неприлично. Впрочем, вне стен университета Никита и впрямь вел себя совершенно не по преподавательски.

- И какова же официальная версия этого загула? – стараясь не хихикать, интересовался Елизаров, наблюдая, как Дима второпях пытается отыскать свои туфли в тумбочке в прихожей. Один туфель стоял аккурат под дверью, а вот второй… Второй играл с хозяином в прятки.

- Такая же, как и прежде – сессия. Успешно, кстати, сданная. – Не без гордости пропыхтел Димка, выковыривая-таки свой пропавший туфель из-под хозяйских кроссовок. Обулся и замер на пороге, не зная, как попрощаться. Елизаров правильно понял мнущегося парня и сам первым протянул руку.
- Ну, ты заходи, если что… - старательно подражая голосу волка из мультика, Никита пожал Димке руку и открыл двери, добавив на прощение. – Я живу на улице Мира, пятнадцать. Тебе тут недалеко до дома. Свернешь за угол около супермаркета, и через четыре дома будет твоя родная Днестровская тридцать.

Дима смущенно улыбнулся и выскочил на площадку.

Уже сидя дома и слушая нотации отца про то, что он должен был позвонить, а не заставлять мать волноваться, Дима сообразил, что так и не узнал, что обо всем происшедшем думает сам Никита.

***

…простыни приятно холодят тело, поцелуи, наоборот, обжигают… Тело под НИМ извивается, старается сильнее прижаться, прикоснуться каждой клеточкой, не потерять ни мгновения отпущенного им времени… Дима едва сдерживает себя, чтобы не заорать, умоляя продолжать, взять его… ОН наклоняется, проводит кончиком языка по Димкиной верхней губе, слизывая капельки выступившей испарины и как бы ненароком лаская ее… Дима уже нетерпеливо ерзает, разводит ноги, требуя и приглашая, а ОН…

Сердце колотится, как бешеное. Воздух с трудом достигает легких, словно вокруг него вакуум. Дима судорожно сжимает коленями смятое одеяло, и пустым взглядом смотрит на часы. Сколько ж можно?!

- Все, Киреев, нужно срочно проситься к Елизарову в постель, раз только там ты можешь нормально поспать, - с кривой усмешкой шепотом говорит сам себе Дима, стараясь звуками собственного голоса разбить эту почти мистическую тишину.

***
Сессия сдана, делать в универе нечего, но туда тянет словно магнитом. Дима усиленно ищет повод, чтобы поехать туда и увидеть (хотя бы издалека и совсем ненадолго) Никиту. Повод находиться спустя полчаса размышлений. Книги. Точно, он не сдал учебники. И совершенно не важно, что «Основы маркетинга» лежат у него второй год, и их успешно списала за небольшую мзду в фонд помощи пожилая библиотекарша еще прошлой весной.

Но, сколько бы он не бродил по корпусам, Никита Александрович не попадался на его пути. Самое обидное то, что за все время своей иррациональной «охоты» на преподавателя, Дима так и не узнал где у него кабинет и какое расписание. Ему было достаточно видеть его каждый день, а сейчас…

Когда Дима додумался пойти на стоянку и проверить наличие там черной Хонды, то понял, что зря все эти два часа шатался по коридорам. Там было пусто. Никиты не было сегодня на работе. Расстроенный и измученный, Димка уехал домой.

Еще два дня он до утра сидел за компьютером, активно общаясь по сети, и старательно оттягивал время сна на утренние часы. А потом позвонила староста и сказала, что ему необходимо подъехать на кафедру. Ничего не понимающий Димка послушно собрался и поехал, усиленно давя в себе воспрянувшую надежду на встречу с Никитой.
Дело было совершенно пустяковым, старый маразматик просто хотел ВИДЕТЬ того, кому ставил подпись в зачетке, а потому Киреев, ругаясь вполголоса, выскочил из корпуса уже спустя пятнадцать минут.

- Дима! – окликнул его кто-то сзади. Дима затормозил и обернулся, едва не врезавшись в идущих навстречу девушек. Никита.

Не веря своим глазам, Дима смотрел, как навстречу ему быстро приближается Елизаров.
- Дима, у тебя есть пять минут? – поравнявшись с ним, спросил Никита и, получив кивок, предложил, мы можем поговорить не здесь?
- Да, конечно. Пойдемте в беседку. – Дима даже представить не мог, о чем с ним хочет поговорить Елизаров, внутренне готовясь к тому, что тот попросит больше никогда не подходить к нему и напомнит про позор в клубе.

Три беседки стояли чуть в стороне от здания, располагаясь так, что во время учебного года там могли тусоваться толпы студентов, при этом не боясь, что будут замечены из окон корпуса. Это райское место использовалось в качестве курилки, места для экстра-пьянки и просто свиданий влюбленных парочек. Практически все экзамены уже были сданы, а потому там было тихо и безлюдно.

Димка уселся на бортик самой дальней от здания бесседки, поставив ноги на сиденье испачканной чем-то лавочки, а Никита встал напротив, не спеша говорить, зачем позвал.

- Дима… - чуть помолчав, начал, наконец, совершенно спокойно Никита Александрович. – Помнишь Женю? – Дима кивнул, внутренне содрогаясь от ревности, вновь поднявшей голову. – Так вот, тогда, в клубе, она нас сфотографировала на камеру мобильного телефона и показала эту фотографию моим родителям. Да, ту, где мы целуемся.

Дима поднял голову, пытаясь увидеть выражение лица Никиты и хоть так понять отношение к этим фактам. Но лицо Елизарова было абсолютно спокойным, он просто ставил перед фактом и не собирался бросаться с криками «Убью гада! Ты мне жизнь испортил!» на Киреева.

- И-и? – решил осторожно поинтересоваться Дима.

- И отец теперь хочет, чтобы мы пришли на ужин домой. Мы вместе. С тобой, Дима. – По мере того, как Никита говорил, глаза у Димы становились все круглее и выражение в них менялось от «что за дурацкая шутка» до «офигеть, я еду». - А Женя и ее отец хотят убедиться, что это не шутка и я действительно не желаю жениться на Жене, том числе из-за своей…ммм… «нетрадиционной» ориентации.

Никита замолчал, достал из кармана сигареты и зажигалку, жестом предложил все еще пребывающему в шоковом состоянии Димке, и закурил. Сделав пару затяжек, он вновь поднял глаза на Диму.

- И я хотел попросить тебя помочь мне еще раз. – Никита поднял глаза и посмотрел на Димку в упор, прикусывая губу, глубоко вдохнул и добавил. – Быть моим парнем на эти выходные.

Дима не знает, что ответить. В голове проноситься сотня мыслей, все они призывают, нет, орут, что надо соглашаться на два дня из сказки. Два дня быть рядом, чувствовать себя, хоть и понарошку, играя на публику, но любимым…

Дима молчит. Он все еще не знает, что сказать. Он боится, что только он скажет «Да», как Елизаров рассмеется ему в лицо и сообщит, что это была шутка, что он, как дурак, повелся на нее, что… Да много о чем он думает. А Никита терпеливо ждет и курит уже вторую сигарету, стряхивая пепел просто на землю перед собой. Ждет, не поднимая головы, словно догадываясь, что твориться у Димки внутри.

Дима смотрит, как Никита в третий раз тянется к пачке, которая чуть подрагивает в его руках, и отбирает ее, качая головой.

- Я согласен. Только у меня есть одно условие. – Дима старается говорить медленно, тщательно контролируя свой голос, стараясь, чтобы не проскочило истерично-счастливых ноток и страха, что Никита откажет. Дима и сам не знает, зачем он ставит собственное условие, тем более такое, но какое-то щемящее предчувствие внутри него шепчет, что это его единственный ШАНС, и именно оно не дает отступить.

- Какое?

- Я хочу, чтобы все было по-настоящему. – Изумление в глазах Елизарова стоило того, чтобы озвучить эту безумную мысль, наплевав на дрожащие колени. «Не думать, не бояться…» - кого он уговаривает? Себя? Никиту?

- Все? – поразительно спокойно уточняет Елизаров.

- Да, и поцелуи, и секс. Все. - Дима понимает, чем он рискует, но страха больше нет. Все или ничего. Пан или…

- Хорошо.

***
Елизаров подвез Диму до дома, уточнил номер его мобильного и уехал обратно в университет. Димка в каком-то полусне зашел домой, сообщил родителям, что едет на выходные к другу на дачу, и завалился на кровать как был, прямо в одежде. Размышляя о том, насколько правильно он поступил и стоит ли игра свеч, Дима пролежал до ужина.

Дима как раз закладывал очередной вираж по безлюдным улочкам, уходя от полицейской погони в NFS, когда его мобильный ожил. На дисплее высветился незнакомый номер. Киреев помедлил, слушая дурацкое «Энжелс», и нажал на кнопку приёма звонка.

- Алло.

- Дима? Добрый вечер. Это Никита. Елизаров. – Сердце совершило невероятный кульбит, от одного только звука этого голоса. – Дима? Алло-у?

- Д-да, привет…

- Я хотел сообщить, что заеду завтра за тобой не в десять, а в девять утра.

- Девять? Зачем так рано?

- Нам ехать два часа. Как раз к обеду доберемся. Не переживай – в машине поспишь. – Даже по телефону слышно было усмешку в голосе Никиты.

- А-а… И все? – несколько разочарованно протянул Димка, сам не зная, на какой ответ он надеться. Ну, не мог же Никита позвонить ради того, чтобы второй раз повторить, что выезжают они утром?! Девять, десять утра – какая разница?

- Ну… и еще пожелать тебе спокойной ночи. – Дима не хотел, честное слово, не хотел падать со стула. Но от слов, а самое главное от интонации, с которой они были сказаны, он не удержался и свалился, больно ударившись копчиком.

- Кхм… С-спасибо. И тебе… с-спокойной … ночи. – Не веря, что он говорит это именно Никите, Дима выдавил из себя ответное пожелание.

Уже слушая в трубке гудки, Димка откинулся на ковер и мечтательно закрыл глаза. Выходные будут долгими.

***
…он чуть прикусил нижнюю губу, тут же легко поцеловав место укуса, очертил губами контуры скулы, подбородка, лизнул ямочку между ключицами… прикусил по очереди оба соска, вызывая стон, выгибающегося под ним Димки, и отстранился, довольно улыбаясь…

- Д-а-а… - со стоном выгнулся в оргазме Димка. Чуть брезгливо отодвинув в сторону мокрое одеяло, он мутным взглядом посмотрел на часы. Пять утра. И кто бы сомневался?

Никита должен был заехать уже к девяти, а потому Дима, сколько не уговаривал себя, но уснуть повторно не смог. Четыре часа. Пугающе много и так катастрофически мало. Дима слонялся по квартире, стараясь не разбудить родителей, потому как еще одной их лекции «Как надо вести себя в гостях» он не выдержит, ровно, как и бесконечных Танькиных вопросов «С кем? Куда? Он симпатичный?». Она никогда не спрашивала про наличие в компании девушек, ее интересовали только парни. Даже в контексте интересов собственного брата. Точнее, особенно в этом контексте.

В холодильнике обнаружилась запеканка, которую Митька бодро умял, сидя у себя в комнате и переписываясь с не спящими в это ранее время друзьями. Посмотрев в очередной раз на пошлый значок из двух любвеобильных смайликов, в светлую Димкину голову пришла мысль, что потребовать секса, то он потребовал, а даже… гм… теории не знает. К тому же он вдруг сообразил, что до сих пор не в курсе, кого предпочитает Елизаров – девушек или парней? Он так легко (по крайней мере с виду) согласился на предложенное условие, что закрадывалась мысль про как минимум бисексуальность, но считать это истиной в последней инстанции не стоило. Вдруг он просто решил поставить эксперимент? Или согласился для виду, а потом жестоко поиздевается над наивными Димкиными мечтами?

Самоедство – весьма увлекательное занятие, но времени мало, а узнать надо много.

- Уй-ё… И как это он так выворачивается?! Бля-я-я… Не, это не для меня, и это тоже… Фу, какая мерзость… Гм, и как они предлагают ее искать? Что, прям вот так просто – пальцами?! – Второй час Дима изучал весь тот объем информации, что вывалил на него Гугл в ответ на запрос «гомосексуальный половой акт».

Все намного сложнее, чем в рассказах Таньки с ее «неземным блаженством», «нефритовыми стержнями» и «райскими уголками» вместе взятыми. Особенно Димку впечатлило видео. Да, то самое, где два накачанных стероидами горилообразных мужика… эммм… любили друг друга под луной искусственного происхождения. Правда, если представить на месте того рыжего Никиту, а себя в качестве его партнера, то, наверное, все было не так уж и плохо. Наверное.

По прошествии двух часов, Дима все еще не был в этом уверен на сто процентов, но твердо решил попробовать. «Один раз – не пи…с» - твердил себе Киреев и открывал следующую вкладку.

К часам восьми встала мама, и Дима едва успел прикрыть окно браузера, чтобы она не заметила чудную статью про виды смазки и советы по их выбору. А Дима торопливо выписал на бумажку название той, которая показалась ему наиболее подходящей, и, крикнув маме, что он в аптеку за пластырем для мозолей (от автора – мальчик и сам не знал, что бы такое брякнуть), выскочил из дома.

В субботнее утро в аптечном супермаркете было пусто. Только девушка-провизор скучала за кассой. Она подняла голову, заметив покупателя, и приготовилась выслушать заказ. Дима помялся немного, не зная, как сообщить ей, что ему не нужен «Валидол» для больной бабушки и уж тем более «Антиполицай» для не менее больных друзей. Вдохнув побольше воздуха, он достал бумажку, с написанным на ней названием, и почти не глядя, протянул ее девушке. Та улыбнулась и протянулась к листочку, но Дима, словно одумавшись, дернул руку обратно. Девушка озадаченно застыла. Такие посетители были ей явно в новинку. Потратив еще минуту на борьбу с собой, Дима все же положил листик на прилавок, не сводя глаз с провизора, которая бросила всего один единственный взгляд на надпись, и мгновенно залилась краской.

«Песец... Больше никогда не пойду в эту аптеку» - тоскливо подумал Димка, глядя на то, как пунцовая от смущения девушка достает из шкафчика смазку с анестетиком и презервативы для анального секса. Расплатившись, он тут же выскочил за двери, едва не сбив дедулю и не схлопотав его палочкой по хребту в качестве науки за отсутствие воспитания.

Небольшая спортивная сумка с лаконичной надписью «Найк» была собрана в рекордные сроки. Пара джинсов, футболка, сменное белье и носки составляли весь его багаж. Рассудив, что, возможно, ему потребуется хорошо выглядеть перед родителями Никиты, Дима сложил туда и еще выглаженные рубашку с классическими брюками. Туфли, чуть посмеиваясь от вида «упаковки», он завернул в целлофановый пакетик и уложил на дно. Туда же отправилась и смазка с презервативами, завернутая в газетку.

Ровно в девять у него зазвонил телефон и Никита сообщил, что ждет под подъездом. Чмокнув в щеку маму, Дима выскочил из квартиры, от нетерпения не став дожидаться лифта, а просто побежал по лестнице, перескакивая через ступеньку.

Елизаров стоял, вальяжно облокотившись об машину, и курил. При виде Димы, он аккуратно затушил сигарету и выкинул ее точно в урну.

- Привет. – Димка застыл перед ним на расстоянии метра и не решался ступить и шагу под пристальным взглядом голубых глаз.

Но вместо приветствия Никита просто шагнул к застывшему столбом парню и коротко поцеловал в губы.

- Т-ты чего? – Димка машинально облизнул губы и только потом сообразил, что они стоят перед ЕГО подъездом и мама, возможно, смотрит в окно, чтобы убедиться, что он благополучно уехал.

- Ты же хотел, что бы все было по настоящему? – без капли иронии сообщил Елизаров, забирая у него сумку и неся ее к багажнику. – Хотя, могу говорить и традиционное «Привет».

Энергично замотав головой, что нет, не стоит, все и так устраивает, Дима поднял голову вверх и с ужасом заметил шокированную Таньку, которая чуть ли не вываливалась из окна своей комнаты. Сестричка, заметив его взгляд, радостно заулыбалась и помахала рукой «пока-пока». Горестно застонав, Киреев-младший сел в машину.

***
Всю дорогу Димка с ужасом замечал знакомые поля, луга и домики на обочине трассы. Окружающий пейзаж поразительно напоминал дорогу поселок, в котором и у его родителей была дача.

«Бре-е-ед. Этого быть не может. Или все-таки может?» - в который раз задавал себе один и тот же вопрос Дима, не решаясь спросить напрямую, куда они едут. Елизаров был молчалив, и только изредка бросал косые взгляды на Диму, который безуспешно пытался успокоиться. Наконец, то ли ерзание Димки ему надоело, то ли он просто так решил прояснить ситуацию, но Никита негромко кашлянул, привлекая внимание, и будничным тоном сообщил.
- Приглашены только мы с тобой да Женя с родителями. Не переживай, я думаю, все будет нормально. – Вот это «я думаю» очень не понравилось Диме, но он молчал и слушал. – Скорее всего, отец с матерью будут расспрашивать о том, где мы познакомились. Думаю, наилучшим вариантом будет сказать правду – я чуть не сбил тебя, когда ты перебегал дорогу в неположенном месте.
- В положенном! – возмутился было Дима, но потом и сам вспомнил, что те десять метров до зебры очень даже реальны, и смутился.

- В неположенном месте. – С нажимом повторил Елизаров и продолжил. – Потом уже я узнал, что ты студент в том университете, где я преподаю и… - тут он замялся, - на этом моя фантазия закончилась. Нужно придумать какой-то реалистичный повод для свиданий…
- Можем сказать, что я увидел тебя задолго до встречи и влюбился, - не глядя на Никиту, с преувеличенным энтузиазмом сказал Дима, стараясь, чтобы голос не выдал волнения. Он фактически признавался Елизарову в своей влюбленности, но надеялся, что тот не поймет этого. Никита странно посмотрел на него, но согласился.

-Хорошо. Потом… ммм… я пригласил тебя в… в кино… и мы стали встречаться.

- Угу. Только еще бы не помешало мне узнать хоть немного о тебе, а то я могу ляпнуть, что ты обожаешь футбол, который на самом деле ненавидишь. И твои родные это сразу поймут.

- Точно. Значит так. Футбол я ненавижу, - усмехнулся Никита, вспомнив предыдущую реплику Димы, - Вечера в основном провожу либо дома, кропя над вашими лекциями, либо с друзьями в клубе. Люблю фантастику, ненавижу детективы. Что еще?.. У меня аллергия на цитрусовые и кошачью шерсть. Вроде все. Остальное можно списать на то, что мы не так давно встречаемся.

- Это сколько же?

- Мммм… Пусть будет два месяца, – Никита ненадолго замолчал, – думаю, это как раз такой срок, чтобы всевозможные ляпсусы списать на банальный недостаток времени.

- Ага. А я… Ничего особенного. Живу с родителями и сестрой Таней, не люблю томатный сок, дома есть овчарка Леси.

Разговор на этом заглох сам собой. Вдали показался знакомый указатель, заставивший Димку вздрогнуть и почти судорожно сжать пальцами обивку сидения.

"Поселок Радужный, 1 км"

***
Проезжая по знакомым улочкам поселка, Дима почти не удивился, когда они, проехав мимо его дачи, свернули на соседнюю улицу. Симпатичный двухэтажный домик за довольно невысоким забором выделялся среди унылых серых жилищ сельчан. Заметно было, что хозяева тщательно следят за его внешним видом и проводят ремонт не тогда, когда второй этаж в виду обилия дыр в крыше можно использовать в качестве душевой, а регулярно и при этом не скупятся на средства. Никита остановил машину перед воротами и посигналил.
Ворота открыл мужчина лет пятидесяти – шестидесяти на вид и, сложив руки на груди, стал ждать, пока Никита припаркуется во дворе.
- Это мой отец, Александр Никитич, - шепнул Елизаров и вышел из машины.

Димка сглотнул, сделал два глубоких вдоха и вылез следом за ним.

Елизаров-старший приобнял сына и перевел взгляд на гостя. Никита тут же подошел к Диме и обнял за плечи, показывая, что он рядом и не стоит так нервничать.

- Маша! Они приехали! – зычно крикнул Александр Никитич, не отрывая глаз от Димы в объятиях Никиты.

На зов из дома выбежала светловолосая женщина, спешно вытиравшая руки о передник прямо на ходу, и сразу же бросилась обнимать Никиту.

- Никитка, сынок!

Дима терпеливо ждал, пока мама налюбуется на сына, и старался тем временем получше рассмотреть Александра Никитича. Ему было сложно воспринимать его, как отца Никиты, а потому он сознательно опускал отчество, называя его про себя просто «Александр».

То, чего втайне так боялся Дима, не произошло. Сходство с портретом было, но оно не так бросалось в глаза, как при виде Никиты. Отец с сыном были похожи, но и только: у Александра Никитича скулы были чуть шире, нос длиннее, глаза не голубые, а карие, да и волосы, хоть и темные, но прямые. Александр его не заинтересовал и не вызывал никаких ассоциаций с портретом из дневника «Ромео». Хоть тут можно было вздохнуть спокойно.

Мама у Никиты была невысокой (она едва доставала сыну до плеча) блондинкой с вьющимися волосами и такими же ярко-голубыми глазами, что и у сына.

Дима рассматривал Елизарова-старшего, а тот, в свою очередь, смотрел на него. По лицу Александра было сложно понять, о чем он думает, а потому Дима придумывал себе небылицы и от этого нервничал все сильнее. Ему казалось, что его презирают, ненавидят и просто хотят выгнать вон за то, что посмел приблизиться к Никите. Да, все страхи вылезли из глубин подсознания и никакие самовнушения не помогали. Это было страшнее, чем знакомиться с родителями девушки в девятом классе. Там хоть не смотрели так, будто прикидывают размер ямы, в которую закопают после ужина.

- Саша, прекрати! – возмущенный голос госпожи Елизаровой отвлек Александра от просверливания в Диме очередной дырки и тот облегченно выдохнул. – Ты же видишь, что мальчик и так нервничает!- теплая улыбка, предназначенная Диме, немного разрядила обстановку. - Я Мария Олеговна - мама вот этого оболтуса, - и хрупкая женщина, привстав на цыпочки, легко ущипнула сына, не ожидавшего такой подлянки, за правую щеку.

- Ма-а-ам! – недовольно буркнул смущенный Никита, вызвав у Димки смешок и желание сделать точно так же.

- Я так понимаю вы - Дмитрий? – раздался вопрос со стороны Александра.

- Да, рад знакомству Александр Никитич. – Подавив желание спрятаться за спину Никиты, бодро отрапортовал Дима и чуть не вытянулся по струнке от одного только взгляда холодных карих глаз.

- Саша, хватит мучить мальчиков вопросами на голодный желудок. Идите в дом, у вас полчаса на отдых и будем знакомиться ближе.
***
- Все хорошо? – тихо поинтересовался Никита, беря Димку за руку и ведя в дом. – Ты весь побледнел. Не переживай, мой отец всегда так реагирует на новых людей, он чуть пообвыкнет и перестанет «давить» взглядом.

Да, «давление» - это как раз то, что ощущал Дима. Его, словно бабочку, пришпиливало к полу, не давая возможности двигаться. Он ничего не ответил Никите, только сильнее сжал его руку.

- Мы сейчас только поздороваемся и пойдем немного отдохнем с дороги. – Предупредил Никита, открывая дверь в комнату, бывшую, предположительно, гостиной.

За дверью и правда оказалась гостиная, просторная, светлая, с минимумом мебели. В центре комнаты стоял большой прямоугольный стол, сервированный на 7 персон. Дима посчитал про себя тех, о ком говорил Никита и удивился – кого-то не хватало. Решив, что все равно узнает кто же седьмой гость, он начал рассматривать присутствующих.

Женя, знакомая ему по тех двух памятных встречах в универе и клубе, стояла рядом с мужчиной лет сорока пяти – пятидесяти. Мужчина имел явное сходство с девушкой, а потому Дима решил, что это и есть Станислав Семенович (если он правильно запомнил имя и отчество) – отец Евгении.

- День добрый, Станислав Семенович, Женя, - с улыбкой поздоровался Никита и, все еще придерживая Димку за руку, представил его. – Знакомьтесь, это Дима, мой близкий друг.

Женя скривилась, услышав про «друга», а ее отец, наоборот, с еще большим интересом стал рассматривать парня. Диме казалось, что его просвечивают рентгеном, не пропуская ни единой детали: ни лохматой шевелюры («Что я могу сделать, что они растрепались? Ветрено на улице!»), ни родинки на щеке («Все претензии к маме с папой»), ни махонькой дырочки на футболке («Ой, как же стыдно-о…»).

- Здравствуйте.- Выдавил из себя Дима, поглаживая большим пальцем ладонь Никиты для успокоения.

- Добрый день, Никита… Дмитрий, - приятным голосом поприветствовал их Станислав Семенович, Женя же только фыркнула, за что и получила от отца полное укоризны «Евгения».

- Надеюсь, вы извините нас, но мы только приехали и хотели бы освежиться, - с приятной улыбкой сообщил Никита и утянул Диму из комнаты.

Митька чувствовал себя щенком на коротком поводке, Елизаров тянул его за собой, не особо напрягаясь, так как сам он идти не мог по причине непонятной слабости в ногах. Слишком много впечатлений и знакомств за такой короткий срок – это оказалось чересчур даже для такого общительного парня, как Дима.

Подняться по лестнице на второй этаж оказалось тоже задачей не из простых, а потому, как только они вошли в спальню, Димка рухнул на кровать, стараясь, правда, при этом не вымазать кроссовками постельное белье.

***
- Я им не понравился. – Несчастно сообщил Никите Дима, не задумываясь над тем, что в принципе он и не должен им так сразу понравиться. Кто ж будет в восторге, если сын вместо давно знакомой, во всех смыслах подходящей для брака, девушки, притащит на семейный обед парня?

-Не бери в голову. Ты должен нравиться мне, а не им. – Почти слово в слово озвучил мысли Димы Никита. – Тем более что они сами настояли на знакомстве. Так что расслабься.

Никита успел принять душ и теперь совмещал процесс психоанализа с переодеванием, а потому у Димки была чудесная возможность рассмотреть, так сказать, товар лицом. Точнее задом. А зад был очень даже ничего. Еще полгода назад спросил кто у него: «Нравиться ли тебе мужская задница?» и этот кто-то схлопотал бы по морде, а сейчас Димка не мог оторвать взгляда от этой самой части тела Елизарова-младшего, стараясь не сильно ерзать по кровати и не облизываться так уж откровенно.

- Никита, можно вопрос?

- Ммм? – Никита оторвался от выбора рубашки и поднял взгляд на Диму.

- Ты… эээ… натурал?

- И это тоже, – усмехнулся тот, подойдя ближе и присаживаясь на кровать около Димки.

- К-как это? – не понял шутки юмора Митя, смущенный видом голого торса мужчины.

- Мне нравятся девушки, но и с парнями пробовал в юности. Студенческие годы и все такое… А почему тебя это так беспокоит?

- Я тут подумал… - Никита приподнял бровь, чуть наклонив голову к Диме и поощряя говорить дальше, - что своим условием поставил тебя в неловкое положение… Опозорил… Это ведь из-за меня Женя думает, что ты гей.

Никита, до этого момента слушавший с относительно серьезным лицом, расхохотался.

- Дима, тебе никогда не говорили, что думать вредно? Тем более в таких количествах? – все еще посмеиваясь, интересовался Елизаров. – Ты сам себя слышал? Раз я согласился, то значит, что согласен с условием и ничего страшного, а уж тем более позорного, тут нет. И мне, если честно, плевать, что там думает Женя. Меня больше интересует, зачем тебя хотели видеть мои родители и чем закончиться эта поездка. Так что заканчивай тут рефлексировать и давай топай в душ, нас ждут через…. - он бросил взгляд на часы, стоявшие на тумбочке около кровати, - двадцать минут к столу.

***
Димка с ожесточением тер свою руку мочалкой и размышлял, почему он перед Никитой раз за разом выставляет себя круглым идиотом. У него никогда не было проблем с девушками. Умный, ироничный парень с привлекательной внешностью без проблем знакомился и общался с представительницами прекрасного пола. А перед Елизаровым краснеет через раз, не говоря уже про эти вот приступы «Очень умных мыслей». Мало того, что фактически сам настоял на этих «отношениях», так еще и не может толком решить, что конкретно ему нужно.

- Дима, - раздался из-за двери голос Никиты, - ты полотенце забыл. Я зайду, можно?

- Да. – В паху резко заныло от картинок, мелькнувших перед глазами, но Дима только сильнее открутил кран с холодной водой, надеясь, что Елизаров просто оставит полотенце на крючке и уйдет.

Никита словно услышал мысли, потому как просто повесил большое махровое полотенце на полотенцесушитель и вышел.

Дрожащий после холодного душа Дима старательно заматывался в полотенце, только сейчас сообразив, что он не только его забыл, но и белье, чтобы одеться после душа. Просить, чтобы Никита еще и его принес, язык не поворачивался, а поэтому Димка, выходя из ванной, представлял собой нечто, смахивающее на мумию.

Никита встретился глазами с этим «нечто» и залился смехом, а Дима, насупившись, кинулся рыться у себя в сумке, стараясь не сильно нагибаться.

Часть 3. То, что не завтра - всегда потом…

Домой Димка вернулся уже затемно. Родители только поинтересовались, как все прошло и больше ничего, а вот Таня… Танюша вцепилась, словно клещ и орала благим матом, пытаясь выяснить, кто тот красавчик, и как долго они встречаются. Тот факт, что они встречаются, не подлежал сомнению – она же видела, как они целовались у подъезда. Димка только тяжело вздохнул, помянув матом тот день, когда захотел сестричку и попросил родителей «купить» ее в «капустном» магазине, и признался, что да, они встречаются, а все подробности позже. Таня еще немного поныла и отстала.

Димка принял душ, выпил горячего чаю и растянулся на кровати, блаженно вытянув ноги, вспоминая события воскресенья.

Утром никто не сказал ни слова слова по поводу того, что они с Никитой своими стонами помешали остальным видеть сладкие сны, правда Женя уж очень косилась на шею Никиты, на которой красовалась россыпь засосов, но и она молчала в тряпочку.

Елизаровы-старшие вполне радушно попрощались и пригласили в гости на следующие выходные, на что Димка немного смущенно ответил, что подумает. Никита заулыбался, но ничего не сказал. Наденька же торопливо зашептала на ухо, что она за них очень рада, и пригласила в свою очередь к себе в гости, проследив, чтобы Дима записал и номер, и адрес в телефонную книгу.

Дорога домой прошла однозначно веселее, чем в сам поселок, Димка чувствовал себя намного раскованнее и не стеснялся шутить и комментировать все, что они проезжали.

У подъезда Никита лишь легко поцеловал Димку, практически вытребовав обещание позвонить, когда все уляжется и родные налюбуются на отсутствовавшую все выходные «кровиночку». Дима рассеянно покивал головой, все еще отходя от насыщенных событиями выходных, но согласился. Ему было все в новинку, и он никак не мог решить, как лучше вести себя с Елизаровым в дальнейшем. Статус «девочки» его не особо устраивал, а как может быть по-другому, он не знал.

В дверь тихонько поскреблись. Дима с любопытством приподнялся на локтях и крикнул: «Войдите». Танюша, с трудом удерживающая в руках тяжелый поднос с чаем и булочками, проскользнула в комнату.

- Димочка… - ласково начала сестричка, заставив Димку вполне резонно опасаться за собственное здоровье. Еще не было ни одного случая, чтобы фраза, начинавшаяся с «Димочка», звучавшая из уст его сестрицы, предвещала хоть что-то хорошее. Ни разу.

- Что?.. – так же осторожно задал вопрос Дима. Танюша смутилась, всунула ему в руки чашку и уселась прямо на ковер перед его кроватью, уставившись влюблено-хитрыми глазами на брата.

- Рассказывай. Все.

Дима горестно застонал. Нечего было и рассчитывать, что мелкая егоза про все забудет или хотя бы оставит допрос на другой день. Не-е-ет. Ей надо все и сразу.

- Что рассказывать? – прикидываясь «валенком», невинно поинтересовался Дима.

-Все. Ай! – Таня скорчила злобную рожу, дернула рукой и чуть не пролила кипяток себе на ноги.

Дима фыркнул, глядя на убегающую в ванную сестру, но задумался над тем, какую же версию своей любовной эпопеи ей преподнести. Решил, что безопаснее будет сказать то же, что и Наде.

Таня вернулась, еще более решительно настроенная узнать «усю правду-матку», а потому Диме пришлось выложить (якобы нехотя и прикидываясь, что делает сестре огромное одолжение) историю знакомства, умолчав, правда, о дневнике и снах на протяжении года.
О дневнике «Ромео» он, кстати, и Никите ни слова не сказал. Посчитал, что ему вряд ли будет интересно, что он раскопал в залежах хлама на чердаке. Правда, была мысль, что стоит признаться, но потом мнительность и смущение взяли верх, и Димка решил, что еще все впереди и расскажет Елизарову эту историю потом.

Таня, довольная посвящением в личную жизнь брата и давшая слово, что родителям «ни-ни», умотала к себе в комнату, а Дима, слегка трясущимися руками, набрал номер Елизарова.

- Слушаю, – после третьего гудка отозвался усталый голос.

- Кит, привет. Это Дима, – почему-то Диме очень понравилось называть Никиту по примеру Наденьки Китом. Это давало какую-то иллюзию причастности к семье Елизаровых, и звучало намного лучше, чем официальное Никита Александрович.

- Привет, малыш, – голос Никиты моментально растерял все те недовольные нотки, стал более мягким, ласковым, заставив Димку судорожно облизать губы. – Ну, как там?

- Нормально. Мама с папой ничего не сказали, а вот Таня…

- Таня? Твоя сестра?

- Угу. Таня видела нас, когда мы уезжали и…

- И-и?.. – не понял Никита.

- И как мы целовались, тоже видела.

- Бля. Гм.. прости. И что Таня?

- Заставила рассказать всю правду. Ну, я и рассказал. В смысле, тот вариант, что и Наде. Я не говорил, что мы… что мы ехали к твоим родным не как пара, а по договору, – немного сумбурно объяснил Дима, и ему почему-то стало обидно. Обидно за то, что он так и не узнал, пара ли они теперь или нет? Он столько раз сам говорил «Все окей, детка, я позвоню» и никогда больше не звонил, что теперь чувствовал себя в подвешенном состоянии. Словно внутри маленький червячок сомнения грыз норку, заставляя отрицать все разумные доводы.

- Умница. Вряд ли ей сильно понравится такое начало, – хмыкнул Никита, не уловив изменений в настроении Димы. – И как она отреагировала?

- Нормально. Она у меня яойщица и теперь от радости по квартире едва не скачет, – буркнул Дима, который уже и не рад был, что позвонил.

- Не знаю радоваться за тебя или сочувствовать, – фыркнул Никита, явно веселясь такому факту и даже не подозревая, что за тараканы шебуршатся в голове у Киреева. – Впрочем, главное, чтобы она помалкивала и не болтала родителям.
- Да, – Мнительность или недостаток общения с Никитой сделали своё дело: Дима понял только то, что Елизаров не хочет огласки своей ориентации. И бросил трубку.

Злые слезы наворачивались на глаза, душила обида, но Димка стоически игнорировал следующие двадцать звонков Никиты. Нет, он не считал их, нет – просто смотрел на экран, кусая губы и уговаривая себя не думать о том, что сказка оказалась из разряда про тыкву.

***
Ночью Димка практически не спал, ему в каждой тени виделось укоризненное лицо Никиты, а потому знакомые пять ноль-ноль на экране часов стали своеобразным сигналом для уставшего парня, тут же провалившегося в беспокойный сон.

«I can feel you falling away
No longer the lost
No longer the same
And I can see you starting to break
I'll keep you alive
If you show me the way
Forever - and ever
The scars will remain
I'm falling apart
Leave me here forever in the dark»
(Breaking Benjamin «Give Me a Sign»)

- И кто там так жаждет «остаться наедине с вечностью»? Да еще и во тьме? Кому там не спится? – недовольно пыхтел Киреев, проснувшийся от громкой трели и теперь пытавшийся выковырять мобильный, затерявшийся где-то в недрах одеяла. – Да…

- Дима? – осторожно спросили на том конце провода.

Димка, услышав такой знакомый и ставший практически родным за этот год голос, растерялся. Из его головы почти напрочь выветрилась вчерашняя безобразная истерика, оставив после себя осадок горечи и недоумения: как его угораздило?

- Д-да, Кит, я слушаю.

- Ммм… - чуть помолчал Никита, собираясь с мыслями. – Дим, ты прости, но я кое-что не понял вчера. Мы можем встретиться и поговорить?

-Да, конечно. Где и когда?

- Я заеду за тобой через полчаса, хорошо?

Через полчаса? Это который же сейчас час?.. Быстрый взгляд, брошенный на часы, заставил Митю удивленно захлопать ресницами.

Мамочки… Впервые за долгое время Димка проспал до полудня. Вот оно счастье – каникулы.

- Да-да, я успею. Только… - мда. Никита отключился.

***
Любопытная Танюша хвостиком ходила за бегающим по квартире Димой, который не мог отыскать сначала свои любимые льняные брюки, потом утюг, а под конец и рубашку. С горем пополам собравшись и показав кулак любопытной сестренке, которая спросила, а приведет ли он ЕГО домой, Дима выскочил из квартиры.

Никита, как и в прошлый раз, стоял, облокотившись об капот машины, и курил. Легкое чувство дежавю заставило Диму удивленно замереть в метре от Никиты. Елизаров видимо тоже оценил комичность ситуации, потому как, усмехнувшись, быстро приблизился и склонился для поцелуя. Но не поцеловал.

- Можно?

Ч-чего? Он о чем? Какие могут быть «можно»?

- Нужно, – улыбнулся Дима и сам потянулся к губам Кита.

Разорвав поцелуй, тот удовлетворенно хмыкнул и осторожно приобнял Диму на несколько секунд.

- Привет.

- Ну, привет, – облизывая губы, хмыкнул в ответ Митя. Такой способ приветствия ему явно нравился. Не нравилось только то, что это было перед его окнами. Хорошо, что сейчас родители на работе, а если …

- Куда хочешь поехать?

От такой постановки вопроса Дима смутился, потому, что в голове был только один вариант. И он явно не предполагал долгих разговоров «за жизнь». Почувствовав, как краска заливает щеки, Дима сумел только выдавить: «Куда хочешь» и отвести взгляд.

Никита тоже как-то подозрительно прищурился и невинным тоном предложил:

- Может, ко мне? Или…

- Да! – выпалил Димка и покраснел еще больше.

«И-д-и-о-т» - грыз себя Дима, уставившись невидящим взглядом в окно Хонды, пока Никита выруливал из дворика на проезжую часть. Точно, он – девчонка, нервная истеричная девчонка.

Елизаров только косился на хмурящегося парня, не делая попыток узнать в чем дело. Наверное, это и правильно, потому что, спроси он что происходит, получил бы в ответ бы порцию душевных терзаний и повод обидеться уже всерьез.

***
С момента прошлого Димкиного визита квартира ничуть не изменилась. Воспоминания о самом визите были не самыми лучшими фактами его биографии, вот Митя и не акцентировал на них свое внимание. Он просто с любопытством рассматривал все вокруг, пока Никита ходил ставить на огонь чайник. «Надо же хоть сделать вид, что я гостеприимный хозяин» - заявил Елизаров в ответ на скептически поднятую Димкину бровь и ушел на кухню.

Обстановка в каком-то странном стиле, сочетающим и классическую «советскую» стенку с модным диваном, и стол в стиле хай-тек и ручной работы полки. И везде книги. Их было много, даже на неискушенный Димкин взгляд. В шкафу, на журнальном столике перед диваном, на тех же полках. Такое количество литературы сначала озадачило Диму, но потом он присмотрелся к названиям и заулыбался. Чего только стоил один учебник политэкономии для студентов ВУЗа . Димка еще помнил то недолгое время, когда и у него сиротливо валялся этот учебник, выданный незнамо зачем студенческой библиотекой.

Никитины руки обняли его за талию, а к спине прижалось горячее тело.

- Скучаешь? - аккуратно прикусив самый кончик уха, поинтересовался Елизаров.

- Н-нет… - выдохнул Дима, буквально всей кожей ощущая толпу мурашек, бегущих в разные стороны от того места, где чувствовалось дыхание Кита.

- Ммм? – Елизаров развернул его за плечи и, внимательно заглядывая в лицо, спросил. – Тогда, может, скажешь, чем я вчера тебя обидел?

Дима рванул из объятий, но Кит держал крепко, явно рассчитывая получить ответ немедленно.

- Я… ничем. Все нормально, – попытался отвертеться Дима, не особо рассчитывая на успех.

- Ди-и-има… не ври, – не собирался так просто сдаваться Никита, продолжая удерживать парня, и, приподняв его лицо за подбородок, легонько провел языком по нижней губе.

Дима машинально облизнулся, на мгновение забыв, что собирался молчать, как партизан, и немного обижено выдал:

- Ты меня стесняешься?

- Я? – удивленно протянул Кит. – Я – нет. С чего ты взял?

Отнекиваться было поздно. Сказал «А», говори и «Бэ», а потому, стараясь не смотреть Никите в лицо, Дима сообщил, не скрывая своей обиды:

- Ты же сам сказал, что лучше бы Таня молчала и не рассказывала родителям про…

- Про… – повернув к себе Димкино лицо и внимательно глядя в глаза, протянул Кит.

- Про нас, – с вздохом закончил Дима. – Ты переживаешь за свою репутацию, да? Преподаватель-гей это… Эй, ты чего?

Дима ожидал любой реакции, но только не того, что Елизаров начнет хохотать. Он обижено дернулся, пытаясь вырваться из объятий, но Кит только сильнее прижал его к себе.

- Вот… глупенький…Да я не за себя, а за тебя переживал, – все еще пофыркивая, пытался объяснить Диме ситуацию Кит. – Я так сказал потому, что даже не представляю реакцию ТВОИХ родителей на… эээ… на то, что их сын встречается с мужчиной.

- А… а мы встречаемся? – тут же уцепился за интересующий его вопрос Дима, заставив Елизарова обеспокоено нахмуриться.

- А ты не хочешь? – Никита ослабил хватку, позволяя при желании вырваться из объятий, но Дима только сильнее прижался, уткнувшись носом ему куда-то в основание шеи.

- Хочу. Но боюсь, - еле слышно пробормотал Дима и поднял голову. – Я девчонка, да?

- Нет, - ласково улыбнулся Никита, погладив Диму по голове. - Ты не девчонка. Ты самый хороший, обожаемый мой мальчик.

- Угу. Я щас расплачусь и точно буду девчонкой, - пробурчал «обожаемый мальчик», старательно пытаясь скрыть улыбку. – Сопливой такой, сентиментальной блондинкой.

- И это все, что тебя так взволновало?

- Угу.

- Понятно. В следующий раз не молчи, если что-то тебя не устраивает, ладно? Я мысли читать за тридцать лет так и не научился, хотя с каждым днем все чаще ловлю себя на том, что стоило бы исправить пробел в образовании.

Дима улыбнулся в ответ, представив реакцию Кита на его, Димкины мысли. С каждым днем Митя все больше и больше напоминал себе озабоченного кролика и истеричную «блондинку» в одном флаконе. Неужели все влюбленные таковы?

Громкий свист сообщил о том, что чайник закипел, и Никита пошел заваривать тот травяной сбор, которым потчевал парня в прошлый раз. А Дима, еще раз напомнив себе, что все хорошо и глупость лечится ударами головы об стену, потопал следом за ним.

***
Чай с мелиссой и мятой не стоял на первом месте Димкиных любимых напитков, но отчего-то он не смог отказаться, когда Никита поставил перед ним большую кружку и мисочку с малиновым вареньем.

- Попробуй, Надя варила в том году. Грозилась, что мышьяку туда насыплет, если я не перестану таскать малину из миски, - Дима, представив Надю, варящую варенье в большой десятилитровой кастрюле и помешивающей его не менее большой ложкой, не удержался от улыбки. – Кстати, скоро поедем к ней в гости, она через неделю будет праздновать день рождения. Будут только родители и мы с тобой. На этот раз никаких сюрпризов с гостями.

Сначала Дима подумал, что ослышался. Ну не бывает же так, что только познакомились и уже в гости на семейный праздник приглашают. А потом острое чувство «родственности» затопило его с головой. Странно было ощущать, что люди, знакомые всего два дня кажутся настолько знакомыми и родными. «Родители и мы с тобой» - покатал на языке Дима и, удовлетворенный тем, как оно звучит, кивнул, соглашаясь на поездку.

- А что мы Наде подарим? Я ведь даже не знаю, чего бы ей хотелось… - спохватился размечтавшийся Дима.

- Придумаем что-нибудь, – отмахнулся Елизаров. – А если нет, то купим ромашку, три кило конфет «Белочка» и скажем: «Лучший твой подарочек – это мы».

- Надя оценит, – хихикнул Дима, представив, с какой скоростью ему пришлось бы убегать от Тани, попробуй провернуть такой фокус с ней.

- И не сомневайся.

***
Разморенный горячим чаем в не самый прохладный день, Дима удобно устроился под боком у Никиты. Приятно вот так, ни о чем не думая, сидеть рядышком на диване. О том, что можно и не только сидеть Дима подумал уже спустя минуты две, тогда, когда Никита осторожно начал гладить его по плечу длинными пальцами.

Осторожные поглаживания будоражили толпу мурашек, посылая их гулять по всему телу. Дима осторожно протянул руку, придерживая гладящую его руку, и потерся об нее щекой.

- Ки-и-ит…

- Ммм?

- Можно?

- Что «можно»? – чуть удивленно посмотрел на Диму Никита.

- Это… - шепнул Димка, потянувшись к его губам, целуя осторожно, несмело. И, оторвавшись спустя пару мгновений, уточнил. – Так можно?

- Ты не блондинка, ты - хитрющая лиса… Конечно «Да», лисенок.

«Лучше бы был блондинкой… Или нет?» - лениво промелькнуло в голове у Димы, прежде чем губы Никиты накрыли его собственные.

***
Зацелованный, с припухшими губами, Димка зашел к себе в комнату. Мама с отцом смотрели вечерний выпуск новостей, а потому совершенно не обратили внимания на слегка расфокусированный взгляд сына.

Жаль, конечно, что Никита не согласился продолжить увлекательное занятие, но, как ни крути, он был прав. Вряд ли Димкино тело оценило бы в полной мере все прелести повторного секса так быстро. У него и так немного ныло пониже спины, но этот факт не расстраивал и дискомфорта особого не вызывал. «Еще будет время»- утешал себя Дима, рассматривая в ванной небольшой засос на груди.

В двери тихонько поскреблись и после негромкого «войдите» в комнату с любопытной мордашкой заглянула Танюша.

- Оооо…- она заметила тот самый засос, который еще секунду назад гипнотизировал Дима, пытаясь заставить его исчезнуть силой мысли. Димка никогда не оставлял на своих девушках (как, впрочем, и они на нем) вот таких вот следов, а потому совершенно не представлял, каким образом его можно спрятать от вездесущих родителей.

«Вот блин. Сейчас визжать начнет» - раздраженно подумал Дима, заметивший взгляд сестрички и уже приготовился к звуковой атаке юной яойщицы, но та, хихикнув, махнула рукой и куда-то ускакала. Не успел Киреев обрадоваться, как мелкая егоза вернулась, демонстративно протягивая ему какую-то баночку. На вопросительный взгляд Димы она только лаконично пояснила: «Тоналка» и предложила помочь.

Все еще не совсем понимая, что это и с чем его едят, Димка позволил нанести крем на красноватое пятнышко и довольно отметил, что помогает. Краснота скрылась под тонким бежевым слоем крема.

- Спасибо, Танюха, ты настоящий друг! – торжественно провозгласил Дима, рассматривая себя в зеркале, и приватизировал бутылочку, прикинув, что она ему еще понадобиться, а мелкая купит себе новую.

***
Первая неделя июля пролетела почти незаметно. Киреев старательно отмалчивался куда и с кем он идет, а мама все так же настойчиво продолжала выпытывать имя той «девочки», которая так его приворожила. Искрящийся весельем взгляд Танюши тоже мало радовал, но мелкая держала язык за зубами и только хихикала, когда Димка в очередной раз срывался с места при первых звуках, извещавших о новом смс.

Никиту он видел почти каждый день, но все никак не мог насмотреться, нацеловаться. Ему было мало встреч на «час-два потрахались и домой», но по-другому пока никак не получалось. До учебного года еще почти два месяца, а потому время тянулось угрожающе медленно. А еще…

«Что ты думаешь насчет того, чтобы переехать ко мне жить?»

А еще Димка почти каждый вечер вспоминал это и все никак не мог решить, что бы он ответил, если бы Никита предложил вновь съехаться. Но Кит молчал, а Димка стеснялся напомнить.

***
В этот вторник был Надин день рождения. Димка ужасно волновался, дергаясь и переживая по любому поводу. Ему казалось, что Александр Никитич и Мария Олеговна только ради приличия сделали вид, что их все устраивает, и они не против такого «нестандартного» увлечения сына. Никита устало покачал головой и в сто первый раз повторил, что родители абсолютно не против, но даже ему не известны причины такого благосклонного отношения.

В восемнадцать ноль-ноль Димка, держащий в руках подарок для Наденьки, и Никита с тремя килограммами «Белочки» в целлофановом пакете стояли перед квартирой именинницы.

- Поздравляем! – дружно гаркнули парни, заставив открывшую двери Надю подпрыгнуть на месте.

- Вашу м-ма… гм… Ну, мальчики, я вам припомню… Кит, ты не забывай, что я отыграюсь. Димку, так и быть пощажу, а вот ты… Ты попал, братец, - зловеще протянула именинница, отбирая у довольного собою Кита пакет с конфетами и пропуская их в квартиру.

Мария Олеговна выглянула из кухни и приветливо улыбнулась Димке.

- Раздевайтесь, проходите, я сейчас вытащу из духовки курочку и приду, – и снова скрылась за дверью.

Александр, что-то сосредоточенно рассматривавший на полке в шкафу, обернулся к пришедшим.

- В-вечер добрый, - проблеял Дима, мысленно матюгнувшись на собственный беспричинный страх перед Елизаровым-старшим.

- Здравствуй, Дмитрий, – на удивление благосклонно поздоровался Александр, не меняя равнодушно-незаинтересованного выражения лица, которое уж никак не вязалось с его тоном. Димка озадачено моргнул, но подошел Никита, и его ненавязчивое присутствие за спиной прибавило парню уверенности.

Праздник и, правда, очень отличался от тех выходных в поселке. Члены семьи болтали, делились новостями, и даже Димка, поначалу отмалчивающийся, постепенно включился во всеобщее веселье. Он не привык вот так, в исключительно семейном кругу, проводить торжество. Странно, но отсутствие шумной компании и кучи выпивки нисколько не мешало ощущать себя счастливым.

***
- Знаешь, а мне понравилось, - выдал разомлевший Киреев, шагая по улице рядом с Никитой. Машина осталась в гараже около дома Наденьки, а парни решили прогуляться пару кварталов.

- Я рад, что вы с папой нашли общий язык, - согласился Никита, поддерживая пьяненького Димку за талию. – И как тебе наш дурдом без «посторонних элементов»?

- Меня все устраивает, забронируйте и мне палату, - с удивительно серьезным лицом начал Димка, но не выдержал и рассмеялся. – Кит, все замечательно!

- Вот и хорошо, – тихо сказал сам себе Никита, весь вечер насторожено наблюдавший за общением его «мальчика» и отца.

- Дим, мне нужно будет уехать на неделю-другую в командировку, – сообщил Никита, когда они уже стояли около Димкиного подъезда. - Помнишь, я говорил, что пишу статью для отцовского журнала? Так вот, для нее нужно еще интервью одного независимого аналитика, и я думаю, что выбранный мною человек замечательно впишется со своими комментариями.

Димка кивнул, он помнил про статью, хотя Кит упоминал об этом всего один раз. Александр Никитич был хозяином одного довольно известного издательства, которое выпускало журнал для специалистов в сфере аналитики, планирования и прогнозирования отдельных отраслей экономики, и Никита периодически («Когда батя пнет» - как выражался сам Елизаров-младший) писал туда заметки и статьи.

Радости факт командировки не прибавил, но Дима понимал, что это у него каникулы, а Никита не обязан бросать все свои дела ради их общения. Прикинув все «за» и «против», Киреев пообещал, что за это время никуда не влипнет, и со спокойной душой приготовился ждать.

***
Чем заняться студенту летом, когда нет работы и учебы? А если при этом любимый человек далеко? Все, что приходило в голову не вызывало никакого энтузиазма. Прогулки с друзьями не приносили такой радости, как раньше, да и многие из них разъехались по морям-океанам, предложение родителей поехать на дачу тоже было воспринято в штыки, а потому Димка целыми днями торчал за компьютером и играл в игры.

Когда Никита позвонил и сообщил, что появились новые обстоятельства, и он останется в том далеком городе N еще на пару дней, у Димки противно запершило в горле, но он, больно ущипнув себя за руку, только сказал ровным голосом: «Да, конечно. Раз надо, то оставайся» - и постарался не устроить безобразную истерику после того, как положил трубку.

Две недели без Никиты оказались удивительно тяжелыми, Дима и не предполагал, что ему будет так скучно и тоскливо. Ежедневные звонки Елизарова не помогали, а только заставляли еще больше грустить. Как продержаться еще неделю?

«Я точно сопливая блондинка» - думал Дима каждый вечер, засыпая в обнимку с подушкой.

***
- Мам, я дома, – крикнул Дима, открывая своим ключом двери, и столкнулся с Женей. Та гаденько улыбнулась ошарашенному парню, небрежно бросила: «До свидания, Сергей Степанович» и вышла из их квартиры.

Непривычно серьезный отец, стоявший у стены, схватил Димку за руку и поволок в комнату. Заплаканная мама сидела на диване в зале и капала себе в стакан валерьянку.

- Димочка… Как ты мог… - причитала мама, трясущимися руками держа стакан. Димка непонимающе округлил глаза и вдруг заметил лежащую на столе пачку фотографий. Ту, где он с Никитой целуется и еще много других. Но откуда…

«…тогда, в клубе, она нас сфотографировала на камеру мобильного телефона и показала эту фотографию моим родителям…»

- Дмитрий, это правда? Ты действительно спишь с мужчиной? – вдруг, резко дергая Диму за руку, заорал отец. Отрицать не было смысла, там все было видно.

- Да, я люблю его.

Звонкая пощечина почти сбила Димку с ног. Удар у отца все-таки был не слабый.

- Димочка, это ведь лечится?.. – пыталась наставить его на путь истинный мама, размазывая по щекам тушь и стараясь не смотреть на фотографии. А отец… То, что он говорил, Дима предпочел бы никогда не слышать вообще.

Женя пришла полчаса назад и, показав Киреевым-старшим фотографии, сказала, что Дима соблазнил ее жениха и теперь всячески шантажирует, стремясь с его помощью получить более высокие балы в университете и деньги на гулянки. Сказала, что они с женихом подадут заявление в милицию и тогда…

Недосказанность и хорошее воображение сделали свое дело. Сергей Степанович избил Димку и запер в комнате, отобрав мобильный и компьютер. Он ни на секунду не поверил, что Дима никого не шантажировал, что он любит Кита, продолжая орать, что лучше бы у него не было сына, а такая мразь ему не нужна.

Утром, когда отец чуть успокоился и перестал следить за каждым его шагом, конвоируя даже в туалет, Дима собрал свои вещи в ту самую спортивную сумку, с которой ездил на дачу к Елизаровым, и ушел из дома. Жаль только, что мобильный с номером Кита остался дома.

***
Когда в одиннадцать ночи на своем пороге Толян увидел Диму, сказать, что он удивился, значит, ничего не сказать. Но друг не отказал Димке, выглядевшему похуже любого киношного зомби, в просьбе пожить у него несколько дней. О причинах, побудивших спокойного и рассудительного Киреева уйти из дома, Толик деликатно не спрашивал, здраво рассудив, что ему ничего сейчас не скажут, но пообещал никому не говорить, что тот живет у него.

Два дня Дима сидел и тупо смотрел в окно, размышляя о подлости человеческой. У него никак не укладывалось в голове, что его родители так поступили. Как они могли вот так безоговорочно поверить абсолютно посторонней женщине и совершенно проигнорировать его слова.

«Мы тебя любим сынок» - оказалось пустышкой. Любовь – это не ширма, которую можно подвинуть, и не ошейник, который надевают родители на детей якобы потому, что те им обязаны.

«Мы все понимаем», - ложь. О каком понимании может идти речь, когда вместо того, чтобы выслушать, тебя бьет родной отец?

«Ты наша кровинка», - бред. Своему ребенку не говорят, что лучше бы он умер в детстве, когда вдруг обнаруживается, что он не вписывается в общепризнанные рамки.

Дима понял, что раньше, когда он думал, что одинок потому, что у него нет ста друзей, он очень сильно ошибался. Друзья – дело наживное, они то приходят, то уходят, очень редко идя с тобой по жизни рядом.

А родители… Родители – это то, что боготворит любой ребенок, это пример, идеал маленького человечка, на который он бессознательно равняется всю жизнь. И когда под этим эталоном разрушается постамент, понимаешь, что ты никому не нужен, ты появился на свет просто потому, что «порвалась резинка», «аморально делать аборт» или чтобы «быть как все».

Толик едва уговорил Митю, пребывавшего в полнейшей апатии, пойти в больницу проверить, нет ли где перелома, да помог смазывать ссадины. Димка шипел, но соглашался.

На все вопросы Толик получил ответы только на второй день. Дима, настороженно следивший за реакцией и передвижениями друга, тихо рассказывал о ссоре и ее причинах, готовый подняться и уйти, как только попросят. Жаль было бы терять того, кого можно назвать Другом, но и врать, что упал со стула, было противно.

Толик задумчиво пожевал губу и спросил, будет ли Димка пиво. Киреев от удивления чуть не упал с того кресла, на котором сидел и уточнил, слышал ли друг, что он ему сейчас рассказал. Толик невозмутимо сходил на кухню, достал из холодильника две бутылки пива, открыл их и, всучив одну Димке, сообщил, что ему плевать кто он – педик, инопланетянин или зубная фея. Дима – его друг и точка. А родители остынут и все поймут. По крайней мере он, Толик, на это надеется.

Правда, услышав имя Елизарова, Толян расхохотался, сказав, что теперь понял, почему Дима внезапно перестал прогуливать пары, неизменно приходя на первую пару.

Шутки шутками, но на душе у Димки изрядно полегчало.

***
Еще три дня прошли, как в бреду. Ему ничего не хотелось, кроме как почувствовать, что он нужен. А на четвертый день Димка решил сходить к Никите, в надежде, что тот уже вернулся из командировки. Толик вызвался быть сопровождающим, чтобы (как подумалось Димке) убедиться, что все действительно «по любви».

Дверь никто не открыл. Напрасно Дима раз за разом нажимал на звонок, дома никого не было.

Расстроенный Дима уныло посмотрел на двери и побрел к лестнице, когда его практически сбили с ног и прижали к стене.

- Лисенок, что ж ты творишь… - взъерошенный Никита зажал его между побеленной стеной и своим телом, целуя в перерывах между словами. – Я чуть с ума не сошел, когда сперва взял трубку твой отец и послал меня, а потом сказал, что ты исчез…

- Простите, но может, мы зайдем в квартиру? – раздался неуверенный голос из-за спины. – Тут скоро соседи выползут смотреть на нас, как на героев мыльной оперы.

Никита обернулся, встретился взглядом с совершенно спокойным Толиком и, кивнув, потянулся за ключами.

Уже сидя на диване в объятиях Никиты, Дима отстраненно слушал, что произошло с того момента, как он ушел из дома.

На следующий день мать, выпив все запасы валерьянки в доме, успокоилась настолько, что смогла адекватно воспринимать ситуацию и ужаснулась, вспомнив, что именно наговорила сыну. Так же она вспомнила, как ее муж чуть не прибил сына, швыряя его, как игрушку по комнате, и не обращая внимания на стоны боли.

Обеспокоенная мать бросилась к Диме в комнату, но там было пусто. Сын ушел, забрав с собой комплект сменной одежды, свои документы и несколько личных вещей.

Сергей Семенович тоже вроде как сообразил, что в гневе чуть не убил своего ребенка и почти раскаялся. Почти, потому как все еще отказывался признавать право сына на эту «блажь». Впрочем, и эти сомнения улетучились, когда он узнал, что тот пропал.

Никто из знакомых не знал где Дима (Киреев благодарно посмотрел на Толика, не выдавшего его), и родители не знали куда идти. В милиции им сказали, что заявление примут только через три дня, а пока нужно ждать. Возможно, они бы и подали его, если бы не Таня.

Танюша, сдавшаяся под напором двух взрослых, рассказала, как все было на самом деле, что Дима никого не шантажировал и, в принципе, счастлив с парнем. Отец поорал, но признал, что погорячился. Но и это не помешало ему сперва обматерить Елизарова, забеспокоившегося, что Дима не берет трубку и сам не звонит, а только потом сказать, что тот пропал.

Поиски вели уже вместе.

***
- Лисенок, позвонишь своим?

- Нет.

- Но, Дима, они волнуются…

- Нет.

- А если я позвоню и скажу, что все нормально?

- Звони. Я не хочу с ними говорить. Видеть их не хочу.

Внутри было пусто. Все перегорело, обида пропала, но прежняя любовь и доверие тоже исчезли. Дима понимал, что позже простит и забудет. Но не сейчас. Он ещё не забыл, что кричал отец.

Никита поднялся с дивана и взял в руки телефон. Дима слышал, как он говорит с его отцом, но даже не пошевелился, не сделал попытки сказать хоть слово, предпочитая смотреть на Толика. Тот поймал его взгляд и неожиданно подмигнул.

- Сообщил. Они очень переживают и хотят извиниться, – коротко изложил суть пятнадцатиминутной беседы с Димкиными родителями Никита. Киреев только упрямо сжал губы и помотал головой.

- Ну, я пойду, наверное. Дим, ты идешь или? – вопросительно посмотрел на Диму Толик, смущенный тем, что он в данный момент был третьим лишним.

- Или, – твердо ответил Никита за Киреева. – Вещи мы завтра заберем.

- Тогда до свидания, Дима, Никита.

***
Как только за Толиком закрылась дверь, Димка слетел с места, дрожа всем телом, и вцепился в Никиту изо всех сил. Тот подхватил его на руки и понес в спальню, уложил на кровать, обнимая и успокаивая ласковыми словами.

Истерика, тщательно сдерживаемая всю неделю, нашла выход.

Никита подождал, пока любимый немного успокоиться, и начал сцеловывать слезинки с глаз, щек, шеи. Постепенно ласки становились чуточку жарче, откровеннее, призванные не столько завести, сколько успокоить Диму, показать, что он нужен, что его не оставят одного.

Словно понимая, что это именно то, что нужно, Никита потихоньку стягивал с дрожащего парня футболку и джинсы, покрывая поцелуями каждый сантиметр обнажающегося тела.

И Димка с радостью открывался, позволяя ласкать, словно доказывая сам себе, что все закончилось, кошмар остался позади, что Никита рядом и никуда не денется, как сон в рассветной дымке.

Прижимался всем телом, впившись изо всех сил ногтями в плечи Елизарова и еле слышно шепча: «мой, не отдам».

«Твой» - шептал Никита, чуть приподнимая бедра парнишки и медленно, осторожно входя в горячее тело.

«Твой» - шептал он, заставляя Димку стонать и метаться по кровати.

«Мой» - звучало в полутемной спальне, где обнимали друг друга два любящих человека.

***
- Дим.

- Мммм? – лениво приоткрыл глаз Димка и покосился на лежащего рядом Кита.

- Переедешь ко мне?

- К те-е-ебе?

- Да. Я не хочу, чтобы тебе опять было больно из-за непонимания родных. Так как?

- Ты не шутишь?

- А что, похоже на то? – приподняв за подбородок лицо Димки, без тени шутки в глазах поинтересовался Никита.

- Да нет… - смутился Дима. – Просто… Ну, тогда, на даче, Женя говорила, что ты…

- Забудь все, что она говорила. Я хочу, чтобы ты переехал ко мне. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был рядом.

- Угу, – еле слышно пробормотал счастливый до безобразия Димка, утыкаясь носом Киту под мышку и обнимая попрек груди.

***

- Думаешь это хорошая идея? – волновался Дима, раскладывая на полке свои вещи. Полку (да и не одну) в огромном шкафу-купе ему выделил Никита, заставив пообещать, что они зайдут к его родным пообщаться и тогда заберут все остальные вещи. Димка был все еще в обиде на отца, а потому сопротивлялся до последнего.

Елизаров не давил, он просто методично уговаривал, настаивая на необходимости хотя бы попытаться найти общий язык. Впрочем, не лишним было и то, что Диме хотелось повидаться с Танюшей - она-то уж точно ни в чем не виновата.

Дима даже согласился, чтобы Никита позвонил его родителям и предупредил их о предстоящем визите. Стоя у Елизарова за спиной, он слушал, как мать радостно крикнула: «Сережа, они придут сегодня!» - в ответ на сообщение Кита. Слушал и невольно улыбался.

И теперь Киреев смотрел на майки, сиротливо лежащие на полке, и думал, что перевезти свои вещи – в принципе неплохая идея. К Толику они зашли рано утром и забрали все, что Димка прихватил из дома с собой в тот злополучный день. Толик вновь придирчиво осмотрел Димку, после чего пришел к выводу, что да, он согласен видеть их обоих у себя в гостях, о чем не преминул громогласно заявить. Димка тут же залился краской, а Никита только улыбнулся и пожал руку заботливому другу.

***
- И все равно я боюсь.

- Дима, ничего они тебе не сделают, – успокаивал Никита Диму, стоя перед квартирой Киреевых. Димка, так спокойно отреагировавший на сборы, вдруг разнервничался в подъезде и никак не мог решиться нажать на кнопку звонка.

- Ты помни, что я рядом, – привел последний (и решающий аргумент) Елизаров. - Все будет хорошо.

Дверь открыла Танюша и тут же повисла на шее у брата.

- Ди-и-имка! Прости, прости, я обещала ничего не говорить, но… - вперемешку со слезами пыталась она оправдаться.

- Да ладно тебе, мелкая, все нормально, - поглаживая по голове, успокаивал ее Дима и понимал, что это было правильное решение – прийти домой. Он благодарно посмотрел на Никиту, который тихо стоял в сторонке, подпирая стенку плечом.

- Вы – Таня? Рад знакомству. Меня зовут Никита, – заметив, что сестренка скоро задушит Диму, поспешил ее отвлечь Елизаров.

Таня тут же разжала руки и с любопытством уставилась на Никиту, буквально пожирая его глазами.

- Вау! Димка – ты молодец, такого парня отхватил! – вынесла свой вердикт юная яойщица и, спохватившись, напомнила. – Простите… Вы, это, проходите в комнату. Там мама с папой ждут.

Пунцовый от слов сестры Дима и довольно ухмыляющийся Никита послушно натянули предложенные тапочки и пошли следом за Таней.

Нервно комкая платок, на диване сидела Зинаида Анатольевна. Как только парни вошли в комнату, она вскочила и подбежала к Диме.

- Димочка, прости, прости, сынок…

Никита тактично отошел в сторону, позволяя Диме обнять маму в ответ.

- Кхм-кхм… - раздалось со спины, и Елизаров тут же обернулся. - Вы Никита?

- Да. Сергей Степанович?

Димкин папа только кивнул, нахмурившись, но протянутую ладонь пожал. О чем говорить они не знали. Все, что было нужно, Никита и Сергей Степанович уже выяснили по телефону. Тогда же обсудили и позицию самого Елизарова в этом щекотливом деле. Отец Димы был не сильно рад тому, что его сын мало того, что встречается с мужчиной, так еще и будет жить с ним, но был вынужден признать, что это наилучший вариант. Упрямство Димки было явно наследственным, а потому Сергей Степанович справедливо полагал, что может вообще не увидеть больше сына, если сейчас не уступит. Он и так наделал слишком много ошибок.

- Да, рад познакомиться с… - глубоко вздохнул и продолжил ровным голосом, - с парнем моего сына.

- А уж я-то как рад, - с едва заметной улыбкой ответил Никита, подмигнув Димке, который, оторвавшись от матери, обеспокоено следил за их разговором.

- Может за стол? – несколько неуверенно вклинилась Зинаида Анатольевна, видя напряженность в общении мужа и Кита.

***
- Вот видишь, ничего страшного, – говорил Елизаров, занося в квартиру сумки с Димкиным скарбом. Дима только пыхтел в ответ, стараясь не уронить системный блок от своего компьютера, который также решили забрать. Танюше на прошлый День Рождения подарили собственного «любимчика», как ласково называла сестренка гламурно-розовый ноутбук, а потому мама с папой совершенно не возражали против такой «экстрадиции».

Ужин у семьи Киреевых прошел вполне (на взгляд Димы) успешно. Мама с папой больше не поднимали вопрос о «лечении» сына, только периодически начинали по новой извиняться за сказанное, Таня строила глазки Никите, на что тот только еле заметно усмехался, а сам Димка… Димка был рад, что все благополучно закончилось, но возвращаться в этот дом не хотел. Смутное ощущение отторжения давило на него, заставляя чувствовать себя лишним там, где он прожил первые двадцать лет своей жизни.

Наконец, с распаковыванием вещей было покончено, и усталый, но довольный, Димка потопал к Никите на кухню, где Елизаров готовил что-то вкусно пахнущее.

- И как? Успешно? – не поворачивая головы, спросил Кит.

- Ага. Я так захламил твои шкафы, что скоро тебе понадобиться вешать список, где что лежит, – хихикнул Дима, подставляя губы для поцелуя.

- Ну, это не страшно. Там много места и нам двоим хватит. А если нет, то купим еще шкаф. И будем устраивать раскопки древностей.

- Не думаю, что там уж так много полезного можно будет откопать, – с сомнением протянул Дима, вспоминая про то, как старательно перебирал вещи, который планировал прихватить. Привычные и немного заношенные, но такие милые сердцу мелочи хотелось забрать с собой и поделиться воспоминаниями с любимым человеком. – Скорее вывезти на свалку и закопать поглубже.

- Мда? Не расстраивайся раньше времени, поживем - увидим. Может твой «хлам» нам пригодиться, – с хитрой улыбкой сообщил Никита, подмигивая Диме и подталкивая того к столу. – Так, садись кушать.

***
- Ки-и-ит…

- Что?

- А можно спросить?

- Конечно, лисенок. Что ты хочешь узнать?

- А почему твои родители так благосклонно ко мне отнеслись?

Этот вопрос давно мучил Диму, но как-то он не решался спросить об этом у Кита. Ему казалось, что если он задаст его, то сказка растает или окажется, что это был спектакль специально для доверчивого Киреева. Или ещё что-то неприятное…

Никита молчал, собираясь с мыслями, а Дима уже не рад был, что спросил.

- Если ты не хочешь отвечать, то я пойму… Я …

- Нет, Дима, все нормально. Я думаю, с какого момента начать эту историю.

- Историю?

- Да, тут все так запутанно, что…

Никита еще немного помолчал, а потом начал рассказывать тихим голосом, сильнее прижимая Димку к своей груди.

- Все началось задолго до моего рождения. Мой прадед, Александр Николаевич Елизаров был наследником одного знатного дворянина и имел несчастье полюбить мужчину. Когда об этом узнал его отец, то заставил сына жениться.

Дима слушал, судорожно стискивая пальцы на плечах Кита, но тот, казалось, совершенно не обращал на это внимания. До боли знакомая история «Ромео» обрела продолжения с неожиданной стороны. Дима уже и думать забыл про дневник и его автора, а тем более про то, что хотел рассказать о подоплеке собственных чувств Никите.

- Эта история у нас передается в семье, как наставление родителям, что нельзя насиловать собственных детей, потому как ничего путного из этого не выйдет. Кстати, та дача, куда мы ездили к моим родителям, это бывший загородный дом моего предка. Перестроенный двести раз, но от того не ставший менее значимым для семьи. Та и сейчас есть некоторые вещи прадеда – их общие фотографии с Даниилом, какие-то записи, наброски.

- Д-даниила? Это так зовут «Ромео»? – выдавил из себя пораженный Димка.

- Какого «Ромео»? – тут же повернулся к нему лицом Никита и внимательно заглянул в глаза.

- Ну, понимаешь… Я должен тебе кое-что рассказать… Прошлым летом мои родители купили дом в деревне, в том самом «Радужном», и я…

Димка давно закончил свой рассказ и теперь просто молчал, не мешая Никите осмысливать факты. Никита стоял у открытого окна и курил. От всей бредовости ситуации у Димки опускались руки, и он вновь ощущал то нелепое чувство «неправильности», нереальности происходящего. Тяжело вздохнув, поднялся с постели и пошел к Никите.

- Злишься? – тихо поинтересовался Дима у Кита, обнимая его за талию.

- Я? Нет, лисенок, не злюсь… - обернулся тот к парню.

- Тогда чего молчишь?

- Размышляю о том, почему именно так все произошло. Сначала Даниил с Александром, а потом и мы с тобой.

- Жалеешь?

- Нет, ни секунды. Я даже благодарен им. Если бы не дневник Даниила, ты бы и не посмотрел на меня… - с какой-то грустью заключил Кит, притягивая Диму поближе и утыкаясь губами ему в висок.

- Неправда… - вышло как-то жалобно и обижено, но так хотелось сказать, что все хорошо и что он любит Кита, что...

- Давай не будем думать о том, что было бы если б ты не нашел тот дневник, хорошо?

- Угу.

- Знаешь, у меня есть идея, – вдруг встрепенулся Елизаров, и Димка практически подпрыгнул от неожиданности, ударившись затылком о подбородок Никиты.

- Какая?

- А давай…

Эпилог

- Ты точно уверен, что клал их сюда?

- Да. Ищи, там должна быть такая синяя обложка.

- Синяя?..

- Да. С нарисованной карандашом розой на обложке.

- Есть! Кит, я нашел его!

Потрепанная синяя тетрадка с неуклюже нарисованной розочкой на обложке и надписью: «Личный дневник Елизарова Александра Николаевича».

«Сегодня я встретил его…»

КОНЕЦ.